Дивный Мир Будущего (СИ) - Виноградов Максим

[Немезида-легионер]

Значит, все-таки законники. Прибыли на место преступления, не сумев или же не посчитав нужным его предотвратить. А теперь стоят, как два истукана, не говоря ни слова, не делая даже попытки приблизиться. Какого черта?

И только теперь до меня вдруг доходит странная аура, ощутимыми кругами расходящаяся от Августа. В воздухе висит столь заметное напряжение, что кажется — любая искра вызовет мгновенный взрыв! Непричастные зеваки невольно отступают, боязливо пятятся от потока недоброй силы. Франко сдержанно морщится; у меня в висках начинают стучать молоты, разом подскакивает давление; сердце барабанит, как бешеное.

Нэш медленно выпрямляется с лицом, перекошенным от горя. Бросает взгляд на законников — те будто сдуваются, железные тела того и гляди начнут плавиться под напором обозленной мощи.

— Что здесь случилось? — разгневанный голос разлетается раскатом грома.

Прохожие спешно ретируются, опасаясь внезапного взрыва. У меня сводит зубы от скопившейся вокруг энергии.

— Удар виброножом, — отчетливо докладывает один из андроидов, — Смерть наступила мгновенно. Шансов на исцеление не было.

Левый глаз Августа чуть заметно подергивается, пальцы сжимаются и вновь выпрямляются, руки напряженно вытянуты вдоль тела, как две дубины.

— Кто убийца? — холодно гремит он.

— Некий Диего Хост, третья ступень эпсилон, — рапортует законоборец.

— Где он?! — напряжение в воздухе нарастает до максимума.

Чувствую, что происходит небывалое — человек практически допрашивает ИскИна! Громадная сила и подстегнутая горем воля сплелись воедино, в несокрушимый клубок властной мощи. Август спрашивает — и Немезида вынуждена отвечать, чувствуя, что парень в своем праве!

— Преступник уже пойман и надежно изолирован, — бесстрастно сообщает андроид, — Он понесет наказание по всей строгости закона!

На лице Нэша видно разочарование. Похоже, парень рассчитывал сам поквитаться с отморозком.

— Настаиваю на принудительном низведении к рангу «зета», — не терпящим возражения тоном произносит он.

Жестоко. Класс «зета» — прибежище отбросов общества, психов, уродов, ущербных, искалеченных физически и морально. Настоящая людская свалка, которую проще содержать изолированно, чем пускать на перерождение. Туда попадают вконец опустившиеся, безнадежные, разочаровавшиеся во всем личности. Те, у кого не осталось никакой надежды на эволюцию.

— Ваш запрос… — на долгую секунду прислужник Немезиды зависает, — … признан правомерным!

Вот так просто. Судьба убийцы решена и теперь ему не позавидуешь. Говорят, упав в эту яму однажды, обратно не выбираются. Во всяком случае, я о таких счастливчиках что-то не слыхал.

Август кивает, вокруг воцаряется напряженное молчание. Парень смотрит на Мари, стараясь запечатлеть ее облик в последний раз. Я молчу, пораженный и придавленный. Франко тихо сопит за спиной. Наконец, спустя минуту, второй андроид робко подает голос.

— Мы можем… забрать тело?

Вздрогнув, Нэш приходит в себя.

— Можете… — понурив голову, парень разворачивается.

Он медленно бредет прочь, и аура силы тут же сдувается, сворачивается с почти слышимым хлопком. Только что здесь было не продохнуть от безмерной энергии, и вот — абсолютная пустота.

Кинув на Мари последний взгляд, отступаю. Нагоняю Августа, шагающего в никуда. Плечи парня опущены; голова болтается, как на шарнире; на горбу словно лежит целый небосвод; лицо полно смертельной бледности.

— Не успели… — шепчет он, — Опоздали всего на чуть…

Понимающе киваю, размышляя, как можно подбодрить парня.

— Это ведь всего лишь смерть? — спрашиваю тихо и осторожно, — Через год Мари возродиться снова, как ни в чем не бывало?

Горькая кривая улыбка рассекает физиономию Нэша. Он отвечает так же тихо, но с неизбывной тоской.

— Сразу видно, что ты никого не терял, малец… Да, она переродится. Да, через год. Но вот где это произойдет? Ты знаешь, что привязка к предыдущему сектору происходит менее чем в тридцати процентах случаев? А проникнуть в другую систему не смогу даже я! Что толку, в том, что мы будем жить, разделенные бесконечностью?!

Замолкаю, опасаясь вызвать новую вспышку гнева. По-моему, такой расклад все равно куда лучше, чем окончательная смерть. Даже если Мари появится где-то далеко-далеко, и мы с ней никогда больше не увидимся, я все же буду знать, что она жива и, быть может, счастлива. Да и к тому же — тридцать процентов это довольно много! Треть за удачный исход — есть на что надеяться!

— Думаешь, дело рук Кирка? — напряженно спрашивает Моро, бредущий чуть позади, — Месть за проваленную кражу?

Нэш качает безвольной головой, взгляд парня наполняется жгучей ненавистью.

— Месть… — бормочет он, — Только замешан тут не тупой качок Гаусс… Рэдклиф Коулман — вот кому мы перебежали дорогу…

Остановившись, лидер Сопротивления задирает лицо вверх, к потерянным серым небесам.

— Боюсь, спокойное время кончилось, парни, — замогильным тоном произносит он, — На пороге война…

Глава № 16

Базу Сопротивления охватило всеобщее уныние. Все разбрелись кто куда, переживая обрушившееся на голову горе каждый по-своему. В воздухе царила нагнетенная атмосфера какой-то упаднической обреченности. Она давила на мозг, давила на сознание, заставляла подчиниться негативным мыслям. Думается, тут не обошлось без подспудного участия Августа — аура отчаяния, исходящая от парня, ощущалась даже сквозь стены.

Сразу же по возвращении в убежище, Нэш скрылся у себя в кабинете. Что он там делал — не знаю, ибо никто не рискнул приближаться к закрытым дверям. Порой казалось, что я слышу какие-то странноватые шорохи или голоса, долетающие как будто из другого мира; но они звучат настолько зыбко, тонко и прозрачно, что не поручусь — реальны ли эти сигналы, или то лишь плод раззадоренной фантазии.

По коридорам базы плывет настоящий полог тьмы; горестная дымка, сотканная из печали и безнадежности. В собственной комнате находиться невозможно; одиночество и бездействие давит, будто многотонный пресс. Усталый мозг, утомленный непреходящим давлением, рождает безумные образы: Мари и Нэш, Мари и Кирк, Мари и я…

В конце концов выбираюсь в гостиную. Там тихо переговариваются Франко и Голиаф, распивая содержимое объемистой полупрозрачной бутыли. Принюхиваюсь — так и есть, содержимое явно алкогольное. Странно и очень не похоже на Моро, и тем более — на Кокса. Он же просто помешан на собственной эволюции, а тут — на тебе, занялся саморазрушением…

— Будешь? — Франко вопросительно кивает на пустой бокал.

Качаю головой, парень понимающе отворачивается. Не думаю, что он осознал правильно: дело-то вовсе не в Индексе. Плевать мне на то, что алкоголь приравнен к социально-деструктивным действиям. Просто именно сейчас, почему-то, есть ощущение, что не поможет. А скорее всего, даже будет хуже.

Залпом допив немаленькую порцию, Моро выходит из-за стола.

— Пойду, пожалуй, сломаю пару манекенов, — он мрачно потягивается, — Авось полегчает…

Долговязый шагает к спортзалу; а я ощущаю укол мимолетной зависти. Франко ведь действительно нашел отдушину: спорт и боевые искусства дают ему смысл существования. Вот сейчас он побьет по груше, раздробит в пыль десяток кирпичей, сделает подход тяжелых приседаний… Рано или поздно измученное тело попросит о пощаде. А вместе с телом успокоится и разум. Самые острые, самые мучительные эмоции уйдут, перегорят в котле двигательной активности. И уже завтра он будет в норме. Ну, почти…

— Странная это вещь — смерть! — пафосным тоном произносит Франко, — Сколько я их видел — множество! Да и сам… пережил с десяток. Однако, привыкнуть в смерти, кажется, невозможно.

Смотрю на мужчину и только сейчас замечаю, что он, пожалуй, основательно пьян. Тем нелепее тот факт, что Кокс, наконец, начал изъясняться более удобоваримым языком, оставив стиль эзоповых иносказаний для трезвой головы.