Гремучий Коктейль 5 (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

«Серая мораль» — сказка для простолюдинов. Никакой морали нет. Смысл религии, легенд о благородстве, чести и достоинстве лишь в том, чтобы удерживать бешеного зверя под названием «человечество» в хоть каких-то рамках. А если ты уже стоишь чуть повыше среднего поселянина, то и руководствуешься совершенно другими правилами.

Следующий мой выстрел уходит ночь, потому что я, моментально съежившись, прячусь за Щитом от истошно орущего мужика, вколачивающего в меня магазин из автомата. Но он всего лишь из тридцати патронов. Выстрел, почти отрывающий правую руку у стрелка, растерянно хлопающего глазами.

Перезарядка.

Жизнь у человека-аристократа простой не бывает.

«Сзади!»

Крик-предупреждение Фелиции совпадает с появлением еще одного солдата, только вот, некстати, спереди. Я вновь падаю на колено, но не успеваю развернуться к тому, кто сзади. Успевает даймон, проявившаяся в реальности и выхватившая полуавтоматический пистолет из-за голенища моего сапога. Мы начали палить одновременно, изрешетив противников под комментарии лорда Эмберхарта, утверждающего, что меня спасло лишь внезапное появление брюнетки рядом.

…солдат просто отвлекся на внезапно появившуюся Фелицию.

— Молодец! — благодарю девушку я, устремляясь вперед. Там только что, грязно ругаясь, пролетел Красовский. Невысоко и небыстро, но всё равно как-то настораживает.

Трое дворян, пользователей гримуаров, умело стояли «черепахой», прикрывая друг друга со всех сторон, и пытались разобраться с Парадиным, поливая его попутно грязным матом. Почти голый «чумной волк», получая от них пули одну за другим, отвечал такой же бранью, обещая много всего нехорошего. Оглянувшись на приземлившегося Красовского, я банально не увидел его за дальностью полёта, поэтому поступил так, как на моём месте поступил бы каждый — спрятался назад за барак, чтобы не попасться офицерам на глаза. Но, оставив им подарок в виде малого «внезапного левиафана», ударившего их холодненькой водой оттуда, откуда они не ждали — снизу. Не успел я бросить им еще и ослепляющий «тычок», как злой гвардеец добрался до своих жертв. Пришлось играть главную скрипку, работая на добивание, выцеливая отвлеченных солдат с помощью револьвера.

Петра Васильевича тем временем нашла невесть откуда вынырнувшая здоровенная черная собака размером с медведя, тут же начавшая его трепать как тряпочную куклу. Тут мне, точнее нам с ним, очень пригодился хавн, который я пристрастился таскать с собой вместо меча. Пёс никак не справился с почти килограммом стали, проникшим в его тело между ребрами, а мы, не успев выдохнуть, услышали вопли Парадина.

— Эй! Эти гады! Бараки горят! Тушить надо!

Ну да, выпускать китайцев пока рано — свидетели же еще есть!

Чертыхаясь, я занялся тушением двух бараков, внутри которых волновались люди. Не очень здоровое занятие, когда вокруг очень раннее утро и враги, а ты у огня, прекрасно освещаемый как минимум с одной стороны. К счастью, бегающий как укушенный в зад медведь Матвей и отыскавший свое стремительное пуляло Петр быстро сокращали популяцию охранников лагеря. Вместе с проявившейся Фелицией, мы отправились им на помощь. Вскоре дело было сделано, в лагере не осталось ни единой живой души кроме тех, кто был заперт в бараках.

— Всё, Дайхард, мы удаляемся, — обтираясь трофейным полотенцем, Матвей кивнул на Красовского, — Вот его тут вообще увидеть не должны, ну а нас… понятное дело. Убедимся, что никто из местных умников не воспрепятствует, гы, возвращению блудных узкоглазых. Тебе благодарность от трона нужна?

— Да не особо, — криво улыбнулся я, — Должок тебе отдал — и ладно.

— Вот же гад памятливый… ладно, проехали. Все равно б никакой благодарности не было. Итак, давай дальше сам, а то мне еще ученика в чувство приводить…

На долю Зальцева выпало больше всего тел, молодой гвардеец, сидевший с автоматом на входе, отработал за целую расстрельную команду, от чего чувствовал себя сейчас более чем паршиво. Я от него недалеко ушёл, в отличие от невозмутимых мясников. Красовскому и Парадину явно было не впервой бить по своим.

Всё, пора играть в спасителя. Так-то сам бы с удовольствием смылся, но кто-то же должен сказать этим бедолагам, что они свободны?

Бронзовую Черепаху я нашёл не сразу. Женщину-босса, как и её подручных, держали закованными в одном из наиболее укрепленных зданий, так что мне пришлось сначала стать на короткое время повелителем орды в полсотни выпущенных из барака заключенных, а затем с их помощью освободить китайских мафиози. Только затем после того, как измученная жизнью и военными старушка взяла ситуацию в свои руки, наступил момент всеобщего освобождения.

…в ходе которого были обнаружены и ликвидированы еще полтора десятка прятавшихся солдат. У этих даже не было оружия.

Знали бы они, по чьему приказу их всех кокнули… Всего лишь за тем, чтобы «неприятная ситуация», возникшая в поле ответственности царя-батюшки, перестала быть значимой. Исправленная ошибка, снимающая с него необходимость дополнительных обязательств перед восточным партнерами. Мелкие нюансы политики.

Попал бы я в своё время, то костьми бы лёг, но постарался бы изобрести искусственный интеллект, который будет руководить человечеством, руководствуясь при этом железными принципами и догмами. А то, чем больше узнаешь людей, тем больше понимаешь — нам и тёплое говно доверить нельзя поносить. Или уроним, или украдем, или откусим себе, сколько влезет в рот. Как вообще выживаем как вид и структура — я не понимаю.

Оборванные, уставшие и встревоженные китайцы, выходя из бараков, на меня поглядывали без всякой симпатии, а скорее, с обратными чувствами, но их в себя приводила Бронзовая Черепаха и её подручные, уже успевшие похватать оружие. Я решил не дожидаться момента, когда они выстроят вообще всех освобожденных, а просто выдернул из движухи одну смутно знакомую рожу с большим шрамом на лице, заставил мафиози запомнить, в какой стороне город. Ну и заодно описать два населенных пункта, которые бы им желательно обойти по дороге.

— Все запомнил?

— Подождите, господин! — шрамированный схватил меня за руку, — Бронзовая Черепаха, она болеет. Простыла. Сильно. Вы можете взять её с собой?

Не просто простыла, а держится из последних сил.

— Попробуем завести мобиль, — неохотно согласился я, снимая гримуар с цепей, — Другого выхода нет.

Военный мобиль, напоминающий плод суровой любви между «уазиком» и «хаммером» оказался достаточно неубиваемым, чтобы выдержать прогрев слегка усиленным заклинанием Таффильда. Высвободив машину из своего же льда и хорошо так её подсушив, я заменил пару кристаллов на заряженные, оказавшиеся в сторожке, а затем, заведя мобиль, пошёл пленять Черепаху. Добровольно женщина никуда ехать не хотела, хрипло ругалась, дралась и угрожала страшными для окружающих вещами, так что мне пришлось рекрутировать еще пятерых её бандитов, приказать им вооружиться, грузиться и следить за буйствующей Черепахой. Остальным я повторил указания, выданные ранее шрамолицему (с его помощью), а после этого мы убыли на рычащем мобиле.

— Молодой наглец! — рычала успешно удерживаемая причитающими людьми бабка, — Как ты смеешь! Увозить! Меня! От! Моих! Людей!

Ухабы — они такие.

— Что смею⁈ — удивлялся я, подпрыгивая вместе с мобилем, бабкой и китайцами, — Мы! Просто! Едем! Быстрее!

— Верни меня! Немедленно!

— Не могу! Я опаздываю! К врачу! И вы! Тоже!

— Верниии!!!

— Сейчас! Вас! Свяжут!

Угроза не была такой уж и пустой, даже я, невыспавшийся, был злым как собака, а что говорить про людей, просидевших в кутузке немало времени, да еще и издерганных неизвестностью, побоями и допросами? Даже самые преданные и почтительные в такой ситуации начнут нашаривать веревки, чтобы утихомирить свою буйную повелительницу. Тем более, что у неё начался жар.

…через двадцать минут Бронзовая Черепаха уже лежала на полу скачущей по грязевой дороге машины, мечась в бреду, а я, ругаясь как кучер, периодически намачивал магической ледяной водой набранные подчиненными Черепахи тряпки, чтобы они могли остудить её бренное тело. Вроде бы, это даже удалось…