Кто вы, профессор Амбридж? (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

— Что это с Уизли? — прошептал Флитвик.

— Очевидно, в голове у него завелись какие-то мысли и запустились причинно-следственные связи, — ответила Марина Николаевна. — Судя по его мрачному виду, выводы получились крайне неприятные.

— Да, с непривычки мыслительный процесс может причинять серьезные страдания, — с удовлетворением добавил Снейп.

— Профессор Дамблдор, — не унималась Грейнджер, — это правда? Ваш феникс не может помочь человеку, которого… который… в общем, немало сделал для всех нас? У которого семья? Или Фоукс сам решает, кто достоин его слёз, а кто нет?

— Все равны, — припомнила Марина Николаевна подходящее изречение, — но некоторые более равны, чем другие.

— Хорошо сказано, — одобрила Граббли-Дёрг. — Вы придумали?

— Нет, Оруэлл, — пояснила та. — Не читали? «Скотный двор», рекомендую.

— Никогда не слышала…

— Это маггловский писатель, — пояснила Бербидж. — Я читала, могу дать вам книгу. В самом деле, сильная вещь. Кстати, хорошо, что напомнили о ней, Долорес, нужно будет старшекурсникам предложить для внеклассного чтения.

Дамблдор тем временем прорвал окружение и спасся бегством, преследуемый по пятам возмущенными гриффиндорцами.

— Мои поздравления, профессор Амбридж, — произнес Снейп и символически поаплодировал.

— С чем?

— Не каждый день увидишь, как директор элегантно садится в лужу, — протянул он с улыбкой.

На Рождество большинство учеников разъехались по домам.

Марина Николаевна знала, что мистера Уизли все-таки вылечили без участия директора, и теперь всё семейство воссоединилось в доме Блэка, куда отправился и Поттер. Ну что ж, счастливый семейный праздник ему точно не повредит, подумала она.

Сама она осталась в школе: народу было немного, все уместились за одним столом, и преподаватели, и ученики.

— Помона, — произнесла Марина Николаевна, присмотревшись к коллегам перед праздничным ужином, — скажите, а почему Минерва и Снейп передвигаются по залу такими замысловатыми зигзагами?

— А, это наша традиционная рождественская забава, — хихикнула та. — Кто окажется под омелой…

— А-а-а! — сообразила Марина Николаевна. — То-то, я смотрю, венки развешаны так густо и хаотично!

— Ну да, — радостно сказала Спраут. — О! Минерва попалась!

МакГонаггал, глядя вверх, зазевалась и столкнулась с Хагридом, притащившим очередную ель, и, обреченно вздохнув, расцеловалась с ним, после чего утвердилась за столом с явным намерением не двигаться с места.

— Мило, — одобрила Марина Николаевна, сделала шаг назад, на что-то наступила и услышала сдавленный писк. — О боже, Филиус, вы целы?

— Почти… — просипел тот, стоя на одной ноге. — Я как раз собирался сделать вам комплимент — вам очень идут высокие каблуки, Долорес, — но не успел…

— Простите великодушно, — искренне сказала она, — я не посмотрела назад.

— Ничего-ничего, вы же не нарочно… — маленький профессор выдохнул и осторожно опустил пострадавшую ногу на пол.

— О! Ваша очередь! — сказала вдруг МакГонаггал с заметным злорадством и указала наверх. Там, почти невидимый в тени, криво висел венок из омелы. — Давайте-давайте, а то, как надо мной глумиться, так все первые, а как самим…

— Делать нечего, — развела руками Марина Николаевна. — Традиция есть традиция.

— Да, — хихикнул Флитвик и подозвал стул, на который и вскарабкался. И то еще Марине Николаевне пришлось пригнуться, на ее-то каблуках. — М-м-м… и духи у вас замечательные, Долорес!

— Спасибо, Филиус, — улыбнулась она.

В прошлой жизни она себе подобного позволить не могла, и вот дорвалась, что называется, до фирменного парфюмерного магазина!

Снейп, ухитрившийся добраться до праздничного стола без потерь, смотрел на окружающих с откровенным злорадством. Правда, ему не иначе как чудом удалось уйти от столкновения с той самой Чандлер, которая его откровенно подстерегала, но, видимо, годы тренировок не прошли понапрасну.

«Надо напомнить ему про тренировки, — спохватилась Марина Николаевна, подумав об этом, — совсем вылетело из головы с этим нападением! Как раз на каникулах и можно будет заняться, а то потом поди выбери время…»

С этой целью она и нагнала Снейпа после ужина в холле.

— Хорошо, — сказал он, выслушав, — только не завтра. Дайте пару дней отдохнуть от этого бедлама.

— Разумеется, — кивнула она, — у меня есть кое-какие дела на ближайшее время. Главное, хотя бы пару занятий до окончания каникул провести, а когда именно — выбирайте время.

— Да, я вам сообщу. Осторожнее на каблуках, пол скользкий!

— Я уже заметила, спасибо, — вздохнула Марина Николаевна, едва не подвернув ногу. — Кстати, травмоопасно, особенно в сырую погоду. Надо бы заменить покрытие на более шероховатое…

— Филч вам за это спасибо не скажет, такой пол мыть замучаешься.

— Да, в самом деле… Ладно, спрошу у Флитвика, наверняка есть какие-нибудь чары против скольжения, — вздохнула она, — мне что-то ничего подходящего на ум не приходит.

Снейп молча кивнул и развернулся было, чтобы отправиться к себе в подземелья, как вдруг сверху раздался радостный хохот Пивза.

— Попался, попался! — голосил он, выписывая круги над их головами. — Все смотрите, профессор Снейп попался!

— Эй, так не честно! — возмутилась Марина Николаевна, увидев у Пивза в руках венок из омелы. — Кто тебя подговорил, а?

— Подозреваю, что весь наш дружный коллектив, — мрачно ответил Снейп, кивнув на вход в Большой зал, где столпились преподаватели и ученики. — Ну что ж… Десять лет я был абсолютным чемпионом, но утратил бдительность и недооценил коварство коллег… Простите, Амбридж, ничего личного.

С этими словами он совершенно невозмутимо обнял Марину Николаевну и крепко поцеловал, после чего отстранился, обозначил поклон на публику и с достоинством удалился.

— Да! Все-таки размочили счет! — азартно выкрикнула Хуч, и они с МакГонаггал чокнулись бокалами с вином.

— Долорес, и каково это было? — с неподдельным интересом спросила Спраут, подойдя к несколько опешившей Марине Николаевне.

— Технично, — подумав, подобрала та подходящее определение.

Часть 21

У Марины Николаевны в самом деле было запланировано не самое приятное, но необходимое, как она полагала, дело. На Рождество принято наносить родственные визиты, чего Долорес Амбридж не делала никогда, однако…

С куда большим удовольствием Марина Николаевна навестила бы своих родных — девяносто шестой год, тетя еще жива, кузина не уехала в другую страну с мужем… Она уже написала запрос через консульство, но ответа пока не было. Писала и обычные письма, благо адрес помнила, но они канули в никуда, даже не вернулись с пометкой, что адресат выбыл или как-то в этом роде. Если вообще дошли — девяносто шестой, тот еще бардак в стране, потерять письмо ничего не стоит! Ну а ее домашнего телефона — можно дозвониться ведь и из Британии! — попросту не существовало.

Тут оставалось только гадать: вдруг в этой реальности никогда и не существовало Марины Николаевны Заместьевой, рано потерявшей родителей и выросшей с тетей и кузиной? Или же существовала? И куда вынесло настоящую Амбридж, в тот же девяносто шестой или в две тысячи семнадцатый? Если первое, то сейчас молоденькая Марина преподает в школе и берет любую подработку, от мытья полов до торговли на рынке по выходным, чтобы прокормиться и дать кузине нормально закончить институт. А летом они отправятся с тетей на дачу, сажать картошку…

С другой стороны, хваткая стерва Долорес, если пережила первый шок, вполне могла приспособиться и не вкалывать с утра до ночи, а найти себе денежного кавалера: в юности Марина Николаевна была недурна собой, но отличалась чрезмерной разборчивостью. А вот у Долорес желание выгодно выйти замуж было навязчивой идеей, так что она вполне могла плюнуть на принципы и захомутать какого-нибудь «папика» старше себя вдвое, а то и отбить у жены богатого родителя кого-нибудь из учеников. Даже без магии она наверняка была способна на подобное!