На острие клинка - Стеффи Ли

– И что же было после этого?

– Отныне ядовитое растение стало большим страхом ведьм. Оно могло пошатнуть их всемогущество. И имя ему – эсендес.

– Цветок опасен только для ведьм, так ведь? А мы с тобой не ведьмы, чего нам бояться!

– Но если он способен причинить вред могущественным ведьмам, то представь, что его яд может сделать с обычным человеком. – Бабушка присела рядом, обняв меня за плечи. – К тому же я всегда говорю: магия живет внутри тебя, Скай. А там, где есть магия, нет места эсендесу.

Вырвавшись из теплых воспоминаний, я снова обратила внимание на письмо. Вероятно, должно было пройти время, прежде чем я пойму смысл написанного. Бабушка часто говорила о моем будущем. Я была ее единственной внучкой, и, сколько помню, она всегда тревожилась обо мне.

Просидев у могилы около часа, я поняла, что рассказала все, что могла. Это был монолог, в котором я излила все свои переживания, чувства и события прошедшего года. Верила, что она слышит меня и радуется тому, что, несмотря на ее уход, я продолжаю делиться историями из своей жизни, как и прежде. Время близилось к вечеру, родители ждали меня в пабе. Я поднялась, не отрывая взгляда от могильной плиты, готовясь уйти. Этот момент всегда давался мне особенно тяжело. Меня вновь охватывало подавляющее чувство вины за то, что я оставляю ее здесь одну. Оно впервые накрыло меня на похоронах.

Сам день помню смутно, словно сквозь туман, но один момент врезался в память с пугающей четкостью: медленно опускающийся под землю гроб. И чем глубже он погружался, тем сильнее становилось во мне желание закричать, остановить это. Мы по очереди бросали в яму землю, а затем могилу начали закапывать. Мне стало не хватать воздуха, как будто я вот-вот задохнусь. В голове билась единственная мысль: она там, одна, под толщей холодной земли, в кромешной тьме и полном одиночестве. Разум отказывался принимать, что это теперь всего лишь безжизненная оболочка, которой безразлично, где покоиться. Переживания были настолько гнетущими, что заглушали здравые мысли, оставляя лишь страх и безнадежное чувство вины.

– Я люблю тебя, бабушка… – прошептала я сквозь слезы и пошла прочь, борясь со своими тревожными мыслями.

Мои шаги ускорялись, я почти бежала, пытаясь как можно скорее покинуть это место. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Поднялся резкий ветер, и его прохладные порывы помогли мне взять себя в руки. Выйдя за ворота кладбища, я глубоко вдохнула, наполняя легкие свежим воздухом. Улица была опустевшей, но вдали показалась красная машина, и она быстро приближалась ко мне. Облегчение мгновенно сменилось паникой. Я замерла, напряженно вглядываясь в автомобиль. Практически любая машина такого цвета вызывала у меня инстинктивное желание бежать, ведь у моего бывшего парня, Джейсона, был красный Nissan. Машина пронеслась мимо, оставив после себя лишь запах выхлопных газов. Я закрыла глаза, приглаживая растрепанные ветром волосы. Вспомнить о Джейсоне сейчас было особенно символично, ведь наше знакомство произошло на следующий день после похорон бабушки.

Четыре года назад

Прошли сутки с самого ужасного момента в моей жизни. Все слезы выплаканы, нервы были на пределе, голова болела так, что хотелось отключиться, – однако и спать не получалось. Накинув худи поверх пижамы, я вышла из комнаты в коридор. В доме царила тишина. Мама, как и я, весь день была сама не своя. Мы не обмолвились ни словом. К вечеру она, вероятно, уснула, не дождавшись папы с работы.

Выйдя на улицу, я неспешно пошла к парку, расположенному в десяти минутах ходьбы от дома. Я любила это место. Днем здесь обычно было многолюдно, но поздним вечером, когда становилось прохладно, мало кто решался покинуть теплые дома. Именно это меня и привлекало – одиночество. Когда нужно было привести мысли в порядок, оно становилось необходимостью.

Приближаясь к длинной аллее, я размышляла о том, каково это – научиться жить заново. Бабушка всегда учила стойко держать удары судьбы, и я не смела ее ослушаться.

Тусклый свет фонаря прокладывал мне дорогу. Здесь было тихо и спокойно – то, что нужно. Неожиданно из-за кустов выскочил большой лабрадор, весело играющий с палкой. Он подбежал ко мне, радостно виляя хвостом.

– Салли, не приставай к людям. – Вслед за собакой показался высокий юноша. – Извини, надеюсь, она тебя не напугала. – Он подошел к лабрадору и пристегнул поводок.

– Нет, все хорошо, не беспокойся.

– Когда дело касается палок, она теряет голову. – Улыбка заиграла на его губах. – Поэтому я выгуливаю ее, когда в парке пусто, чтобы никого не тревожить.

– У тебя замечательный пес. – Любезничать с незнакомцами было не в моем стиле, но эта собака мгновенно покорила мое сердце.

– Спасибо! Что ж, не смею больше задерживать. – Незнакомец бросил на меня прощальный взгляд и направился обратно.

Я смотрела вслед удаляющейся фигуре, думая, что вижу его в последний раз. Кто бы мог подумать, что этот человек успеет стать для меня спасательным кругом, а после – потянет на дно.

Зайдя в паб, я застыла на пороге, решив, что ошиблась заведением. Это было совершенно не похоже на привычную лесную атмосферу. Основное помещение погрузилось в таинственный полумрак, лишь свет красных прожекторов помогал мне разглядеть детали. Длинные черные свечи выстроились вдоль стола, накрытого бордовой скатертью. Кажется, родители решили не ограничиваться готическим тортом и оформили в этом стиле все пространство. Бокалы были наполнены чем-то кроваво-красным, напоминающим мой авторский вишневый коктейль. Стол ломился от закусок, подобранных с особым вниманием к цветовой гамме: канапе с лососем, маслины, брускетты с вялеными томатами, миниатюрные пирожные, украшенные кремом и кусочками клубники… Перечислять можно было долго.

Пройдя несколько шагов, я увидела, как из-за угла торжественно вышли мама с папой. Папа – в черном смокинге, точно тот самый хозяин особняка из фильма ужасов, а мама – в элегантном, облегающем фигуру бордовом платье. И, конечно же, Вивьен. Ее стиль не изменился – она всегда так выглядела: черный классический костюм, дополненный массивными цепями. Но вот волосы… они стали светлее и заметно короче, едва доходили до плеч – видимо, вчера она все же выбралась к стилисту, как и планировала. Невозможно было сдержать смех. Они напоминали семейку Аддамс. Это было настолько неожиданно и трогательно, что к смеху добавилось умиление.

– Господи, как же вы заморочились… – сказала я, прикрывая рот рукой, все еще не веря своим глазам. – Вам так идет!

– Это все Вивьен, – ответил папа, подталкивая подругу ко мне. – Мы бы сами до такого точно не додумались.

– Ага, мы с ним смокинг часа три выбирали. Собирался как на собственную свадьбу! – Мама с усмешкой закатила глаза и скрестила руки на груди.

Вивьен гордо выступила вперед с большой коробкой в руках. Я бросилась к ней и крепко обняла.

– Спасибо, Ви, – прошептала я. – Это просто невероятно!

– Чем ближе к смерти, тем ярче нужно отмечать дни рождения, – торжественно произнесла Вивьен, вручая мне коробку. – Иначе что потом вспоминать? Откроешь позже, но я уверена, что тебе это пригодится.

– В этом я даже не сомневаюсь!

Я вновь поблагодарила подругу, отставила подарок в сторону и обняла родителей. Их улыбки, полные любви и нежности, делали меня счастливой. Оглядываясь назад, я понимаю, что этот день рождения стал одним из лучших за последние годы. Меня переполняло ощущение собственной силы и уверенность в том, что все дальнейшие перемены, какими бы они ни были, пойдут мне только на пользу.