В паутине чужих заклинаний - Вонсович Бронислава Антоновна

— Линда, я бы никогда такого не сделал, — правильно понял мое молчание Дитрих.

Я нащупала под платьем артефакт, с которым не расставалась ни ночью, ни днем. Один раз он меня точно спас. Тогда, в подъезде, когда Штефан и Эмми разругались. А Дитрих потом сказал, что влиять мог и кто-то третий, если он менталист высокого уровня и находился неподалеку. Жаль, мне не узнать, чего тогда хотели добиться — вернуть меня к Штефану или, напротив, полностью от него отвратить. И кто это делал, тоже теперь не узнать. Разве что он сам признается?

— Ой, не сделал бы он! — зло сказала Эмми. — Штефан сказал, что тебя из Сыска выгнали, а там для своих на мелкие штучки с нарушением закона всегда снисходительно смотрят. Так что не надо мне сейчас говорить, что ты весь такой чистенький и законопослушный. Тоже магию без стеснения используешь для своих целей.

— Тоже? А кто еще использует? — спросил Дитрих.

— Во всяком случае, не Штефан, — отрезала Эмми. — У него на работе все уверены, что это поклеп, а такое отношение говорит, что его никто и никогда не покрывал, и значит, Дар для своих целей он не использовал. В отличие от некоторых.

Она победно посмотрела на Дитриха, полностью убежденная, что подавила его аргументацией.

— Инорита, его не арестовали бы без веских на то оснований, — заметил Дитрих. — А значит, Сыск полностью уверен, что найденная книга принадлежит иноре Вернер. Если там, конечно, книга, а не что-то другое.

— Или следователя в этом убедили, — твердо сказала Эмми. — А убедить в этом могла только Линда. Обиженная женщина способна на многое!

Я охнула и посмотрела почему-то на Дитриха, но он смотрел на Эмми с брезгливым выражением лица. Вряд ли он поверил в такую ерунду, но мне все равно было неприятно, что при нем обо мне такое говорят. И кто? Моя лучшая подруга…

— Я? Да я до твоего прихода даже не знала, что его арестовали, — попыталась я оправдаться. — Я с самого утра нахожусь здесь.

— Чтобы оболгать, много времени не надо, — заявила Эмми. — Ты могла и вчера заявление отнести. Сразу после того, как подбросила книгу Штефану. Ключ ведь у тебя был, так?

— У меня никогда не было ключа от квартиры Штефана, — твердо ответила я.

— Ой ли? Он при мне предлагал и говорил, что защиту настроил так, что ты в любой момент можешь беспрепятственно пройти.

Разговор нравился мне все меньше и меньше. Но оставлять ее слова так, без ответа, я не собиралась.

— Если ты помнишь такие подробности, — резко сказала я, — то должна помнить, что я отказалась от ключа. Я ни разу не была дома у Штефана в его отсутствие.

— Разве? А мне помнится, что взяла, — нагло сказала Эмми. — Доступ к его квартире у тебя был, доступ к книгам Вернер тоже. А теперь ты его подставила, чтобы отвести подозрения от нового любовника!

Я невольно покраснела. Да, наши отношения со Штефаном перешли грань благопристойности, и Эмми об этом знала. Но, рассказав ей про это, я никогда не думала, что она так легко и просто откроет мою тайну совершенно постороннему инору. Постороннему для нее, не для меня. Да еще в таких гадких словах.

— Это все очень любопытно, — сказал Дитрих. — Но почему вы рассказываете это нам, а не в Сыске, если уж так уверены в случившемся?

— И расскажу, — агрессивно ответила Эмили. — Непременно расскажу, если вы не сделаете все, чтобы его вытащить из-под стражи. Вы же прекрасно понимаете, что он невиновен.

— И все же, инорита, повторю вопрос. Что вы хотите от нас?

— Как что? Вы его посадили, вам его и вытаскивать, — уверенно ответила Эмми. — А если вы этого не сделаете, вот тогда я и пойду в Сыск.

— Инорита, это называется шантаж, — заметил Дитрих. — Причем основанный на ложных обвинениях. Уверен, что сам Эггер непременно вспомнит, что Линда не взяла у него ключ.

Лицо Эмили некрасиво исказилось от ярости, но сдаваться она не собиралась.

— У нее была возможность получить ключ тем или иным путем, — заявила она. — Хоть украсть, хоть слепок сделать. Отказывалась она для вида. А на самом деле все было давным-давно спланировано. Да, заполучить книги по запретной магии и остаться вне подозрений — вот что ей было нужно. Думаете, это вам с рук сойдет?

— Эмили, вспомни, ты же сама нашла объявление про эту работу и заставила меня пойти, — попыталась я воззвать к ее разуму. — Я не знала раньше Дитриха, поэтому ничего с ним не могла спланировать.

— Чтобы подсунуть мне нужное объявление и внушить, что оно для тебя важно, много не надо, — отрезала Эмили. — Может, он стоял за стенкой и вовсю использовал на меня свой ментальный Дар. Вы меня не убедите, что это не так. Будете убеждать Сыск. Уж не знаю, с каким результатом.

Она зло усмехнулась. А я почему-то подумала, что прав был Дитрих, когда направил ее на театральные курсы. Там моей бывшей подруге самое место. Хоть он и утверждал, что она совсем не умеет притворяться, но, как выяснилось, это не так. Столько лет казаться милой, доброй и заботливой — это не каждому дано.

— Если все это было нами спланировано давным-давно, — задумчиво сказал Дитрих, — и мы такие злые и жестокие, что не остановились перед убийством одной и злостной клеветой на другого, то что мешает нам сейчас по-тихому влезть шантажистке в мозги или даже просто ее физически устранить? Как думаешь, Линда, что лучше?

Я удивленно на него посмотрела. Эмми же шарахнулась к двери, словно ее кипятком ошпарили, выскочила в коридор и уже оттуда с явным облегчением в голосе выпалила:

— Я сейчас пойду к нотариусу и оставлю распоряжение на случай своей смерти. Будьте уверены, это вам так не пройдет! Если Штефан не выйдет на свободу, Линда тоже будет сидеть!

Она вызывающе хлопнула дверью. Мы остались вдвоем с Дитрихом. На него я не смотрела. Дикость происшедшего просто не укладывалась у меня в голове. Я привыкла доверять Эмили, и, как оказалось, совершенно напрасно. Еще не так давно она твердила, что мое счастье для нее очень важно. Мое и Штефана.

— Мне кажется, Штефан твоей подруге намного дороже тебя, — заметил Дитрих.

— Боюсь, она мне теперь не совсем подруга. Точнее — совсем не. Мне кажется, я жила в одной комнате с другой девушкой. Теперь я даже не могу сказать, выполнит ли она свои угрозы…

— Выполнит, — уверенно сказал Дитрих и обнял меня. — Другое дело, что их всерьез не воспримут. Скорее всего… Угораздило же тебя с такой связаться…

— Она влюблена в Штефана, — напомнила я, закрывая глаза и утыкаясь лбом ему в плечо.

— Но это же не значит, что нужно терять стыд и совесть. Эггер для нее важен, а на все остальное — наплевать, — зло сказал Дитрих. — Мне кажется, они нашли друг друга.

— Да, наверное. Только я ее потеряла. Знаешь, она мне была как сестра. Не такая, как мои по отцу, а такая, какая должна быть — добрая, все понимающая… Когда отец женился после смерти мамы, он сразу стал от меня отдаляться. А для мачехи я всегда была лишь досадной помехой. Думаю, она с облегчением вздохнула, когда я уехала, и выбросила меня из головы окончательно. Для ее детей я была лишь мишенью для пакостей. Когда Эмми появилась в моей жизни, я очень обрадовалась. А теперь… теперь у меня опять никого нет.

— У тебя есть я, — невозмутимо сказал Дитрих и погладил меня по голове. — И фикус. Хочешь, мы его усыновим, если он тебе так дорог?

Миг назад я была самой несчастной в мире иноритой, но теперь невольно рассмеялась. Мои проблемы никуда не делись, но теперь они казались совсем не такими важными.

ГЛАВА 25

— Нужно узнать, что там вменяют Эггеру, — задумчиво сказал Дитрих. — Твоя… гм… бывшая подруга слишком невнятно обрисовала ситуацию. Что за книгу у него нашли и почему вообще стали обыскивать, если он столько времени не вызывал подозрения?

— Может, вызывал, только оснований для обыска не было, — предположила я.

— Так откуда-то они должны были появиться. Не из воздуха же. Дело было почти закрыто, причем причину случившегося указывали как смерть по неосторожности.