Двенадцать месяцев. Январь(СИ) - Медведева Алена Викторовна

– Милавой меня зовут, – ответила она. – Спутница Января-Месяца я.

И тут наконец-то стало тихо! Разом смолкли все, на несколько секунд вокруг Милавы воцарилась гробовая тишина.

– Врешь ты все, быть того не может! – первой закричала невидимая визгливая девица. – У Месяцев уже много веков Спутников не было!

– Тише ты, не врет она, – послышался басовитый голос. – Аккурат перед тем, как я попал сюда, слух по миру нашему прошел, что к Декабрю-Месяцу Спутница пришла, и он принял ее. Эх, это ж сколько я уже здесь нахожусь? Вот точно жена хованку мою нашла! Жалко-то как…

– Ой, что же это деется?! – взвыла женщина, ранее жалевшая Милаву. – Раз Месяц Спутницу свою спасти не смог, точно конец света пришел! Не спастись нам теперь, горемычным!

– Молчать! – рявкнула старуха, Милава даже подивилась ее громкому голосу. – Январь-Месяц обязательно придет за ней, а заодно и нам пособит, не забудет.

– Хоть бы помог, – тоненько всхлипнула девица. – Я даже супротив Меланьи для моего Мишеньки не бу-уду-у-у!

– Вот те раз, – озадаченно выдал какой-то мужик.

Милава же все никак понять не могла, в чем тут дело. Куда попала? Чьи разговоры слышит? Вроде бы похоже, словно она просто в плену с незнакомыми людьми, но отчего-то они не к жизни вернуться стремятся, а за Грань уйти.

«Что ж это, не выбраться отсюда?» – мелькнула в ее голове мысль.

– Эй, Спутница, – окликнула ее старуха. И тут же засмеялась: – Да не туда ты смотришь, я с другой стороны!

– Простите, но я вас не вижу, – с трепетом в душе призналась девушка.

– Так со всеми по первости было, – успокоила ее невидимая собеседница. – Это потом пообвыкнешься и видеть во тьме начнешь.

– А вы можете сказать, где мы находимся? – задала Спутница самый насущный вопрос (вера окружающих в Января и их надежды на него несколько успокоили Милаву).

– Так в каменюке черной, – ответили ей. – Это все она, мерзость колдовская, виноватая! Вытащила души наши из тел да держит в себе.

– Как души?! – пораженно ахнула Милава, такого ответа никак она не ожидала. – Это что же выходит? Я умерла?

– Да как бы тебе сказать? Еще не совсем, но если Месяц твой не поторопится, точно умрешь.

Вот тебе и вернулась к Месяцу.

– Ничего не понимаю, – пробормотала девушка.

– Да все очень просто, – нетерпеливо ответила старуха. – Ты только недавно попала сюда, и душа твоя еще не потеряла связь с телом. Но как только один раз здесь уснешь, все изменится. Пути назад не будет.

– Так не хочу я спать, – облегченно перевела дух Милава. – Совсем бодрой себя чувствую!

– Это ты сейчас не хочешь, – усмехнулась старуха. – А как час твой настанет, никуда не денешься! Уж сколько таких, как ты, уверенных в себе, повидала. Один даже довольно долго продержался… А потом уснул. Мы все еще диву давались, откуда такой сильный взялся.

– А можно мне с ним поговорить? – ухватилась за новую информацию Спутница. – Может, он мне поможет?

«Ищет меня Январь, я же знаю точно, что ищет. А значит, я должна сопротивляться!»

– Нет уже Егорушки, – встряла в их беседу другая женщина. – Иногда так бывает, не все после сна наведенного просыпаются.

– Как же им проснуться, когда не остается от души ничего! – возмутилась старуха. – Пожрал его колдун, как есть пожрал! А ты, Спутница, держись. Не смей засыпать, авось и выберешься из капкана. Да и нам, горемычным, поможешь.

Думала девушка, что злосчастный сон не грозит ей в ближайшее время. Да только коварства силы темной не учла!

– Время… Время, время пришло! – внезапно заголосили со всех сторон.

И Милава сразу же поняла, в чем дело. Как пелена незримая сверху упала, окутывая паутиной навязчивой истомы, липкого желания спать. Только недавно говорила, что бодра она, а тут почувствовала, как в сон клонить начало.

Стремительно налетела тлетворная сонливость, серым безразличием разум окутывая, от мыслей всех избавляя. Как в темный омут с головой потянуло, окружая трясиной забвения, из которой, как ни трепыхайся, а не вырвешься!

Глаза сами собой закрываться начали. Словно манил ее кто, обещая покой и умиротворение, убеждая подчиниться, послушно заснуть и не мучить себя…

«Нельзя! Нельзя! Нельзя!» – забилось сердце в груди плененной птицей. Перед глазами, не отпуская и не развеиваясь, вопреки всему стоял образ беловолосого мужчины. Синие глаза смотрели яростно, не отпуская, не позволяя взора отвести, приказывая… Умоляя…

А за спиной Месяца совсем не снег Милаве мерещился, а вода. Серо-голубая и бесконечная, наполненная, казалось, светом и жизнью, как глаза того юноши, что когда-то в детстве помог ей зверька раненого излечить. И этот свет тоже подпитывал, не позволяя отвлечься, взгляд мысленный отвести, в темноту вязкую вернуться.

«Столько всего не сделано еще, – почувствовав нарастающую панику, подумала девушка. – Не рассказала я Месяцу о подозрениях своих. Да и прослужила у него всего ничего. Не могу представить, что не свидимся мы больше! Не хочу умирать! А тем более становиться кормушкой для колдуна. Не бывать этому!»

– Держись, Спутница, – еле слышно, словно угадав мысли девичьи, прошелестела старуха. – Ты теперь единственная наша надежда.

Но есть ли силы у девушки держаться?! Никто из окружающих ее душ и представить не может, насколько Милава не готова к подобному. Как непривычно для нее само существование магии темной, как трудно решиться и поверить в силы свои. В свою значимость для этих обреченных.

Всегда Милава избегала такой ответственности – душевной склонности, близости сердечной, страха не за себя, а за тех, кто дорог. И что сейчас? Все это обрушилось в один миг, заставляя решиться на что-то. Вот знать бы еще, на что?

А голоса словно отдалялись, иссякали. Тьма становилась молчаливой, предрекая Спутнице единственный исход – бездну забвения.

«Не зря так старался Январь колдуна темного найти. Не должно такое чудовище существовать в мире живых».

Оставшись в одиночестве в кромешной тьме, Милава продолжала сопротивляться насланному сну, но глаза упрямо закрывались.

«Нельзя! Надо помнить!»

И думать. Это единственное, что было сейчас доступно ее бестелесному сознанию, единственное, что не позволяло скатиться в смертоносную дрему. Она представляла, как, сжав голову руками, начинает раскачиваться из стороны в сторону, а затем и вовсе плавала во тьме, лишь бы не поддаться. Перетерпеть и выстоять!

И не важно, что все это было недоступно ее сущности, но мысленный образ был единственной связью с утраченным телом. Той ниточкой, которую Милава отчаянно страшилась оборвать. Ниточкой, связывающей ее с жизнью! С самой собой!

– Надо было спросить, сколько все это будет длиться, – выделывая замысловатые кульбиты и при этом страшно зевая, разговаривала сама с собой девушка, думая только о голубых глазах Яромира. – Только дайте выбраться отсюда, я этому колдунишке все зубы пересчитаю! И даже не посмотрю на то, что он раза в два больше и шире меня!

А тьма давила усталостью, манила негой, обещала покой.

Вскоре и эти мысленные прогулки ее спасать перестали. Сонливость обволакивала все сильнее, и Милава поняла: еще чуть-чуть и сдастся она, потеряет связь со своим телом, которое осталось лежать в зимнем лесу.

Тускнел облик Месяца, размываясь в памяти, словно дымка тумана, редеющая с приходом утра, таяли картины прошлой жизни. Пропадали краски мира живого, теряли остроту эмоции и ощущения, присущие жизни. Безразличная серость и пустота сна занимали их место.

– Милава, не спи! – неожиданно потребовал громкий голос.

Откуда ни возьмись в недрах тьмы вспыхнуло слабое свечение. А на его фоне четко виднелась человеческая фигура. Мужская фигура. И словно застонала, протестуя, тьма вокруг. Застенала яростно, загудела вихрем смертоносным, за жертву свою в борьбу вступая. Не желала магия темная Милаву из лап одинокого холода выпускать, огонек этот вспыхнувший всеми силами погасить стремилась.