Наследие - Сэвил Стивен

– Убирайся… от меня… священник. – Отто плюнул комком густой слизи в лицо жреца. Мокрота прилипла к скуле старика прямо под глазом и соскользнула в серую тень щетины. Хилый жрец смахнул плевок дрожащей рукой. – Мне… не в чем… раскаиваться. Не трать… зря… сил… ни своих… ни моих. – Отто обуял приступ ярости, он стал выхаркивать бессмысленный поток нечленораздельных слов и проклятий.

– Пожалуйста, папа, – мягко увещевала отца Изабелла.

Но бесполезно – старик не собирался очищать душу.

– Ох, это чудесно, Отто. Поистине чудесно, – ухмыльнулся Леопольд. – Как ты думаешь, у меня еще есть время вызвать жрецов Шальи и Ульрика, чтобы ты мог отвергнуть и их богов тоже, а? Или еще кого-нибудь, кого ты предпочитаешь оскорбить?

Новый зигзаг молнии расщепил тьму. Гроза усиливалась. Ставни стучали о каменную кладку стен, теряя отколовшиеся щепки. Ветер выл в водосточных трубах, пронзительные стоны рвались из оскаленных пастей потрепанных стихиями горгулий, которые охраняли четыре угла высокой башни.

– Каждое горькое слово, которое ты выбулькиваешь, Отто, конечно же, вздор, но какой дивный вздор. Брось все это. Твое пыхтение, должно быть, жутко утомительно. Я тоже уже устал от него.

Смех застрял у него в горле.

Три ударивших одно за другим копья молний на миг превратили черную ночь в ясный день. Гроза ворвалась во двор замка. Деревья гнулись, кланяясь урагану. Голые ветви трещали, едва не ломаясь. Гром рокотал в холмах, тяжелые звуки ворочались, сливаясь друг с другом, напоминая оглушительный хор боевых барабанов орков.

Мурашки побежали по спине Леопольда, дрожь пробрала его до мозга костей. Позади него жрец убеждал Отто исповедаться в грехах.

– Бессмысленно, – сказал Леопольд, с улыбкой поворачиваясь к усердствующему священнику. Руки старика тряслись, с лица его сбежали все краски. – Если он начнет, то не успеет дойти и до своей юношеской поры, как Морр заберет его. Наш Отто был очень плохим мальчиком.

– Морр… заберет… тебя. – Отто, охваченный очередным приступом кашля, слабо выругался. Его вырвало кровью. Брат Гутман взял у Изабеллы полотенце и принялся было вытирать красные хлопья мокроты, но Отто с неожиданной силой отдернул голову. – Убирайся… от меня… жрец… не желаю… чтобы ты… прикасался… ко мне.

Истощенный порывом старик тяжело откинулся на подушки.

Словно отброшенный силой выплеснувшейся на него ненависти Отто, жрец отступил на шаг, рука его слабо трепыхнулась, потянувшись к Изабелле за поддержкой, но тут колени старика подогнулись, он пошатнулся и рухнул. Висок и плечо священника врезались в край прикроватного столика с тошнотворным хлюпаньем отбиваемого сырого бифштекса.

Меллин, лекарь ван Драка, поспешно кинулся к упавшему жрецу.

– Жив, – сообщил он, нащупав слабый пульс на шее брата Гутмана. – Хотя едва-едва.

Молния вспорола багрово-черную небесную ткань, будто заплывшую гигантским кровоподтеком, и беспрестанный стук полновесных дождевых капель внезапно прекратился.

Хрупкого жреца скрутили жестокие судороги, тело его неистово задергалось, словно притягивая к себе все грозовое электричество. А потом старик вытянулся и застыл, точно труп.

В последовавшей за этим гробовой тишине раздался одинокий резкий стук, и дверь открылась.

В проеме стоял испуганный слуга со смиренно опущенной головой. Мимо него, не дожидаясь официального представления, протиснулся неотразимо привлекательный мужчина. Незнакомец был выше Леопольда на целую голову, если не больше, – ему пришлось слегка пригнуться, чтобы войти в спальню. В руке он сжимал трость с серебряным набалдашником. Рукоять палки была изготовлена в форме омерзительной волчьей морды, скалящей зубы в лютом рычании. Темный плащ пришельца выглядел еще чернее на плечах, где он промок от дождя и воды, капающей с полей шляпы.

– Благородный Влад фон Карстен, м-милорд, – промямлил слуга.

Взмахом руки прибывший отпустил лакея, который с видимым облегчением поспешно удалился.

Шум дождя вновь обрушился на покои, нарушив тишину, воцарившуюся в самом центре бури.

Гость приблизился к постели. Его сапоги оставляли мокрые отпечатки на холодном деревянном полу. Леопольд смотрел на них, пытаясь понять, откуда появился этот человек.

– Прямо из грозы, – побормотал он, качая головой.

– Смиренно приветствую вас, граф ван Драк. – Человек говорил с необычайно сильным акцентом; очевидно, он был иностранцем.

«Возможно, из Кислева или с еще более дальнего востока», – подумал Леопольд.

– И вас, прекрасная леди, – продолжил незнакомец, поворачиваясь к Изабелле. – Прекрасная и очаровательная. Бледная роза, растущая меж этих колючих шипов.

Ее лицо вспыхнуло от этого незамысловатого комплимента. Девушка улыбнулась уголком рта и присела в реверансе, не отрывая глаз от мужчины. Какие у него были глаза! Они светились звериной мощью, их переполняли невыразимые страсти. Она чувствовала, как его взгляд пожирает ее, и охотно отдавалась этому ощущению. Этот человек обладал силой и явно был не прочь пользоваться ею. Лицо его расплылось в медленной хищной улыбке. Изабеллу тянуло к пришельцу. Чувство было едва уловимо, но непреодолимо. Девушка сделала шаг к нему.

– Перестань пялиться, женщина, это неприлично, – прорычал Леопольд. – И вы, сэр, – обратился он к чужаку. – Спасибо, что пришли, но я уверен, вы видите, что вторглись в весьма интимный момент. Мой брат быстро сдает, а поскольку умирают лишь однажды, мы хотели бы разделить его последние минуты в тесном семейном кругу – убежден, вы это понимаете. Если вы соблаговолите подождать, пока… э… немного подождать, я буду счастлив встретиться с вами в одной из приемных и обсудить дело, с которым вы пришли к графу.

Он указал на дверь, но, вместо того чтобы уйти, пришелец снял свои белые перчатки, стягивая их палец за пальцем, взял руку Изабеллы, поднес ее к губам и приник к белой коже долгим поцелуем, игнорируя трескотню Леопольда, конвульсии жреца и онемевшую фигуру лекаря, – все это явно не интересовало его.

– Я Влад, старший в семье фон Карстен… – обратился гость к умирающему графу, не обращая внимания на указующий перст Леопольда.