Дракон должен умереть. Книга III (СИ) - Лейпек Дин

***

Они встретились на галерее, окружавшей двор верхнего замка. Темнело, густые сумерки сочились через арочные проемы на каменный пол. Бертрам шел в сопровождении четырех человек — с недавнего времени у него появился повод быть чрезмерно осторожным.

Человек, проходивший мимо, вдруг тихо позвал:

— Бертрам.

Лорд дознания остановился и всмотрелся в него. Факелы еще не зажгли, а человек скрывал лицо под капюшоном — но по осанке и голосу Бертрам понял, кто это.

— Чем обязан, Эдвард? — ухмыльнулся лорд дознания, жестом веля своим людям отойти подальше.

— Ты в курсе, что задумал Уорсингтон? — еле слышно пробормотал Баррет-младший.

Бертрам приподнял бровь.

— Переизбрать короля раньше срока?

Баррет покачал головой.

— Можно, конечно, сказать и так. Только у него свои взгляды на то, кто должен стать следующим королем.

Бертрам прищурился.

— Продолжай.

— Сегодня ко мне обратились странные люди с очень странным предложением. Присягнуть Уорсингтону в качестве предводителя нашей области.

— А как же твой отец?

— Я задал тот же самый вопрос. Мне сказали, что пора менять страну и дать дорогу новому поколению.

— Что за бред?

— И опять мои слова, один в один. Тогда мне намекнули, что светлое будущее может обойтись и без меня.

— И что ты им в результате ответил?

— Согласился. И пошел искать тебя.

— Они тебя видели?

— Не знаю.

Бертрам задумался.

— А завтра Уорсингтон соберет всех лордов, по традиции безоружных, в тронном зале и предложит в качестве короля себя. И если кто-то не согласится, то этот лорд тут же уступит дорогу молодому поколению. С которым уже договорились.

Баррет кивнул.

— Но это же сыновья! Не могли они все, как один, согласиться на предательство своих отцов?

— Все, как один, не могли. Но, может, Уорсингтону удалось договориться и с кем-то из самих лордов. А в моем случае просто прощупывал почву. Ему достаточно примерно трети — остальные не сумеют нормально объединиться против него. Вспомни войну. Только сейчас у нас нет Джоан, которая бы могла все поставить на свои места.

Бертрам поднял на него взгляд.

— Нет, — согласился он — а сам в голове принялся считать.

Люди Уорсингтона. Они появились два дня назад — и это сразу не понравилось Бертраму. Их было слишком много, и они были слишком похожи на его собственных людей — собранных, спокойных, вежливых, с движениями и взглядами профессиональных убийц. Расклад сил был примерно равным — но ведь еще существовала королевская стража. И было неизвестно, на чьей она стороне. Должна была быть на стороне короны — но последняя пока зависла в воздухе, готовая опуститься на голову первого, кто захочет ею завладеть. Бертрам не знал, волнуют ли начальника стражи методы, при помощи которых корону собирался заполучить Уорсингтон.

— Эдвард... — начал Бертрам — но тут же замолчал, потому что со стороны тронного зала раздались сердитые крики. Он переглянулся с Барретом, махнул рукой своим людям — потом передумал и приказал двоим:

— Идите к другому входу.

Они кивнули и скрылись в полумраке. Остальные направились к главным дверям. Бертрам подозревал, что те могут быть заперты изнутри — но тяжелое полотно поддалось и распахнулось под его рукой.

В зале горели огни, и потому Бертрам мог с первого взгляда оценить представшую перед ним картину. Будь он художником, он бы смог оценить ее композиционную выверенность — тело лорда Ордея, лежащее в центре зала, четырех человек с мечами в руках, окруживших его, и пятую фигуру, стоявшую чуть в стороне. Но Бертрам художником не был — поэтому он оценивал совсем другое.

«Пятеро на четверых. Уорсингтон не в счет. Четыре на четыре. Еще двое с другого входа. Четыре на шесть».

Уорсингтон и его люди внимательно смотрели на вошедших. Вероятно, тоже считали. В наступившей тишине внезапно стало слышно, как жужжит муха, бьющаяся о стекло.

Бертрам повернулся к Баррету и тихо пробормотал:

— Подними на уши весь замок.

— Рассказывать про лорда Ордея?

— Нет. Говори, что на регента напали. Есть шанс, что тогда тебя не убьют тоже.

Баррет кивнул и выскочил за дверь. Двое из людей Уорсингтона подались вперед, но Бертрам покачал головой. Регент нахмурился, кивнул на заднюю дверь у трона — но оттуда вышли те двое, которых посылал Бертрам.

Уорсингтон повернулся к нему.

— Ты рановато начал, — заметил Бертрам спокойно. — Стоило подождать до завтра.

— Ты делаешь поспешные выводы, — глухо ответил регент.

— Разве? Я пока еще никаких выводов не делал. Я только вижу труп.

— Он напал на меня.

— Я понял, — кивнул Бертрам. — Но теперь, как ты понимаешь, лорды не станут разгуливать безоружными. Я об этом позабочусь.

Уорсингтон нахмурился.

Из-за дверей послышались громкие шаги, как будто шло много людей.

«Быстро же парень обернулся», — удивился Бертрам.

Высокие двери с треском распахнулись.

— Уорсингтон, — раздался звучный голос Джоан. — С каких пор меня не пускают в Риверейнский замок?

Бертрам обернулся.

Они стояли в проеме рядом — она и Теннесси — в темных дорожных плащах, резко контрастирующих с блестящими доспехами стражи и яркими костюмами дворян, толпившихся за их спиной. Бертрам шагнул в сторону, пропуская толпу, хлынувшую в зал. Многие перешептывались, глядя на тело Ордея. Люди Уорсингтона отошли к регенту, собранные и вежливые — но мечи не убрали.

Король с королевой вышли в центр зала. Джоан долго смотрела на Ордея, но Бертрам со своего места не мог рассмотреть ее лицо. Затем она обернулась к собравшимся.

— На колени, господа, — сказала она, и ее голос снова разнесся под сводами гулким эхо. — Перед вами ваш король.

Дворяне снова зашептались, на этот раз рассерженно.

А затем к ним обернулся Теннесси. И совсем как тогда, на первом Большом Совете Джоан, люди стали один за другим опускаться на одно колено.

Бертрам изумленно уставился на них.

А потом Теннесси взглянул на Бертрама. Его глаза были пронзительно серыми, со странным перламутровым оттенком. И прожигали насквозь. И тут же, не понимая, что с ним происходит, Бертрам преклонил одно колено и низко склонил голову — а Теннесси в это время обратился к лорду-регенту:

— Лорд Уорсингтон, — его голос звучал тихо и отчетливо. — Вы обвиняетесь в измене короне, покушении на убийство и попытке государственного переворота.

Любопытство взяло верх — Бертрам приподнял голову. Теннесси приказал:

— Взять его, — и послушные Уорсингтону люди, вежливые и спокойные профессиональные убийцы подошли к регенту, окружили — и вывели из зала. Изумление Бертрама было столь велико, что он поднял голову еще выше и пристально посмотрел — сначала на Джоан, а затем на Теннесси.

И тогда он все понял.

Мертвая королева

Бертрам считал, что все понял — но ему понадобилось несколько дней, чтобы действительно осознать, как все было на самом деле.

Джоан отказалась от всего. От трона, от места в Совете, от участия в любых делах. Бертрам пытался ее отговорить — но она не желала и слышать о том, чтобы вернуться к управлению страной. Когда он пытался поначалу спрашивать у нее что-нибудь, она неизменно отвечала:

— Это лучше обсудить с Генри.

Имя своего супруга Джоан произносила глухо. Так обычно говорили про покойников.

Раньше Бертрам сомневался бы в том, насколько Теннесси можно доверить всю власть — но сейчас именно в этом он не сомневался. Генри — этот новый Генри со странными глазами — представлял собой идеал правителя. Он был рассудителен, справедлив, прислушивался к мнению других и решал все сам. Дворяне приняли его безоговорочно — все прошлые опасения по поводу брака Джоан не оправдались. С новым королем можно было бы работать.

Но не получалось.

Потому что всякий раз, когда Бертрам видел глаза короля, его охватывал ужас. Необъяснимый ужас, который не имел ничего общего с обычным человеческим страхом. Бертрам понял, почувствовал самим нутром, что теперь на троне Инландии сидел не человек с драконом внутри. На троне сидел дракон.