Ведьмин кот (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт"

Перед ответом Видо несколько мгновений помолчал. Глупо было думать, что от фон Гейзеля, человека опытного и наблюдательного, получится скрыть странности Ясенецкого. Если запретить капитану общаться с московитом, фон Гейзель, конечно, послушается, но смотреть и думать от этого не перестанет. И уж если Фильц оказался по долгу службы посвящен в тайну ведьмака, то тем более глупо скрывать ее от капитана, который обязан обеспечивать безопасность всего капитула.

— Позволю, но прошу немного с этим подождать, — сказал он наконец. — Герр Ясенецкий прибыл к нам при особых обстоятельствах, которые требуют столь же особого подхода…

— Камеры они требуют, — едва слышно проговорил Фильц, что-то усердно записывая. — Ка-ме-ры. И никаких забот бы не было…

— Ну хватит уже! — вспылил Видо. Осекся, понимая, как неумно и по-мальчишески это звучит, и перешел на ледяной тон, единственно достойный приличного человека в раздражении. — Мы уже обсуждали этот вопрос, и я не вижу причин к нему возвращаться. Проводится расследование, и все, что происходит вокруг Ясенецкого или с ним самим, имеет огромную важность для Ордена. Если вас, господин Фильц, тревожит возможное возвращение фамильяра, то позвольте заверить, что при прямом столкновении я с ним справлюсь. А случай вроде сегодняшнего просто не должен повториться!

— И как вы намерены это обеспечить? — с изысканной вежливостью поинтересовался Фильц. — Вы на полдня отлучились, а вашего протеже едва не выкрали.

— Значит, не буду отлучаться, — так же холодно процедил Видо и кивком отпустил капитана. Тот отдал честь и молча вышел. — В крайнем случае, стану брать его с собой!

— Везде? — издевательски уточнил секретарь.

— Да, везде. — Подавив желание велеть Фильцу попросту замолчать, Видо откинулся на спинку стула и сплел перед собой пальцы — заученный еще в семинарии прием, помогающий сохранять спокойствие. — Не вижу ничего, что может помешать. На территорию капитула фамильяр проникнуть не способен, здесь наш гость в безопасности, а если мне потребуется куда-то съездить, я просто возьму Ясенецкого с собой. Но я не думаю, что в ближайшее время случится нечто, требующее моего непременного присутствия. Это Вистенштадт, здесь месяцами ничего не происходит.

— Это пока не происходило, — кисло проговорил Фильц. — А теперь, можете быть уверены, посыплется как из ведра. Готов поспорить на недельное жалованье, что еще до конца этого дня непременно появится что-нибудь.

Вроде бы улегшееся раздражение снова окатило Видо изнутри. Ведь только что они с Фильцем вполне мирно обсуждали служебные вопросы! И секретарь казался интересным и знающим собеседником… Ну почему нельзя было и дальше так себя вести?!

— Вы открыли в себе дар пророка, господин Фильц? — поднял он бровь, надеясь, что голос звучит все же достаточно учтиво.

Видимо, так и было, потому что Фильц неожиданно усмехнулся в ответ без обычного ехидства, с одной лишь усталостью.

— У меня, герр патермейстер, имеется многолетний опыт. И он говорит мне, что хлопоты и беды не ходят в одиночку…

В дверь постучали, Видо негромко позволил войти, радуясь, что не приходится продолжать разговор, и в допросную заглянул ведьмак.

— Простите, что мешаю, — сообщил он так безмятежно, словно все, происходившее часом раньше, Видо просто почудилось. — Там приехала дама. Она представилась как мадам Луиза и очень просит ее принять.

* * *

Мир вокруг казался неестественно ярким, звуки неприятно резали уши, а многообразие запахов просто сшибало с ног. Не сходя с места он мог бы сказать, что в кухне подгорело что-то мясное, от конюшни тянет густой вонью навоза и горячим животным запахом лошадей, а брусчатка под ногами пахнет колодезной свежестью.

«Это у меня сенсорная перегрузка, — подумал Стас, отходя к стене и приваливаясь к ней спиной. — А еще я голодный и задолбался. И стресс… Он ведь никуда не делся, все растет и накапливается. Хорошо еще, что я пока в эустрессе, поэтому бегаю такой бодренький, организм работает на кортизоле и адреналине как на топливе — с повышенной продуктивностью. А скоро я фазу эустресса миную и на всех парах влечу в дистресс, вот тогда станет грустно и тяжко. Значит, что? Нет, предложение свалить отсюда как можно быстрее не рассматриваем — не похоже, чтобы это было реально. Ты думал, что в сказку попал? Может, и попал, да вот сказка тут страшненькая, аутентичная такая сказочка, в духе тех настоящих, с кипящими котлами и расчлененкой. Ты дыши, Станек, мысли — само собой, а дыхание — само собой. Тебе тут только панической атаки не хватало — никогда не было, и тьфу-тьфу, не надо!»

Он оглядел двор и снующих по нему людей, все занимались делом, не обращая на Стаса ни малейшего внимания. Йохан ругался с конюхом из-за места для козы, кухарка тащила ведро воды из бочки, вот прошли двое рейтаров, обсуждая, что пиво в кабачке стали разбавлять, да и капусты тушеной новая хозяйка накладывает куда как поменьше, где ж это видано — на капусте выгадывать! Сквалыга она как есть и на рожу страшная! Эх, жаль, придется в другой кабак ходить, а он на две улицы дальше…

«Марину не найдут, — с пронзительной тоскливой ясностью окончательно поверил Стас. — Инквизитор прав, ее в этом мире нет и никогда не было. И если бы я верил в бога, сейчас от всей души сказал бы ему за это спасибо. Не нужно ей сюда, пусть живет спокойно и как можно счастливее. А ты, Станек, застрял, и это твоя новая реальность. Бери, что выдали, и не забывай, что могло быть гораздо хуже. У тебя есть крыша над головой, работа и человеческое отношение местных властей. Правда, все это может поменяться в любой момент, а герр патермейстер явно темнит по твоему поводу. Поэтому помни, что слабости ты себе позволить не можешь, и в этом мире у тебя за спиной нет никого. Бабушки с Розочкой Моисеевной — нет, Отто Генриховича и сенсея — нет, Ярика с Петькой и всех остальных — тоже нет. И никакого соцпакета, ага. А есть у тебя только ты сам, и этот капитал, в который столько вложено, следует беречь и применять с умом. Так что давай, встрепенулся и пошел! Бочка сама себя не наполнит, а стрессовые гормоны надо перерабатывать, и ничего лучше тяжелой физической работы природа для этого не придумала. Опять же, выглянет начальство из допросной — где у нас герр Ясенецкий? А он делом занят!»

Вчера Йохан показал ему капитул второпях, а сегодня Стас исследовал территорию основательно и удивлялся, сколько здесь всего поместилось.

Кроме главного здания и отдельно стоящей казармы, на заднем дворе имелись основательная конюшня с двумя десятками лошадей, каретный сарай, кузня и маленькая псарня, где скучали в деревянном вольере три остроухие белые собаки с рыжими пятнами, по виду — охотничьи. При этом обычных сторожевых собак в капитуле не было, и Стас признал, что это логично — ну кто полезет грабить инквизиторов?! Это ведь можно так огрести, что не унесешь! А на переднем дворе, прилепившись между флигелем и стеной, как раз и стояла часовня — та самая, ступени которой следовало мыть до и после службы. Мрачноватая готичность ее архитектуры начисто нейтрализовалась аккуратной свежей побелкой, отчего часовня выглядела уютно и респектабельно.

И народу здесь было больше, чем казалось на первый взгляд. Кроме высшего общества, представленного ему за обедом и состоящего из четырех человек, в капитуле постоянно жила дюжина вояк, а еще кухарка, две горничные — матерые тетки с лицами как бы не суровее, чем у рейтаров, а также кузнец — он же конюх и истопник.

Ну и Стас теперь болтался среди населения капитула, как летучая мышь в старинной сказке — не зверь, не птица, в шерсти, но летает. Герр патермейстер принял его за дворянина, в чем Стас его не собирался разуверять и даже не лукавил — домашние хроники Ясенецких со всей определенностью говорили, что до революции семейство их было благородного сословия. Однако работу он себе выпросил черную, и это все осложнило, потому что местным непонятно, как обращаться с дворянином на должности дворника.

«Умеешь ты, Станек, выделиться, — вздохнул он, поднимая метлу, которую бросил, увидев девочку. — Всего второй день в гостях у сказки, а уже поцапался с непосредственным шефом, уронил пару местных спецназовцев и еще одного словесно изобидел, нарушил режим безопасности объекта и чуть не заблевал местный морг. Зато веревочную швабру вот изобрел… Чем не повод для гордости?»