Тёмный Дар - Эльтеррус Иар

— Ты говори, да не заговаривайся! — помрачнел Шоант.

— Вот я и говорю, — майор смело посмотрел ему в глаза. — Мне кажется, что те же эльфы намеренно держат людей в нищете и невежестве. Да и относятся, как к рабам, используют, когда им нужно, но презирают. О магах я уже не говорю. Это где же видано, чтобы какой-то жалкий колдунишка мог безнаказанно изнасиловать дочь барона или графа? В нашем мире за такое королей убивали! А здесь терпят…

— Правду говоришь, берсерк, — даар сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки. — Гнусную правду. Терпим. Но недолго терпеть осталось, не всем это по вкусу.

— Располагайте мною, мой даар! — поклонился майор. — Во всём. Мне тоже не нравится многое, что я успел повидать. Но я здесь никто!

— Что ж, берсерк, поглядим, — взгляд Шоанта стал давящим. — Покажешь себя — перестанешь быть никем. Верные люди всем нужны, и их ценят. Но верных.

Ицхак снова поклонился, не став ничего говорить — всё уже сказано. Даар задумчиво смотрел на него, теребя подбородок. Явно решает, куда определить непонятного чужеземца, каким образом проверить. Достаточно ведь нескольких его слов первому встречному магу, и Шоанту останется только к тёмным бежать. Да и то, если прорвётся.

— Значит… — начал было даар, но его внимание привлёк какой-то шум.

Из пролома выбегали остатки рейнджеров, именно остатки — Шоанту показалось, что не больше двухсот, тогда как уходило в рейд около десяти тысяч элитных эльфийских воинов, сопровождаемых сотней сильных этериэ и отборной тысячей мартаанской Святой Инквизиции. Даар едва сдержал довольную ухмылку — получили по ушам, надменные сволочи? По заслугам! Нечего было строить из себя невесть кого!

Однако пора заняться своими войсками — вдруг тёмные решат контратаковать и полезут через пролом в Тарнию? Возможно? Вполне. Повинуясь командам даара, у пролома спешно выстроились латники, выставив перед собой копья, эльфы отошли им за спины и попадали без сил.

Когда Шоант увидел надвигающихся орков, у него перехватило дыхание — такого он и представить не мог. Сплошная стальная черепаха, ощетинившаяся бесчисленными копьями. Это ещё что такое?! Что за строй? Похоже на гномий хирд, но это же орки, а не гномы! Они никогда так не воевали! Что всё это значит?! К счастью, тёмные не стали атаковать, они дошли до границ пролома и замерли. Вперёд вышел седой колдун и положил на землю большое чёрное семя, одновременно читая жутковато звучащее заклинание. От пролома потянуло холодом.

Даар зло выругался про себя — ну вот и всё, из этого проклятого семени за полдня вырастет чёрная башня, закрывающая собой пролом. Мимо неё не пройти. Какие же эльфы идиоты — нет, чтобы атаковать сразу всеми силами! Сами пошли. Что ж, ещё один пункт к счёту. Придёт время, и ушастые за всё заплатят. Разом!

Глава 7

Вереница людей, нагруженных небогатым скарбом, уныло тянулась мимо рощиц и перелесков. Орки-конвоиры не гнали их, часто останавливаясь на привалы, но крестьяне всё равно поглядывали на них с опаской — кто знает, чего ожидать от нелюди. Вон какие топоры у них, да и луков хватает. Мужики едва слышно ругались себе под нос, опасаясь, что охранники услышат. Никто не знал, для чего тёмные угнали к себе всю деревню. Даже старых дедов и бабок на телегах везут! Неужто, правду говорил святой отец? Неужто в жертву своему поганому Кратху принести хотят?

Матроха поискала взглядом своих двух мальчишек, нашла их рядом с огромным орком, идущим неподалёку, и не решилась звать. И чего шкодники малые возле этого громилы страшного трутся? Одни клыки чего стоят! А коли сожрёт? Тёмный же! Она прислушалась и едва не упала от удивления — орчара рассказывал детям сказку. Хорошо знакомую сказку про Торка-дурака. Только по-другому как-то рассказывал, непривычно. Женщина и сама заслушалась, забыв о своих невесёлых мыслях. И едва не рассмеялась, услышав, как Торк обманул злого барона, а потом опозорил надменного эльфийского князя. Да попробовал бы кто у них в деревне такое рассказать — сразу бы святому отцу донесли, а уж тот бы устроил… Выпороли бы сказочника за наглость так, что месяц встать не смог бы. А то бы и в рабство продали. Не дай Таар с Ленкааром такой судьбы, видала, как живётся рабам.

А что их ждёт? Может, тёмные как раз в рабство и гонят. Вспомнив случившееся два дня назад, вдова горько вздохнула. Жили в Глуховке бедно, едва концы с концами сводили — почти всё выращенное графские тиуны отбирали, оставляли только, чтобы с голоду не помереть. Но как-то выживали. Овдовела она полгода назад — мужа зарубил проезжавший через деревню наёмник. Не понравилось, как мужик сиволапый на него посмотрел. Матроха никому не призналась, что обрадовалась смерти Броха — бил он её сильно. Как выпивал, так и срывал на жене злобу, ногами порой пинал. На похоронах она выла по обычаю, стенала, но в душе испытывала такое облегчение, что словами не сказать. Жить, конечно, труднее стало, но вдове помогали соседи, вот и справлялась кое-как с небольшим полем.

Когда неподалёку от Глуховки пришлые эльфы колдовством разрушили кусок пограничной с тёмными стены, крестьяне сбежали в лес — от войны ничего хорошего не ждали. Мало того, что латники всех девок в деревне перепортят, мало того, что скотину перережут, так ещё ж и поубивать могут. Тем более что с эльфами пришли инквизиторы, а их вообще боялись до поросячьего визга: слово не так скажешь — сразу на костёр спровадят. Однако воинам было не до крестьян, они сразу двинулись на ту сторону. Не вернулся никто, наоборот, через три дня из пролома вышли орки, окружили ночью деревню и угнали её жителей к себе. Нашли даже тех, кто в чаще прятался. Странно, но они никого не убили, женщин не насиловали, хотя попытавшимся сбежать двум парням накостыляли по шее. Но как-то беззлобно. Только люди всё равно были в ужасе, помнили рассказы священника об обычаях тёмных.

Третий день караван шёл по земле Урх-Даргада, и ничего страшного за эти дни не случилось. Орки кормили и поили пленников, часто устраивали привалы, и крестьяне немного успокоились. Но неизвестность давила, заставляла ёжиться, представлять себе такое, что волосы дыбом вставали. Не выдержав, люди упросили самого старого в Глуховке деда Дорона, которому терять было уже нечего, поговорить с охранниками, разузнать, зачем глуховчане понадобились тёмным. На первом же привале старик, кряхтя, сполз с телеги и поковылял к кряжистому орку, командующему остальными.

— Чего тебе, отец? — обернулся тот.

— Спросить хотел, господине… Простите…

— За что? — озадачился орк. — И не господин я никакой, Мортом меня кличут. Спрашивай.

— Чего с нами будет-то? — деда трясло.

— А я разве не сказал?.. — почесал в затылке Морт. — Вот башка дурная… Это ты меня, отец, прости! Виноват. Народу у нас маловато, а надо земли новые распахивать. Деревню поставим, жить там будете. Безо всяких графьёв над головою, во! Четвертину урожая по цене Лорага отдашь, и гуляй, продавай остальное за скоко хошь. Тута город недалеко, Рондар, в нём с руками еду отхватят за хорошие деньги. За год с пяти десятин и корову, и коней пару, а то и быков пахотных купить можно. Токо не ленись!

— Разве ж так бывает?

— А то! — довольно осклабился орк. — Мы вон с батяней зерно и мясо продали в том году, пять коняшек сразу прикупили, и не простых — тяжеловозов, да струменту разного. Плуги там, бороны новые. Бабам наряды справили, они это дело любят. Хотим потом ещё десятины три распахать, а у нас — не то, что здеся. Леса! Сперва выруби, пни выкорчуй, выжги. Да знаешь, небось.

— Уж знаю, — усмехнулся дед, всё ещё недоверчиво глядя на него. — У Глуховки тож одни леса были.

— А тута — благодать! — повёл рукой вокруг Морт. — Земли — хоть жопой ешь! Токо паши!

— Нешто землю дадут? — вытаращил глаза осмелившийся подобраться ближе Ивон, низкорослый мужичонка с жидкой пегой бородёнкой.

— Дадут, — степенно подтвердил орк.

— А скоко?

— Да скоко подымешь. К вечеру на месте будем, там уже землемеры из Рондара ждут, сами поглядите. Дома всем миром поставим, у нас завсегда так. Ещё три деревни рядом, есть, кому помочь.