Времяворот (СИ) - Кучаев Тимур

— Плита. — Догадался я, и рубиноокий кивнул.

— Плита. Хотя бывают и иные формы.

— Значит в этот раз Сиера устоит? — В лоб спросил я, но гость слегка качнул головой.

— Будущее неведомо. Подобные мне лишь скользят в основном потоке, безошибочно находя дорогу.

— Хорошо… — Пытаясь выжать максимум из неожиданной встречи, я принялся нервно массировать виски пальцами. — Как вы выбираете куда идти? И кто откатывает реальность назад?

— А как ты дышишь? — Поинтересовался собеседник вместо ответа. — Как желудок чувствует голод? Как мышцы воспринимают усталость? Мы просто живем. Вопрос о создателе маяков не волнует меня многие сотни лет, и тебя не стоит беспокоиться о подобном. Ваша жизнь скоротечна, а разгадка некоторых тайн недостижима.

— Но ведь в этом очевидно замешана магия утраченного домена!

— Очевидно. — Подтвердил красноглазый. Подойдя вплотную, он встретился со мной взглядом, несколько раз напряженно моргнул и исчез. От так и не назвавшего имени существа остались только следы на песке. А мне оставалось вернуться к отцу.

— Садись. — Велел родитель, указывая на противоположный край большого обеденного стола, едва я показался в гостином зале. Хлопком вызвав одну из многочисленных рабынь и затребовав винограда, он дождался исполнения приказа и небрежным жестом отослал девушку прочь. Лишь когда мы остались наедине, Кархеон перешел непосредственно к делам.

— Чего хотел этот? — Поинтересовался он, забросив в рот парочку крупных ягод.

— Посмотреть на меня. — Начинать стоило с абсолютной истины. Впереди маячило целое море лжи, и чем честнее был первый ответ, тем больше оставалось шансов скрыть следующий за ним обман. Признаваться же в перерождении… Двое не способны хранить один секрет. По крайней мере двое людей. А подставляться под возможный удар не входило в мои ближайшие планы.

— Зачем?

— Сказал, что у меня необычная судьба.

— Он видел грядущее?

— Не уверен. — Признался я, добавляя еще одну порцию правды. — Плел про основной поток времени и его неизбежность.

— Дурной гость. — Хмыкнул отец. — Никто и никогда не добивался от него осмысленных ответов. Недомолвки, иносказания… С другой стороны, враждовавшие с ним идиоты заканчивали плохо. Всегда… Не суть. Я измыслил твое наказание. Мальчишка, ты примешь участие в войне за наследие.

— Но ведь я не наследник!

— И что? — Отмахнулся папаша, довольно скалясь. — Ты регулярно побеждал в кулачных разборках. Отлично показывал себя с копьем и мечом. А сегодня ухитрился перечить, проявляя уважение. Даже не появись чертов выродок, я все равно отметил бы тебя. Открой ты силу, и я дарую право побороться за власть над родом!

— Мне не нужно… — Вяло запротестовал я, но отец вновь проигнорировал возражения.

— Порой мы получаем не то, что хотим. Лаорхисиды — воины. Война за наследие — наш священный ритуал. И слово мое окончательно!

Сорвав с пояса небольшой кошель, он резким движением бросил его в мою сторону.

— На подготовку. — Пояснил родитель. — Трать как вздумается, но к началу схваток выбери лидера, за которым последуешь. Или овладей силой и возглавь отряд. Свободен.

По привычке открыв мошну левой рукой, я заглянул внутрь. На моей хмурой роже сама собой заиграла улыбка. Среди серебряных драхм блеснуло несколько электровых статеров — состояние, открывающее очень и очень многие возможности.

Я определенно не собирался их упускать.

***

— И что за сухопутная крыса прошмыгнула на мой корабль? — Расхохотался Надир сверху вниз глядя на мое истерзанное тело, безвольной куклой валяющееся на отполированной палубе.

— Сейчас выкинем. — Пробормотал старпом. Пьянствуя всю ночь, он едва успел на спешно покидающее порт судно и страдал жуткой головной болью. Впрочем, в тот момент я еще не знал о состоянии первого помощника и наивно считал себя спасшимся. И пусть любой, решивший обвинить в излишнем оптимизме искалеченного двадцатилетнего юнца, пробравшегося сквозь захваченный нежитью город и проплывшего добрых полкилометра на одной руке, попробует повторить подобное.

— Обожди. — Сощурился капитан. — Парнишка конечно подран, но сложен хорошо и силен как бык. Как звать, безбилетник?

— Да какая разница? — Возмутился кто-то из матросни, но тяжелый кулак боцмана тут же впечатался в челюсть нарушителя дисциплины, роняя того рядом.

— Аомар. — Пробормотал я, с трудом приподнимаясь на четвереньки… На колени. В тот день слово “четвереньки” стало неприменимо ко мне. — Аомар, сын Кархеона.

— Кархеон… Кархеон… — Забормотал Надир. — Знакомое имя… Торговец тканями с третьего ряда? Нет, тот был моим земляком, а ты эол… Сирена в задницу, что еще за Кархеон?

— Стратег.

— Сын Лаорхиса. — Подсказали из толпы, и хозяин посудины довольно усмехнулся:

— А ты, стало быть, внук его…

— Правнук.

— Не суть. Так-так-так… У тебя, каракатица, два варианта. Первый — за борт. Второй — ошейник.

— Рабский? — От резкого движения меня вывернуло наизнанку. Бултыхание в море шло на пользу исключительно здоровым людям, я же, едва удерживаясь на плаву, наглотался соленой воды на тысячу лет вперед.

— А какой еще? — Осклабился Надир. — Нанесем тебе печать. Честь по чести закрепим договор. Мол ты благородный такой нам сам себя продал. А дальше сбагрю тебя в Квархаде, мы пожмем руки… левые, — добавил он, довольно ухмыляясь, — и разбежимся по своим делам. Или прыгай, никого не держим, правильно, парни?

Парни энергично закивали, а я злобно глянув на торговца невольниками вновь скорчился от приступа. Похоже, после перенесенных испытаний организм не позволял мне даже ярость…

— Согласен. — Пробормотал я, перерезая горло собственной гордости.

— Вот и славно.

Кажется, капитан говорил что-то еще. Вызывал врача, велел старпому подобрать клетку поприличнее, прикидывал, кому продаст высокородного господина. Не знаю. Последние остатки сил покинули мою многострадальную тушку. Потеряв сознание, я безвольно растянулся на блестящих сосновых досках.

***

— Чего изволите, любезный? — Поинтересовался дежурящий у трапа матрос, едва я замер напротив Сиреневой Пепельницы. Первый владелец корабля отличался весьма специфическими представлениями о правильном выборе имен. Если верить россказням, то его детей звали Вимом, Гимом и Шургиндурием Пятым. Судьба первых четырех Шунгирдуриев оставалась неведома, но сам факт их наличия был незыблем. По крайней мере для болтунов.

— Купить человека, разумеется.

— Так покупайте, любезный. — Мерзко сощурился моряк. — Рынок за спиной. А отсюда извольте убраться. Иначе кто-нибудь примет вас за воришку и хорошенько надает по роже.

— Надает по роже? — Переспросил я, всматриваясь в лицо собеседника и опознавая в том обидчика из прошлой жизни. Вечно недовольный, он обожал отыгрываться на рабах, от души охаживая нас черенком швабры или другой подвернувшейся утварью. И во второй попытке стоило хорошенько проучить тварь.

Аомар-калека при столкновении с наглецами отступал, а через некоторое время возвращался с парой крепких стражников. Аомар из вчерашнего дня этой реальности воспользовался бы навыками борьбы и попинал соперника ногами, красиво уронив на землю. У меня нынешнего не имелось ни крепких сподвижников, ни потерянных за треть века эффектных приемов. К счастью, для преграждающего путь урода хватило и встретившегося с челюстью тяжелого кулака.

— Скажи капитану, пришел покупатель. — Велел я. Некто, не ознакомленный с привычками моряков, перешагнул бы побитого, без разрешения поднялся на палубу и настроил против себя всех и каждого. Очень вероятно его бы избили. Возможно изнасиловали. Окажись вторженец девушкой — даже наверняка. С некоторым шансом бедолагу бы заперли в клетке и продали на другом конце Срединного моря. Впрочем, каждый, особенно последний вариант сопровождался риском испортить отношения с властями города. А конфликт с Сиерой для торговца фактически означал невозможность использовать один из двух удобных путей с юга Партарики в Тридору. Конечно, находились и смельчаки блуждать по пустыням, но в целом, снующие по Шуру или вдоль восточного побережья океана кораблики оставались единственной альтернативой отсутствию заграничных товаров.