Невеста ветра - Осояну Наталия

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112

В ушах шумело, под веки кто-то щедрой рукой насыпал по горсти песка, а стоило чуть шевельнуться, как перед глазами сразу же потемнело и мебель пустилась плясать развеселый матросский танец. В этом не было ничего удивительного: последние пять ночей Эсме почти не спала. Она закрывала глаза – и проваливалась в черную бездну, полную странных звуков и запахов, а потом внезапно просыпалась, задыхаясь и дрожа от ужаса. Эсме понимала, что виновата сама: то, что она сотворила десять лет назад с собственной памятью, не могло пройти бесследно. Иной раз человека, потерявшего руку или ногу, мучает боль на месте отсутствующей конечности – а Эсме страдала из-за того, что в ее воспоминаниях образовался провал, который подобно водокруту всасывал ее жизненную силу и никак не мог насытиться.

«Что угодно! Пусть меня кархадоны сожрут, пусть я буду каждую ночь тонуть в Великой бездне, пусть мерры утащат меня к себе в Подводное царство – Заступница, что угодно, только не это!»

Но Заступница не отвечала...

– Долг лекаря – с рассветом открывать двери свои. – Она рывком села в постели и тотчас зажмурилась. – А добросовестные целители... к коим я не отношусь, конечно... встают до восхода, ибо в их помощи нуждаются те, чей труд начинается с первыми солнечными лучами: сие есть непреложная обязанность каждого, кто наделен Даром. – Эсме робко приоткрыла один глаз и, убедившись в том, что две табуретки и комод смирно стоят на своих местах, а ее голова не свалилась с плеч, опустила на пол босые ноги. Пятки закололо – вчера она забыла вымести песок, хуже которого в Тейравене были только чайки-крикуны.

«Лучше бы уборкой занялась, чем всю ночь вертеться с бока на бок».

– Великий дар, ниспосланный Небесами, должно использовать во благо суши и моря. Так говорит Эльга, и я следую ее заветам. Да минуют шторма Капитана-Императора, да будет Заступница к нему благосклонна, – последнюю фразу девушка протараторила скороговоркой, совершенно не заботясь о должной почтительности по отношению к царственной особе. Императора, который заживо гнил в своем дворце где-то далеко на северо-востоке, лечить следовало не молитвами – если вообще его болезнь можно было вылечить.

Муть перед глазами постепенно улеглась, но шум в ушах остался. Эсме мрачно подумала, что спасти ее может только обморок, причем глубокий – ведь потерявшие сознание не видят снов. Или видят? В любом случае идею с обмороком стоило опробовать, но для этого придется постараться, потому что целителю ой как непросто лишиться чувств – для этого ему нужно, без преувеличения, устать до смерти.

Она запустила руку под кровать и выудила предусмотрительно оставленный с вечера флакон из зеленого стекла, тщательно закупоренный пробкой. К острому запаху снадобья, что содержалось внутри, она так и не сумела привыкнуть, но вкус был еще хуже.

Открыть аккуратно, не расплескав ни капли.

Пальцами левой руки зажать нос, чтобы не стошнило от запаха.

А теперь выпить...

– Кракен меня раздери! – взвыла Эсме, когда жидкость обожгла ей горло и ухнула в желудок. – Ух, га-адость.

Зелье предназначалось для того, чтобы взбодрить уставшего целителя. Существовала слабая вероятность, что измученное тело Эсме взбунтуется против очередной встряски и даст наконец искомый результат – обморок. Только очень упрямый человек мог бы ради этого глотать противное снадобье день за днем, надеясь, что оно наконец-то подействует не так, как обычно. Впрочем, выбор был невелик: либо она весь день слоняется по дому снулой рыбиной, либо – раз уж проснулась и намерена открыть двери – пьет эту ни с чем не сравнимую гадость. Недаром Велин, ее учитель, частенько повторял: «Ты упрямей кархадона...»

На сей раз Эсме опять не повезло – всего-то через несколько ударов сердца в голове прояснилось и даже глаза болеть перестали. Значит, предел ее возможностей еще не наступил и впереди еще сутки мучений.

Или не сутки...

Целительница медленно оделась – она носила белую рубаху с подвернутыми до локтя рукавами и широкую серую юбку до щиколоток, – потом расчесала волосы и повязала голову темно-зеленым шарфом.

За окном просыпался город. Небо заалело на востоке; море пряталось за городскими крышами, выдавая свое присутствие верхушками мачт и стаями чаек-крикунов – они, как всегда, снялись с насиженных мест еще до рассвета.

«Они никогда не спят. Мерзкие создания».

Одна из тварей внезапно спикировала и опустилась на подоконник; отвратительная вонь тотчас затопила комнату. «Заступница... – уныло подумала Эсме. – Отчего именно эта гадина стала символом целительской гильдии?» Она прекрасно знала ответ на свой вопрос, который был прост и сложен одновременно: из всех известных птиц только крикуны могли читать мысли, и к тому же они были клановым знаком семейства, покровительствовавшего гильдии...

Чайка щелкнула клювом, края которого были усеяны острыми зубками, захлопала кожистыми крыльями.

– Пошла прочь! – Эсме не испугалась, хотя прекрасно знала, что птица в мгновение ока может вырвать из нее кусок плоти размером с кулак дюжего матроса. – Улетай!

Чайка наклонила голову, ее красные глаза злобно блеснули. Эсме вдруг ощутила идущую от хищницы волну ненависти, и ей сделалось не по себе: вечно голодная чайка думала о еде, но мыслеобразы выдавали желание поживиться вовсе не рыбой. Эсме не знала, были это подлинные воспоминания, но увиденного хватило, чтобы заставить ее перейти от слов к действиям.

– Ах ты, мерзкая тварь! – девушка схватила первое, что подвернулось под руку, – это оказалась подушка, – и швырнула в птицу. Та, конечно, увернулась с легкостью и тотчас атаковала в ответ, но совершенно неожиданным образом: если раньше Эсме ощутила лишь отголосок кровожадных мыслей крикуна, то теперь ее накрыло по-настоящему. Целительницу чуть не вывернуло наизнанку от отвращения. Зрелище распотрошенных внутренностей не было для нее внове, но чайка добавила к отвратительной картине удовольствие и предвкушение роскошного пира, а вот этого целительница вынести не смогла. Позабыв об опасности, она бросилась к птице – и схватила воздух. Выдав напоследок издевательский вопль, чайка присоединилась к своим товаркам – вместе они будут кружить над Тейравенской пристанью до позднего вечера, досаждая морякам криками и воруя рыбу у тех, кто зазевается.

Эсме осторожно выглянула наружу. Подушка, конечно, угодила прямиком в сточную канаву. Одно хорошо – можно не выходить на улицу. Интересно, кто-то из соседей видел, что сей замечательный снаряд вылетел именно из ее окна?

Девушка закрыла глаза: мыслеобразы ускользали, будто серебристые рыбешки.

Что же она собиралась делать?

...ах да. Открыть двери.

Дом Велина располагался гораздо ближе к пристани, чем лавки двух других целителей Тейравена. Возможно, в другом городе это обстоятельство стало бы решающим в борьбе между лекарями, ведь у больного матроса нет времени, чтобы бродить по незнакомым улицам в поисках того, кто окажет ему помощь, – в другом городе, но не здесь. Еще до того, как Велин приютил у себя Эсме, его слава оставляла желать лучшего. Возможно, все дело было в том, что Велин не был местным: много лет назад он сошел на берег и больше не вернулся на борт фрегата, оставшись навсегда в шумном и грязном Тейравене, где уже жили два целителя. На что он надеялся? Чужак всегда остается чужаком, пусть даже по способностям многократно превосходит тех, кто с рождения слышал вопли тейравенских чаек-крикунов.

Эсме спустилась на первый этаж, открыла двери настежь и взялась за метлу. Велину бы не понравилось, что она нарушает порядок: уборку полагалось делать вечером, чтобы с утра ничто не мешало рабочему настроению. Всякий раз она хотела возразить, что утренняя разминка с метлой в руках помогает ей привести в порядок разбредающиеся мыслеобразы, но не осмеливалась перечить учителю. Велин умудрился подчинить свою жизнь строгим правилам, оставаясь при этом загадкой для Эсме. Он никогда не говорил с ней о своей родине и о фрегате, на котором служил. Лишь однажды Эсме удалось послушать парочку смешных историй, но она не была уверена, что они и впрямь произошли в действительности: воображение у Велина было богатое, и он порою рассказывал сказки собственного сочинения, желая повеселить вечно грустную ученицу.

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112