Коммандос из демиургов - Казакова Екатерина "Красная Шкапочка"

Командный состав, видя такие брожения, согнав всех на собрание, озвучил наше единое мнение: плохая погода и подорванное здоровье не повод отменять занятия, нужно учиться употреблять катаклизмы себе во благо.

— Болезнь не предлог останавливаться на полпути! Затычки во все места, чтобы не капало, и — вперед! — топнула по луже ногой Таисья и поволокла всех на полосу препятствий.

— Убивать больного — самое легкое дело! — процитировал фразу из «Отнимающего жизнь» Зорро и потащил гриппозных, не успевших отдышаться после экзекуции, отрабатывать метание ножей с поправкой на непогоду.

— Вампир недоделанный, какое расстояние ты можешь пролететь в такой дождь, знаешь? Нет? А ты, Цветочек, сколько саженей проползешь до расположения противника? Тоже не в курсе? Или все думают, что разведка осуществляется только в сухую погоду? А ну быстро за мной. — Кровавый, не оглядываясь, пошел вглубь леса, и несчастные, еле пережившие два урока, поплелись на третий.

После обеда задвинутый в комбинезон в стиле «милитари» Сосискин провел очередную лекцию на тему: «Как поднять денег».

— Итак, шлимазлы, шо вы знаете за деньги? Судя по вашим рожам, ни-че-го! Тогда поставим вопрос в другую позицию. Шо вы, босота, будете делать, когда окажетесь в другом мире без магии и средств к существованию? Не стесняемся, кто потрясет мое воображение, тот получит разрешение пожать мою лапу. Только не говорите, что пойдете трудиться на благо чужого кармана или воровать. Ни то ни другое вы делать не умеете!

— Можно продать драгоценности, — робко протянула руку Плюшка.

— Я таки вас умоляю! — картинно закатила глаза ходячая колбаса. Это мне говорит та, кто за кружку молока отдала фамильное колье стоимостью четыре миллиона межмировых облигаций!!! — взвился, как укушенный блохой за чувствительное место, пес. — Вы не знаете цен — это раз, не во всех мирах в ходу золото и драгоценности — это два, и три — это только в фэнтези ювелиры отчинят за ваши цацки нормальную цену! Запишите в подкорку головного мозга, а если у вас его нет, то наколите себе на лбу — не бывает честных торговцев! Любой, кому вы предложите купить ваши побрякушки, в лучшем случае кинет, в худшем — сдаст вас стражникам как воришек, да еще и обвинит, что вы скоммуниздили у него эти брошки-сережки!

Сосискин все больше и больше распалялся и под конец своей речи перешел на визг:

— Кому я давал читать «Незнайка на Луне» — Библию для каждого попаданца? Ради кого я вчера распинался про Пончика, который первым догадался, как можно из воздуха делать деньги? — Пес взревел, словно пожарная сирена:

— Альфонс, быстро напомни мне, на чем этот гений капитализма заработал свое состояние и почему он его потерял!

Демиурчик вскочил и бодро отрапортовал:

— Он начал продавать соль, валявшуюся буквально под ногами, и озолотился, потому как в той стране не было принято добавлять ее в пишу, но потерял все, ибо не успел оформить право собственности и патент.

— Так какой лисы драной вы мне сейчас блеете про нарушение Уголовного кодекса и про трудовой энтузиазм?! — затопал гладкошерстный буржуин. — Сколько я могу вам повторять, что надо торговать ноу-хау, а не сшибать копейки, работая на дядю?! За то, что сегодня никто не готов к уроку, получаете наряд на сельхозработы у Снурка, и всем — к завтрашнему дню прочесть мне «Приключения Буратино». Будем говорить, как разводить лоха на бабки! И только попробуйте мне вякнуть, что это сказки для детей, мигом «Капиталом» Карла Маркса по лбу получите!!!

В общем, никто демиурчиков жалеть не собирался, они пахали, как проклятые, и приезд долгожданного учителя дал им небольшую передышку в плотном графике занятий. Правда, в тот момент я еще не знала, что это закутанное в непонятную тряпку, держащее в руке весьма потрепанный зонтик с торчащими во все стороны спицами и восседающее на мшистом ослике существо — и есть краса и гордость научного мира Изменчивого.

Когда с помощью покинувших пост охраны Леля и Бестии (за что они схлопотали еще и ночное дежурство) нечто, бормотавшее, что оно прибыло сеять разумное, доброе, вечное, слезло со своего средства передвижения и наконец явило миру лик, я пару минут усиленно терла глаза, думая, что меня посетили глюки. Передо мной стоял вылитый Луи де Фюнес. Только француз был лысым, а у этого комика на голове произрастала шикарная копна волос, про такую принято говорить «львиная грива, отливающая благородной сединой». И еще у него на носу сверкали очки с такими диоптриями, что мне казалось, если я их надену, то смогу увидеть свой родной дом.

— Даст из антракт. — Мозг выдал цитату из фильма «Большие гонки» и отключился.

«И этот Чебурашка из рода клоунов — колебатель гранита наук?» — покачало головой недоумение.

— Дашка, а в какой области этот божий одуванчик специалист? — осторожно спросил Сосискин, косясь на то, как старичок сморкается в огромный носовой платок.

Тем временем новоприбывший закончил вытирать нос и представился:

— Меня зовут Ырк, деточка, и я прибыл учить студентов.

Как бы мне ни хотелось послать пенсионера и свернуть шею Лунарию за подгон такого «ценного кадра», но выгонять, не покормив, заслуженного посетителя библиотек было верхом бессердечности. Пока думала, как вежливо сообщить пенсионеру, что в его услугах не нуждаюсь, он умял три тарелки супа, два раза попросил подложить ему макарон и подкинуть котлет, и выдул четыре стакана компота.

«Маленький, а прожорливый», — скривилась жаба, когда дедулька попросил еще чего-нибудь горяченького.

Скрипя зубами, я бухнула перед ним литровую кружку чая и выставила вазочку с конфетами. М-дя, это был очень опрометчивый с моей стороны шаг. Сморчок стрескал «Мишку косолапого» в одно рыло за две минуты, и еще фольгу облизал. Видимо, не такие большие оклады тут у ученых, если эта немощь схарчила за раз больше, чем Кабан с Плюшкой, вместе взятые, за целый день. Наконец светило, сыто рыгнув, откинулось на спинку стула, умиротворенно сложило руки на заметно округлившемся пузе и начало делиться со всеми присутствующими деталями биографии.

За свою долгую (судя по цвету волос, желтизне зубов и морщинам) жизнь Ырк попробовал себя на многочисленных поприщах. Он был лингвистом, математиком, ботаником, географом, собирателем фольклора и создателем нового вида борьбы, конезаводчиком, поэтом и художником. Не гнушался он и рабочими профессиями — в его трудовой книжке были записи о работе кузнецом, рудокопом, моряком, плотником. И это — только половина из всего пережитого, проще было назвать, чего он не умел делать. Но это не меняло дела: мне нужен был тренер по конному спорту и желательно — спец по выживанию в любой климатической зоне, начиная от пустыни и заканчивая тундрой. А эта мелочь явно не тянула на наемника из Иностранного легиона.

Когда наш гость на минутку замолчал, Сосискин откашлялся и деликатно спросил:

— Я дико извиняюсь, а кто вы, простите, по паспорту? Вернее, к какой расе вы принадлежите?

Ответ заставил меня уронить свою челюсть:

— А что, по мне не видно? Я орк.

Увидев наши с псом округлившиеся глаза, профессор кислых щей, слегка смущаясь, поведал, что родился он маленьким и слабеньким, его даже хотели бросить хищникам на обед, но родители не позволили. Ради сынишки они ушли из рода и посвятили все силы тому, чтобы он выжил. Ребенок долго не мог ходить, предки были заняты добыванием денег на лекарей и нашли ему няньку, банально выкрав у какого-то варрла гувернера отпрысков. Тот научил орка грамоте, и ребенок читал, чтобы не сойти с ума от скуки. Недостаток физической силы он компенсировал внезапно открывшимися выдающимися способностями. К двадцати годам отрок закончил все мыслимые и немыслимые местные учебные заведения и добился того, что воинственные соплеменники признали его Лучшим Сыном Степи. Ну а дальше последовало мировое признание. Короче, нам на голову свалился орк-вундеркинд, узнавший от своего коллеги, что команде охотников за редкостями требуется наставник.