Негатор магический обыкновенный (СИ) - Творцова Аня "Optemus"

— То есть получается, что это не шутка? Что я по-настоящему ваш всамдѣлишный внук?

— Двоюродный, если совсем точно, ведь то предположение, что я в поезде тогда тебе как пример высказал, полностью подтвердилось. И мать твоя племянница мне, тогда как отец её — Генрих Олливандер по рождению, в магловском мïре Генри Эвансом обратился. И так как Генрих и я — родные братья, то и выходит, что ты мне двоюродный внук.

— Но как же, вы же говорили, что это очень дорого и что мол смысл…

— А это когда, как и то, что дорого — я не спорю. Три месяца, практически четыре я деньги из оборота на это исследование откладывал. Ну да и ты у нас мальчик, вот прямо скажем, во всех смыслах не так чтобы обычный. Впервые, как ты помнишь, я тебя внуком тогда на перроне назвал, да и привязалась как-то. Укорял себя, убеждал, не стоит мол, не привязывайся. Ребёнку больно будет. Я-то старый, мне то что, а тут раз другой, третий и бац, ушатом по голове. Больно, обидно, не можно ребёнка больше, чем есть травмировать. Так прошёл год. В переписке я тебе не отказывал, вопросы у тебя были занятные, видно было, что по пустякам ты меня не тревожил. И вот прошлым летом ты из камина нашего вышел. А он ведь на входящие наглухо закрыт, накрепко заклят. Только своего пропустит. И вот ты, да ещё и по экстренному контуру, и заметь, все камины по линии задѣлъ, а нашему хоть бы что. А экстренный контур он на то и экстренный, что в случае аварии к очагу рода выбросит ближайшему. Для тебя это, собственно, как ты думаю теперь понимаешь, наш камин, да тот, что у Поттеров был. Камин дома в Годриковой лощине понятное дѣло данным-давно отключён, вот и остался наш. Путь твой, согласно адресу, близко пролегал, а потому несмотря на повреждения, сеть исправно отработала. И выбросила тебя аварийным сбросом. Неприятно, ясное дѣло, но всяко получше, чем в камине где-то по пути застрять. Не всегда в таких случаях выжить получается. Были случаи, давно было. Тогда же и контур аварийный ввели, и к камину основного дома семьи привязали.

И вот он срабатывает на тебя, и как я и сказал ранее, остаётся исправным. Ушиб плеча мы учитывать в данной ситуации не будем. Ты тогда полсети наизнанку вывернул. И тут уже даже не звоночек, набат прямо, далёкий ещё, но настойчивый. До зимы я колебался, думал, ведь, как ты и сам заметил, удовольствие это вот ни разу не дешёвое. А потом плюнул на всё, да и решился. Была, мол, не была, хоть правду о брате знать буду. Он, не он, оказалось, что он.

В середине июня ответ пришёл. Черным по белому печатями заверенный: Генрих Олливандер, в скобках магловская фамилия. Жена его, дочки и мужья их, и ты с кузеном своим, тётка твоя, сквиба она, кстати. Писать тебе не решился, не для письма подобное, и тогда же к Тому подошёл, так мол и так, мальца выловить надобно. Он даже и спрашивать не стал, покивал, и вот сегодня как тебя увидѣлъ, сообщил.

— Угу… — только и сумел выдавить из себя пытающийся переварить услышанное Гарри.

Остаток пути прошли молча, зашли в лавку, прошли по знакомому уже коридорчику. Разулись в прихожей. Откуда-то сверху раздалось:

— Кто там, пап, ты чего поздно то так?

— Дѣла были, завтра всё обскажу, спи давай, — ответил явно уже отходившему ко сну сыну Олливандер-старший и приложив палец к губам, повёл Гарри наверх.

Ранее на третий этаж Гарри ещё никогда не поднимался. Камин был на втором, там же была и столовая с гостиной. На третьем, как оказалось, были хозяйские комнаты. Четвёртый же. Четвёртый этаж дома оказался мансардой. Вела в неё выдвигающаяся из потолка деревянная лестница.

— Я Дэрека специально просил, он её у маглов заказывал. Ни капли магии, всё руками и ручным инструментом закреплено. — произнёс подтолкнувший ребёнка к ней мастер.

Люк открылся легко, большой, просторный, в него спокойно было можно просто войти, а за ним. За ним обнаружилось самое настоящее сокровище. Настоящая, всамдѣлишная, сдѣланная для подростка комната. Огромное панорамное окно, практически на всю крышу. И кровать-чердак, полуторная. Под которой рабочее место примостилось. Массивный, явно деревянный стол, удобно сдѣланный стул, явно специальный, чтобы заниматься удобно было. Стены были обиты качественно обработанным деревом. Темным, пахнущим чем-то хвойным. Оказавшийся посреди комнаты, Гарри так и застыл.

— Ну как тебе, нравится?

— ОЧЕНЬ! — пробормотал лупающий размером с блюдца глазами Гарри. Обернулся и обнаружил, судя по всему, весьма вместительный шкаф. Несколько корзин и комод, всё такое же деревянное, тёмное, но не чёрное. — Это всё правда мне…

— Ну а кому же, мне сюда каждый день лазить что-ли? Дэрек у меня по строительству больше. Не лежит у него душа к палочкам, не его это, а вот сын младший его интересуется. Ну да они с сестрой оба в Шармбатоне учатся. Взрослые уже практически, через два года закончат. На лето вот и то не приехали. Лагерь у них, понимаешь ли, летний. Море, солнце, юг Франции, все дѣла.

— А я никогда на море не был.

— Ну так это то дѣло поправимое. Завтра Дэрека переездом своим обрадуешь, на вопросы его по обустройству и что да как ответишь. Он у меня по ремонтам, с деревом работает, и опыт твой из мïра простецов ему до крайности интересен.

— Я всё что смогу сдѣлаю, обещаю…

— Ну вот и хорошо. Подъём у нас обыкновенно в полдевятого — девять. Раньше чтоб не шумел. А теперь мыться и спать. Ванная от лестницы направо, сам думаю разберёшься, — подавляя зевок, проинструктировал Гарри мастер.

Спустились на третий вместе, Олливандер свернул налево и вскоре скрылся за дверью своей комнаты, а Гарри на цыпочках прокрался к подсказанной ему двери и вскоре, наскоро смочив лицо и верхнюю часть тела, стараясь не шуметь прокрался к себе. В свѣте звёздъ комната казалась волшебной, и тихо переодевшийся в футболку и пижамные штаны мальчишка вскарабкался по ведущей к спальному месту лесенке. Матрас и бельё на кровати были совсем новые. Вовсе непохожие на то, что у него было у Дурслей. Мягкие на ощупь простынь и одеяло, а наволочка, наволочка на подушке оказалась просто отпадной. Как впрочем и сама подушка. Не высокая, не низкая, буквально как есть в самый раз. Тихонько устроился и завернулся в укрывавший всё это богатство плед. На глаза сами собой наворачивались непрошенные слёзы. И мальчик прикусил кулак, чтобы никого не разбудить.

Так и уснул в итоге, с кулаком у рта.

Он был дома, по-настоящему именно у себя, именно дома. Именно с этой мыслью, глотающий непрошенные слезы Гарри и заснул.

Глава семнадцатая " Новый дом, новые правила или как Профессор Снейп сам себя перехитрил"

Проснулся Гарри без десяти девять и, сладко-пресладко потянувшись, даже не сразу и понял, где это он. Но вот воспоминания нахлынули одно за другим, и он разве что не скатился с лестницы. На сопутствовавший этому грохот остальные жильцы дома не так чтобы отреагировали. Мастер палочек вовсю занимался завтраком. Младший же приподнял голову и, поймав кивок о, тца, по новой уткнулся в газету. О прибытии племянника он был уже оповещён и выслушав краткий пересказ вчерашних злоключений, посчитал правильным не вмешиваться и просто подождать.

И вот по прошествии десяти минут, судя по всему пытавшееся наскоро привести себя в надлежайший вид и от того мокроголовое чудо с опаской заглянуло в совмещённую со столовой кухню.

— Доброе утро, Гарри! — отреагировал первым заметивший его как раз сидящий лицом ко входу мастер палочек.

— Доброе утро, сэр, то есть простите, я хотел сказать…

— Не стоит, — остановил этот уже практически начавшийся поток сознания старший Олливандер. — Садись за стол. Яичница, тосты с джемом, есть апельсиновый и клубничный. И так как ты у нас несовершеннолѣтний, то стакан какао. Ну или чай на выбор. Кофе у нас не положено, у нас в доме это закон, так что советую привыкнуть.

— Хорошо сэр, я и так его всего раз то и пробовал. От дяди как-то остался, ну я и рискнул. Горький, не понимаю, чего в нём люди находят.