Кузня Крови (СИ) - Игнатов Михаил

Чёрные, тянущиеся вверх стены храма теперь были видны издалека, хотя его шпиль вдвое ниже даже самой маленькой башни нашего замка, и возвышался над крышей лишь на четыре кана. Но теперь, почти лишившись листвы, деревья парка больше не могли спрятать их за собой.

Храм был очень широк и просторен, во много раз больше, чем крохотный храм в Денудо. Он явно строился в расчёте принимать в себя гораздо большее число людей, чем сейчас обучалось в Корпусе. Наши четыре десятка легко умещались точно напротив алтаря, по центру храма.

Двое, идущие первыми, потянули створки высоких арочных дверей, раскрывая их перед остальными.

В дальнем конце зала темнела громада алтаря. Он тоже во много раз больше того, что был в нашем замке Денудо или того, на котором мы в лесу приносили клятву. Огромный чёрный куб. На его поверхности ярко горели слёзы Амании, впитывающие силу Хранителей и наших молитв.

Мы пересекли зал, выстраиваясь на ходу. Первый ряд замер в пяти шагах от алтаря, склонил колени. Через два удара сердца, которые мы тратили на то, чтобы вглядеться в алтарь, остальные тоже начали опускаться.

Я всегда шептал молитву беззвучно, не желая, чтобы кто-то услышал мои надежды и тайны. Но многие лишь повторяли привычные с детства слова, ничего не добавляя от себя и ничего не скрывая. Со всех сторон доносился многоголосый шёпот, сливающийся в речитатив:

— К вам, Хранители, оставленным защищать наше королевство, обращаю я свою молитву. Хранители севера, юга, востока и запада, услышьте нас. Мы принесли вам пламя души, которое по-прежнему жарко в нас горит. Да будет кровь Предка течь в наших жилах вечно, да будут вечно нерушимы границы королевства, как нерушимы ваши храмы и алтари.

Я же привычно добавил:

«Молю вас принять мой дар и вспомнить о нём на посвящении. Не прошу о силе, которая будет равна силе героев прошлого, Хранители, прошу лишь дать мне то, что заслуживает своей древностью кровь Денудо в моих жилах. Прошу очистить мою кровь от проклятой крови Оскуридо. Прошу, Хранители, на посвящении обратить на меня свет Предка и выжечь из моих жил все тени Оскуридо и ихор того, что стал Безымянным.»

Но всё же я не был в числе тех, кто молился дольше всех. Когда поднялся с колен и двинулся к алтарю, то вокруг ещё оставались те, кто беззвучно молился, прося о чём-то сокровенном Хранителей.

Наклонившись к алтарю, коснулся рукой его холодной поверхности. Через миг похолодело и у меня в груди. Обычно это было не очень приятное чувство, словно ты вдруг вдохнул ледяного воздуха, чем-то даже напоминая прикосновение моих теней, как бы кощунственно это не звучало. Но сегодня этот холод, оставшийся вместо угасшего огня души, не только показался приятным, но словно омыл горло, забрав с собой боль от стрелы.

Лежавшие на алтаре слёзы, казалось, засверкали чуть ярче. И я с улыбкой отнял руку от алтаря. Какие сегодня добрые знаки. Мои молитвы услышаны. Нужно только стать лучшим, и тогда Хранители точно услышат мои молитвы. Можно будет забыть о тенях, как о страшном сне. И вернуть славу и силу нашему Дому.

***

На верхнем ярусе храма, там, где вдоль потолка тянулась открытая галерея, опоясывая его, стояли двое.

Суав владетель Верде, глава Кузни и старший наставник Глебол.

Редко когда бумажные дела позволяли самому Суаву проводить занятия: пробежаться по лесам вокруг Кузни, гоняя учеников, поглядеть лично, как они сражаются или как реагируют на вбитую в живот сталь.

Но у него было кому доверить это.

Вот и сейчас он оглядел ряды склонивших колени учеников и спросил:

— На кого советуешь обратить внимание?

Глебол тут же ответил:

— Трейдо, из Дома Трензар. Умён, собрал небольшую группу поддержки. Причём из северян, сумев убедить Хасока сына владетеля Хонесто в том, что они на одной стороне и что именно Хасок там главный.

Суав отметил:

— И не солгал кое в чём. Север и Запад последние годы тянутся друг к другу.

Глебол не стал спорить:

— Умеет решать свои дела чужими руками. Как минимум две стычки птенцов, которые закончились для них серьёзным наказанием, были организованы им. Умело воспользовался враждой между двумя семействами юга и при этом остался в стороне.

Суав хмыкнул:

— Дальше.

— Адалио четвёртый сын владетеля Первого дома юга Тенебро. Он принимает очень взвешенные, но при этом неожиданные решения. Я бы сказал, что в нём Юг получит нового великого полководца.

— Сильное заявление.

Глебол лишь пожал плечами:

— Пока отряды под его командованием выигрывают втрое чаще остальных.

Суав кивнул, потребовал:

— Дальше.

Глебол немного замялся, но внизу, на алтаре сверкнули слёзы Амании, и он затем неуверенно протянул:

— Вот этот. Лиал из рода Денудо.

— Ты уже говорил о нём. Первая кровь.

Глебол покачал головой:

— Сейчас я о другом. Не видя своими глазами его результаты, я бы мог даже заподозрить, что он и вовсе простолюдин, каким-то невероятным образом обманувший всех нас и решивший занять место настоящего сына владетеля. Вы помните первый день, когда мы заставили их одеть вонючие лохмотья?

Суав негромко рассмеялся:

— Ради этого дня я бросаю все свои дела. Как я могу забыть его? И помню, что он первый переоделся.

— Да, господин, у вас хорошая память, — Глебол кивнул. — Они его совершенно не смутили. Как не смутило и всё остальное. Он легче всех птенцов принял правила нашей Кузни, словно для него это привычно, обходиться без этикета, без удобств и…

— Глебол, но так и есть, — Суав ткнул рукой вниз. — Думаешь, что из себя представляют эти северные Малые дома? Клочок земли, полсотни солдат, башня из дикого камня. Денудо, конечно, получше, кое-что из прошлого у них сохранилось, но все их соседи именно таковы. Наверняка ему не впервой кулаками доказывать правду равному ему сыну мелкого владетеля. Но в его крови нет сомнения. Ты ведь видишь, как много огня души он отдал алтарю?

— Вижу, ваше сиятельство. Вижу, что по силе и выносливости за его спиной десятки поколений, восходящих к временам Предков.

— Его манеры — это единственное, на что ты хотел мне указать?

Глебол неуверенно добавил.

— Не испытывает сомнений в схватках. Не колеблется, если требуется нанести удар в спину. И перешагивает тела без малейших сожалений, словно опытный душегуб с клеймом на лбу.

Суав задумчиво кивнул:

— Завтра я погляжу внимательней. А кто худший? С кого мы начнём завтра испытание жизни и смерти?

Глебол перевёл взгляд вниз, уверенно ткнул пальцем…

***

Стоило нам вернуться в дортуар, как на пороге возник Глебол. С ухмылкой оглядел нас, замерших, кто где стоял. Впервые он появился на ночь глядя, когда все тренировки уже окончены, а молитва произнесена. Мы сейчас не ожидали ничего хорошего от его прихода.

Я вот отлично помнил, как временами отец и Флайм поднимали среди ночи солдат, заставляя их в темноте бежать на стены и к воротам. Неужто мы сейчас тоже куда-то побежим?

Убедившись, что на него смотрят все без исключения, Глебол неспешно, громко, заполнив своим гулким басом весь дортуар, сказал:

— Завтра вас ждёт очень интересный день. Испытание жизни и смерти. До этого вы сражались только друг с другом, используя зачарованное его светлостью Габино оружие нашей Кузни. Завтра вы возьмёте простые мечи и сразитесь с Кровавыми жнецами. Каждому из вас достанется по одному. И никто из наставников не будет останавливать вашу схватку. Выживите вы или нет, будет зависеть только от вас.

Сказав это, Глебол широко, довольно ухмыльнулся и захлопнул дверь, оставив нас наедине с новостью. И, похоже, он специально сделал это на ночь глядя.

Едва дверь закрылась, как в нашей казарме раздался гул десятка голосов:

— Сволочь! Кто сказал нам, что смертей больше не будет? Кто?! Ведь он же!

Вопль поддержали:

— Будь он проклят. А отец намекал мне, что опасаться стоит только весны.

— Наверное, как сумели поймать Кровавых, так и назначили время.