Фрейя. Ведущая волков - Аля Файпари

Голова гудела, а мысли путались, оплетенные липкой паутиной сна. Тело словно налилось свинцом и не хотело повиноваться.

– Спящей ты мне нравилась больше, – проворчала Сахаар, отходя от моей импровизированной постели. – Лучше поторопись, девочка. Мальчик давно ждет снаружи.

– Он… он здесь?

Я растерянно покосилась на дверь.

Тут события вчерашнего дня лавиной обрушились на меня. Сердце ушло в пятки и начало медленно покрываться ледяной корочкой. Наверное, я бы почувствовала меньшее внутреннее сопротивление, если бы мне пришлось идти на плаху, чем встретиться с Николасом. Если между двумя этими вещами вообще была разница.

– Да. Сказал, что дождется, пока ты проснешься. Но, в отличие от него, я ждать была не намерена.

– Вы очень добры, – пробормотала я, не попадая ногой в ботинок.

– Доброта не единственное мое достоинство, – хмыкнула старуха, прекрасно расслышав то, чего не должна была.

– Сомневаюсь, что хочу знать об остальных.

Усмехнувшись, Сахаар с чувством выполненного долга ушла в другую комнату, оставив меня одну.

Я тяжело вздохнула и снова посмотрела на дверь, после чего взъерошила волосы, неуклюже расчесав их пальцами. Почти все женщины Этна собирали волосы в пучки или незамысловатые прически, но мне это было чуждо. Не говоря уже о том, что казалось нелепостью тратить на это столько времени.

Будто снаружи меня поджидал не человек, а хищник, я на носочках подобралась к двери и, собравшись с духом, легонько толкнула ее. Перед глазами замельтешили прозрачные осколки, в каждом из которых отражались десятки моих искаженных лиц. Присмотревшись, я ужаснулась собственному виду: волосы взлохмачены, как бы я ни старалась их пригладить, глаза пронизаны красно-розовыми нитями, а веки припухли от слез и недосыпа.

От стены отделилась высокая темная фигура и замерла, не решаясь подойти ближе.

– Не стоило ждать, – тихо сказала я, стоя к Николасу спиной и наблюдая за игрой света в стекле. Сегодняшний день, несмотря на ярко светящее в небе солнце, не был теплым, как предыдущие. Однако после беспощадных зимних бурь, с которыми мне довелось столкнуться, легкие порывы ветра были почти незаметны.

– Ты плохо спишь по ночам.

– Это никак не сказывается на исполнении моих обязанностей. Сегодня я готова лечь позже, – холодно отозвалась я, не желая делиться с ним кошмарами и воспоминаниями, что мучили меня из ночи в ночь.

– В этом нет необходимости. – Николас медленно обошел меня и встал на расстоянии вытянутой руки, опустив голову и пытаясь поймать мой взгляд. Но я упрямо продолжала следить за болтающимися безделушками. – Мне надо почистить лошадей. Не составишь мне компанию?

– Хорошо.

От моего тона – сухого, как осыпающаяся кора старого дерева – между его темных бровей пролегла глубокая складка.

– Если хочешь, конечно. Я не настаиваю.

– У меня есть выбор? – Я наконец-то посмотрела на него. Лед в моем голосе начал таять под натиском яростного пламени..

Челюсти Николаса сжались. Он внимательно изучал мои покрасневшие глаза, в которых трудно было увидеть что-то, кроме следов ночи, наполненной тихими рыданиями и печалью. Меньше всего мне хотелось, чтобы он понял, как сильно меня задели его слова. Но, к сожалению, скрыть это было невозможно.

– Да, – твердо сказал он. – Это не приказ.

«Неужели?» – спрашивал мой презрительно-насмешливый взгляд.

«Дай мне все объяснить», – просил его.

Как бы я ни отгораживалась, он знал, что гулкое эхо бессознательно брошенных слов все еще блуждает внутри меня. Было бы глупо притворяться обиженной на того, кто ничего мне не должен. Да и отказаться от его предложения я не могла. Потому что не обладала в этом краю никакой властью, и даже рабское кольцо ничего не меняло. Я еще не выплатила свой долг.

Я скупо кивнула, и на лице Николаса почему-то промелькнуло недовольство и смятение. Хотя вскоре он уже по обыкновению излучал уверенность.

– Ты успела поесть?

– Да, – солгала я, не моргнув глазом. Со вчерашнего вечера у меня во рту не было и крохи.

Тяжело вздохнув, Николас скрылся в хижине Сахаар, и через один миг в моей руке лежали два зеленых яблока. Я и возразить не успела, как Николас уже двинулся в сторону конюшни, предоставляя мне личное пространство для нехитрой трапезы.

Вопреки пустоте в желудке, при виде еды меня замутило, но я заставила себя проглотить плод, что был поменьше. Дожевав, я отряхнула липкие пальцы и выбросила тонкий огрызок в траву, а второе яблоко сунула в карман коричневых штанов.

Всю дорогу я ловила на себе косые, изучающие взгляды Николаса. Внимание, поначалу смущавшее меня, быстро начало озадачивать и раздражать. Я нагнала его, но старательно держала между нами дистанцию и подчеркнуто смотрела куда угодно, только не на него. Наше немое противостояние продолжалось до тех пор, пока Николас зачем-то не свернул на более длинный путь, проходивший вдоль тренировочной площадки. Слева раздавались чеканные приветствия воинов и привычный хор скрещивающихся друг с другом мечей. Мне приходилось бороться с искушением и смотреть в другую сторону, чтобы ненароком не встретиться с Николасом взглядом.

Он тихо, раздраженно выдохнул и, ничего не объясняя, ускорился, вырвавшись вперед. Я послала его прямой, напряженной спине недоуменный взгляд и тоже вынужденно сменила темп.

Внезапно боковым зрением я заметила мелькнувшие темные завитки.

Я обернулась и замерла. На дальнем участке площадки перед крепким мальчуганом стремительно порхала Арья, словно маленькая летучая мышка. Из высокого, наспех сделанного хвоста выбилось несколько курчавых прядей и прилипло к вискам. Лоб до комичности сосредоточенной девчушки покрывала испарина, но деревянный меч во вспотевших руках оставался устойчивым и твердым, когда на него обрушивались удары молодого соперника.

Я закусила губу, когда мальчик сделал обманный маневр и Арья, еще не обученная всем хитростям, попалась на крючок, забыв защитить бок. Дерево ощутимо врезалось в худые ребра, и она судорожно втянула ртом воздух, немного прогнувшись в спине. Мальчишка замешкался. Он неуверенно посмотрел на бородатого воина, который наблюдал за их боем. Его лицо казалось знакомым, и мне понадобилось некоторое время, чтобы признать в нем Катала. Мужчину, в чьем погребе я однажды побывала.

Катал приподнял руку, останавливая тренировочный поединок, и хотел было поддержать Арью, но та, к всеобщему удивлению, лишь отмахнулась и с мрачной решимостью, сквозившей в каждом движении, набросилась на соперника. Он поспешно отбил несколько ее ударов, но через мгновение, хватая ртом воздух, согнулся пополам, сраженный тем же приемом.

Катал запрокинул голову и раскатисто захохотал, дружелюбно похлопав парнишку по плечу. Арья засияла и улыбнулась напарнику во весь рот. Когда он наконец-то разогнулся, ответил ей кривой, но доброй улыбкой.

– Возможно, ты была права. Я решил дать ей шанс, – прищурившись, сказал Николас. Я и не заметила, как он подошел ко мне. – Знаешь, у нее отлично получается, – нехотя признал он.

– У нее сильный характер, – помедлив, ответила я непривычно тихим голосом.

Он прислушался к моим словам. Нет, не просто прислушался – воспринял их со всей серьезностью и впервые впустил в ряды воинов Этна женщину. Я не знала, пытался ли он таким образом извиниться передо мной, но мне, в любом случае, было приятно. Очень.

Чувствуя на себе взгляд Николаса, я вновь посмотрела на площадку и в недоумении нахмурилась. Катал и мальчик с одинаково изумленными лицами стояли в одиночестве и наблюдали за чем-то в стороне. Не успела я отыскать пропажу, как она сама прыгнула мне в руки.

– Фрейя! – Тонкие, словно веточки, руки обвили мои бедра, а курчавая голова доверчиво прижалась к животу. Я охнула и опустилась на корточки, крепко обнимая ее в ответ. – Меня взяли! Взяли!

Тихо рассмеявшись, я погладила ее по волосам.

– Я так рада за тебя, малышка.

Николас, стоявший позади девочки, шагнул было к ней, но тут наши глаза встретились. Светло-зеленые радужки, полные недовольства, скользнули по дрожащей от счастья Арье, а потом пристально изучили улыбку на моих губах. Он неловко отвернулся, воздержавшись от моментального замечания, и принялся безмолвно осаждать наблюдавших за этой сценой бойцов.