Светлячок и тень (СИ) - Зеленжар О.

— Пыток ты мог и не пережить, — заметила девушка, — а это, — она шевельнула обрубком, — это мелочи.

— Все рано, — упрямо покачал головой полуэльф. — Мне жаль, что вы пострадали. Это не повторится.

От его слов веяло таким теплом и надежностью, что друидка невольно улыбнулась. Что-то в них вызывало непоколебимую уверенность, что действительно не повторится.

— А я обращалась, когда представила, что перегрызаю горло этой стерве Ласмилиле. Я думаю, зверем можно управлять, если хорошенько потренироваться.

— Значит это можно контролировать… — задумчиво сказал парень. — Научите меня?

— Будем учиться вместе, — улыбнулась девушка. — Но пока стоит побеспокоиться, как обезопасить его от нас, — она кивнула на Динала, который достал из мешка что-то, подозрительно напоминающее доспехи.

Проследив за ее взглядом, полуэльф нахмурился:

— Он злит меня. Как будто всех троих учеников госпожи Нувии скрестили с драконом…

— Меня тоже, — призналась Ксаршей, — но он выполнил свою часть сделки…

Келафейн согласно кивнул:

— Да, это верно. Я больше не трону его, буду держать себя в руках. В конце концов, я должен иметь власть над своим внутренним зверем.

— Ты молодец! — тепло улыбнулась друидка. — Скажи, а что в той пещере, куда он стремится?

— Город дроу. Они заняли древние дварфийский руины, обосновались там… Говорят, они поклоняются другому богу, не Лолт.

— А нам не опасно туда идти? — нахмурилась Ксаршей

— Мы не пойдем внутрь. Доведём до ворот, а там пусть сам разбирается… Я не знаю, как они относятся к полуэльфам и эльфам с поверхности, предпочел бы не рисковать, и так сильно сбились с пути…

Он немного сник, вспомнив, что следы Талнисс, найденные с таким трудом, снова потеряны.

— Может и найдём следы снова., - попыталась утешить его Ксаршей. — Но я бы предпочла, чтобы мы оба вернулись на поверхность.

— Мы вернёмся, втроём: вы, я и Талнисс. Вы увидите солнце, и я притащу вам такую большую бочку меда, что все медведи обзавидуются.

Ксаршей снова улыбнулась его юношескому энтузиазму.

— А пока тебе нужно отдыхать. Спи давай. Я подежурю.

Его не пришлось долго уговаривать, и вскоре парень превратился в посапывающий кокон из одеяла. Ксаршей подошла к костру, где Динал приводил в порядок свою броню. Наплечники и пластинчатый нагрудник из гладкого вороного металл, зеркально отражающего блики костра, кольчужная рубашка, а у ног лежал длинный прямой меч. Девушка невольно залюбовалась, как он ловкими движениями проводил точильным камнем по лезвию. До чего же красивый эльф. Ей приходилось видеть симпатичных мужчин, те же Ригель и Уголек были привлекательными, но этот словно редкий породистый скакун, затесавшийся среди сельского табуна. Гладкое лицо с правильными чертами, не испорченными ни единым шрамом, чувственные насмешливые губы, длинные серебристые ресницы, поблескивающие в теплых искрах, волосы, гладко обрамляющие скулы. От этого девушку брала оторопь. Так легко можно было уйти на дно этого красивого образа, позабыв о сомнительном содержании.

— Иди отдыхать, — распорядилась она.

— С чего такая щедрость? — эльф бросил на нее ленивый взгляд. — Мне не привыкать дежурить, если ты об этом

— Не сомневаюсь. А где, кстати, твоя мышка?

— Вот, — он оттянул ворот кафтана, показав внимательную мордочку зверька. — У нас с Занозой больше шансов высмотреть кого.

Ксаршей улыбнулась мыши:

— Келафейну нужно восемь часов спокойного сна, поэтому все равно обоим придется дежурить.

Динал скривился:

— Зачем ты возишься с ним?

— Он — хороший добрый парень, я знаю его с младенчества. Люди и полуэльфы не хуже нас.

— Они мало живут и быстро засыхают, а ещё они некрасивы, — поспорил эльф. — Сама мысль, что какой-то дроу мог выбрать человека… Его мать изнасиловали что ли?

— Они быстро угасают, но красота… — девушка пожала плечами. — Дроу красивые, как твоя Ласмилила, но гнилые внутри. Его мать и отец любят друг друга. А насчет изнасилования… Кто бы говорил. Твоя мать была рабыней, ведь так?

Он сощурил синие глаза:

— Да, это не секрет, и мне потребовалось много сил, чтобы чего-то достичь. Однако я все же чистокровный эльф, пусть и не чистокровный дроу. А любовь, — он фыркнул. — Что такое любовь? В чем ее преимущество, если все равно приходится сражаться со всем миром за право дышать?

— Ты чего-то достиг, а теперь бежишь от этого, — заметила друидка.

— Да, я бегу… У меня есть чувство самосохранения.

— А что с тобой должны были сделать?

— Ласмилила принесла бы меня в жертву. Это ее развлечение. Я надеялся, что она наиграется до церемонии, но ошибся.

Друидка удивилась:

— Приносить в жертву своих любовников? Такое развлечение? Мда…

Динал только невесело рассмеялся.

— Когда я был еще мальчишкой, — тихо сказал он, — был у нас один парень. Хорош собой, ловкий. Обе сестры, Ласмилила и Виниара, положили на него глаз, все никак не могли поделить его. В конце концов, чтобы разрешить спор, дали ему свободу выбирать между ними, — Динал закатил глаза. — Невиданное дело!… Он побоялся идти против красноглазой суки, выбрал ее… А через пару дней Виниара обнаружила его голову на пороге своей комнаты. Жрицам все дозволено. Вот и я бы сдох на алтаре, словно раб, ради прихоти стервы, и никто бы слова сказать не посмел, ни отец, ни кровный брат. Так что ты там говорила про любовь?

— Да она настоящая паучиха, раз убивают самцов после спаривания, — подивилась Ксаршей. — А Келафейн бы вступился и за меня, и за мать, и сестру, и отца, и я за него вступлюсь, если потребуется.

— Ты думаешь, это преимущество такое? — едко усмехнулся Динал. — И много ли тебе с этого счастья? Может быть, большая польза? Была бы целой и счастливой, где-то там, откуда ты…

— Ты не поймёшь, — вздохнула Ксаршей.

Она вспомнила разговор с волшебников, его жестокие слова, догонялки с Келафейном. Как давно это было? Вроде недавно, а чувствуется, словно в прошлой жизни.

— Ты права, я не понимаю, — кивнул Динал и погрузился в свое медитативное занятие.

Ксаршей сходила к озеру умыться, а затем вернулась в лагерь. Динал устроился на отдых, прямо с цепями в руках. Это было бы забавно, не будь оборотни действительно так опасны. Летучая мышка улеглась у него на груди и внимательно наблюдала за девушкой. Ксаршей села у костра, задумавшись над словами Динал и всем тем, что увидела и пережила в городе дроу. Она совершенно уверилась, что темные эльфы хуже зверей, настоящие монстры. Жить, как они, постоянно ожидая удара в спину, интригуя, ненавидя всех и вся, она бы не смогла. В лесу тоже было опасно, но, в тоже время, просто. Ей жутко захотелось домой. Вот бы вернуться под родную крышу, затопить собранную Ригелем печь и погреть руки полотенцем Нари…

— Твоя очередь дежурить, — сказала она Диналу после нескольких часов горько-сладких мыслей.

Тот открыл глаз, внимательно посмотрел на Ксаршей, но спорить не стал. Устроившись неподалеку от Уголька, Ксаршей безмолвно помолилась Селуне, чтобы та дала сил обуздать внутреннего зверя, и погрузилась в глубокий транс без видений.

— Тихо было? — спросила она, когда очнулась.

Динал, откусив от полоски вяленого мяса:

— Полудохлый что-то вскрикивал во сне, а так мы с Занозой ничего не заметили.

Летучая мышка чистила шерстку, восседая на его плече.

— Его зовут Келафейн, — мягко поправила Ксаршей. — Опять, наверное, кошмары снились.

— Ещё один плюс эльфов — никаких кошмаров.

— Не того зовут Занозой, — вздохнула девушка.

Динал ухмыльнулся:

— А меня так и звали. В детстве.

— Тебе явно шло…

“Здорово было бы и Уголька наречь взрослым именем, как настоящего эльфа”, - задумалась она. Идея была привлекательной.

— Можно задать вопрос?

— Задавай, — ответил эльф, переключившись на вторую полоску мяса.

— А твоего отца не накажут?

— Нет, — покачал головой синий, — Кого угодно, но только не его. Матрона питает к нему особые чувства. Нет, его, конечно, могут избить, посадить в тюрьму или заставить сражаться на арене, но не убьют.