Анютины глазки 2 (СИ) - Колч Агаша

Целитель было дёрнулся остановить процесс, но мы с повитухой вцепились в него четырьмя руками. Гигиена подождёт, главное, чтобы ребёнок был сыт – ему для роста и развития нужно очень много сил. Да и на всё плохое женщина проверена, остальное терпит.

Ждана осталась в поместье в качестве кормилицы и няньки Деккира. Молодая женщина вовсе не была распустёхой или грязнулей, как могло показаться с первого взгляда – просто ветхая, застиранная, выгоревшая на солнце одежда при всём старании не может выглядеть аккуратно, а мыть голову хотя бы пару раз в неделю, живя в крохотном холодном чуланчике, почти невозможно. Теперь в детской стояли две одинаковые кроватки для мальчишек и удобная кровать для Жданы. К комнате примыкали просторная помывочная с отхожим местом и небольшая гардеробная, постепенно наполняющаяся простой, удобной, но добротной одеждой.

Повитуха, в очередной раз клятвенно заверив Гуса в том, что процесс восстановления после родов у меня протекает хорошо, забрала плату за работу и обещанные гостинцы, и, облегчённо выдохнув, уехала.

И, казалось бы, можно спокойно жить дальше, но кокон, обеспечивающий мне психологический покой, разбился, и мною вновь начала овладевать тревога. «Может, это послеродовая депрессия? Помнится, я о чём-то таком читала. Надо больше бывать на свежем воздухе и есть фрукты, насыщая организм витаминами», – успокаивала я себя. Но выходить из дома лишний раз боялась, а фрукты ещё не созрели.

– Анечка, что тебя беспокоит? – спустя неделю после родов спросил Ефим. – Ты едва ли не от каждого шороха вздрагиваешь, перед сном под кровать заглядываешь, на улицу сама не выходишь и Ждане запрещаешь сына выносить. Ты чего-то боишься?

– Да. Помнишь тот жуткий случай на лабораторной? – Отвечать я начала осторожно. Мне совсем не хотелось, чтобы меня сочли за параноика. – Ведь мы так и не разобрались, что произошло. Магистр списал всё на шалость учеников, а детального расследования – что за вещества были, откуда они появились, не стоит ли кто за этим, а если есть такой человек, то какую цель преследует – мы так и не провели.

Гус смотрел на меня с настолько доброй и всепрощающей улыбкой, что я поняла: мне рассказывали, но я или не услышала, или забыла.

И опять сильные руки мужа подхватывают меня, прижимают к груди, и нежный поцелуй касается губ.

– Любимая, я видел, как ты боишься, и твоя тревожность о безопасности передалась мне. Я не мог позволить, чтобы сын родился в незащищённом месте. Всё же моя работа в отделе магической безопасности при Князе даром не прошла. Для начала я тщательно допросил зачинщиков инцидента и выяснил, что они не злоумышляли. Но! Спор был не на пустом месте. Их спровоцировали. Знаешь, как может умный взрослый человек легко манипулировать подростками? Где-то словечко «случайно» вылетело, там лёгкое сомнение в знаниях или навыках нечаянно продемонстрировал, в другой раз вроде как слух пересказал, но посоветовал не верить сплетням. И вот уже противостояние, соперничество, зависть. Подростки… амбиций много, жизненного опыта мало. Когда хворост хорошо высох – достаточно искры, чтобы вспыхнул пожар. Так и с нашими учениками случилось. К мастерской Берта человек прибился. Серенький, как мышь, незаметный. Работает, делает, что скажут, не ругается ни с кем, ученикам, что на практические занятия приходят, помогает, советует, как инструмент правильно держать, как поухватистее деталь из горна доставать. Весь такой правильный, услужливый. Я когда начал о нём расспрашивать, работники толком ничего сказать не могли. Да, был такой, трудился, кто прислал – не знают. Зато ученики едва ли не оды хвалебные ему пели. Взрослый человек как с равными общался, никогда не отмахивался, выслушивал, советы дельные давал. Вот и насоветовал… Это он их на спор подбил, а потом фиалы дал, якобы из симпатии великой. Парням один, девчонке другой. Магистр прах той субстанции у себя в лаборатории изучил и сказал, что неважно было, куда вещества добавили бы – даже если в чистую воду, – и то они бы повели себя именно так, как случилось. Так что, Анечка, если ты вдруг себя виноватой в недосмотре считаешь, то выкинь это из головы. Специально всё было подстроено. И на другой день вредитель вернулся, чтобы следы замести, но с тобой столкнулся. Хорошо Тая урок раньше закончила и школяров отпустила. Спугнули вы его все.

– Он сбежал? – боясь услышать положительный ответ, спросила я.

– От Гамлета?! – засмеялся Ефим. – Твой пёс нашёл его схоронку в овраге. Вредитель решил, что ему непременно надо закончить дело мести – убить нас и разрушить школу ненавистных магов, потому вернулся в пещерку, где жил, когда следил за нами. Пёсик прибежал ко мне через день после случившегося и так красноречиво показывал, что надо идти за ним, что не оставил мне выбора. Ещё и парни присоединились, Берт и его работники из мастерской. Поймали злодея. Знаешь, кто это был? Родной брат того душегуба, что в Любоше заправлял. Он, когда мы уродов вязали, уезжал из города по делам каким-то. Вернулся в буквальном смысле на пепелище. Поклялся отомстить. Следил, разнюхивал, подкрадывался – и дождался удобного случая. Да и мы, честно говоря, непростительно расслабились. Когда живёшь, не творя зла, то думаешь, что и вокруг тебя такие же люди.

– И что вы с ним сделали? – понимаю, что злодей заслуживает наказания, но не на территории школы же…

– Я его в Любош отвез. Основные злодейства он там творил, значит, и наказания должен там получить. Кстати, заодно и повитуху для тебя нашёл. Мне её все городские моты хором рекомендовали.

– Получается, нам больше ничто не угрожает? – уточнила я.

– Я вокруг сада такой охранный контур установил, что муравей без позволения не проползёт – гуляй без опаски.

Я облегчённо выдохнула и с благодарностью поцеловала мужа.

Глава 13

Прошуршав между ветвей и листьев, созревшее яблоко с глухим стуком шлёпается в траву. Мальчишек, увлечённо строящих очередной замок в просторной песочнице, это не отвлекает даже на секунду.

Забавный народец мальчишки – пыхтят полдня, высунув языки, прихлопывают возведённые песчаные валы ладошками, затаив дыхание, роют проходы, старательно окапывают строение глубоким рвом, а к вечеру, услышав команду, что пора домой, налетают двумя визжащими ураганами и сметают до основания построенное, чтобы завтра с утра начать возводить новый замок.

Деккир и Аил молочные братья. Разница у них чуть больше месяца, но в четыре года это уже незаметно. Оба крепенькие, весёлые и озорные. Только мастью разные. Аил как одуванчик на лугу, беленький и пушистый, а Деккир в Гуса пошёл – волосы прямые, темные и кожа золотистая даже без всякого загара.

Дружны малыши на удивление. Насколько помню, мальчишки по жизни всё время соперничают, что-то делят, за что-то дерутся, но не наша славная парочка. При этом они далеко не растяпы и не нюни. Малышни в деревушке неподалёку от поместья много – население-то в основном молодое, вот и рожают. Бывает, что сталкиваются интересы деревенских с нашими, но Ефим запретил без меры опекать сорванцов.

– Анюта, у нас мужчина растёт. Будет девочка – слова не скажу, как воспитывать, а сына занянчить не позволю.

Всё, что Деккиру выпадает, и на Аила распространяется. Учат обоих, одевают-обувают, не выделяя, кто хозяйский сын, а кто служанкин. Поощряют и наказывают тоже одинаково обоих. Они, как с первого дня заселились, так и живут в одних покоях. Даже сбегают из-под опеки взрослых мальчишки вместе и права свои за пределами поместья отстаивают плечом к плечу. Пусть силёнок пока маловато, но умения уже кое-какие есть. Лет с двух Гус вложил побратимам в руки крепкие палки, подобранные по росту и весу, и начал учить самым простым приёмам.

– От подростков пока вряд ли отобьются, но ровесникам себя в обиду не дадут, – объяснял мне Ефим свои намерения, когда я, едва сдерживая порыв остановить обучение и прекратить истязать детей, спросила, зачем это малышам.