Слова сияния - Сандерсон Брэндон

Лопен и Сигзил быстро двинулись на него с разных сторон. «Мило», – подумал Каладин с гордостью. Он обучил их этому построению, показал, как действовать на поле боя сообща.

Когда они приблизились, капитан выпустил копье и выставил ногу. Буресвет вытекал из его босой ступни так же легко, как из ладоней, и он смог нарисовать большую светящуюся дугу на земле. Сигзил наступил на нее и споткнулся, его нога прилипла к свету. Он попытался ударить, когда падал, но не смог вложить в удар достаточно силы.

Каладин всем телом бросился на Лопена, чей удар прошел мимо цели. Он толкнул гердазийца к стене и отпрянул, оставив его приклеенным к камню, который зарядил в то мгновение, когда они еще прижимались друг к другу.

– Ой, только не это!.. – простонал Лопен.

Сигзил упал лицом в лужу. Каладин едва успел улыбнуться, как вдруг заметил, что Камень замахивается на него бревном.

Целым бревном. Как рогоед вообще поднял эту штуку?! Каладин ушел из-под удара, перекатился и оцарапал руку, а дубина обрушилась на каменистое дно ущелья.

Каладин зарычал, буресвет вырвался сквозь его сжатые зубы и окутал голову. Он прыгнул на бревно, когда Камень попытался снова его поднять.

От его приземления ствол рухнул обратно на землю. Юноша прыгнул на Камня, и часть его изумилась: о чем он только думает, затевая рукопашную с человеком в два раза тяжелее себя? Он врезался в рогоеда – оба упали. Они катались по мху, и Камень вертелся, пытаясь схватить Каладина за руки. Рогоед явно умел драться.

Каладин перелил буресвет в землю. Ему это не навредит и не помешает, это он точно знал. Пока они катались, сначала к земле прилипла рука Камня, а потом – весь бок.

Рогоед продолжал бороться, пытаясь взять капитана в захват. Ему это почти удалось, но Каладин с силой оттолкнулся, и они перекатились так, что другой локоть Камня коснулся земли – и прилип.

Каладин оторвался от противника, пытаясь отдышаться. Закашлявшись, потерял почти весь оставшийся буресвет. Он прислонился к стене ущелья и вытер пот со лба.

– Ха! – воскликнул Камень, распростертый на земле с раскинутыми в стороны руками. – Еще чуть-чуть – и я бы тебя сделать. Ты скользкий быть, как пятый сын!

– Камень, клянусь бурей, я бы все отдал, чтобы затащить тебя на поле боя. Как повар ты только губишь свой талант.

– Тебе не нравится моя еда? – Камень рассмеялся. – Придется придумать что-то, где будет больше жира. Это тебе быть в самый раз! Тебя схватить – все равно что пытаться удержать в руках живую речную рыбу! Смазанную маслом! Ха!

Каладин подошел к нему и присел:

– Камень, ты воин. Я увидел это в Тефте, и – говори, что хочешь, но я вижу то же самое в тебе.

– Я неправильный сын, чтобы солдатом быть, – упрямо проворчал Камень. – Это для туаналикина, четвертого сына или дальше. Третий сын не мочь тратить себя на битвы.

– Это не помешало тебе швырнуть мне в голову дерево.

– Дерево маленькое быть. А голова – твердая очень.

Каладин улыбнулся и, протянув руку, коснулся буресвета, помещенного в скалу, на которой лежал рогоед. Он еще не пытался снова забрать буресвет, использованный таким образом. Получится ли? Он закрыл глаза и осторожно вдохнул… Да.

Внутри опять поднялся ураган, хоть и слабее, чем раньше. А когда открыл глаза, рогоед уже освободился. Каладин не смог забрать все – только часть. Остальное испарилось.

Он протянул Камню руку, помог громиле встать. Рогоед отряхнул себя от пыли.

– Безобразие, – проворчал Сигзил, когда Каладин подошел, чтобы освободить и его. – Сделал нас, как детей. Изначальный и то не видел такого позорного зрелища.

– У меня было очень несправедливое преимущество. – Каладин помог Сигзилу встать. – Годы солдатской учебы, да к тому же я крупнее тебя. А еще умею испускать из пальцев буресвет. – Он похлопал Сигзила по плечу. – Ты справился. Это же просто проверка, какой ты и хотел.

«Куда более полезная проверка», – прибавил он про себя.

– Ну да, ну да, – раздался позади голос Лопена. – Просто ступайте прочь и оставьте гердазийца висящим на стене. Отсюда открывается прекрасный вид. Ах, неужели это слизь течет по моей щеке? Лопен теперь нарядный, прямо франт, потому что он – я уже говорил? – не может ее стереть, ведь у него рука к стене прилипла!

Каладин с улыбкой подошел к нему:

– Ты же сам попросил приклеить тебя к стене.

– А где моя вторая рука? Та, которую давным-давно оторвала и сожрала жуткая тварь? Она прямо сейчас показывает тебе неприличный жест. Я подумал, ты захочешь это знать, чтобы приготовиться к оскорблению. – Он сказал это с той же беспечностью, с какой относился ко всему. Лопен даже в мостовой расчет вступил с неким безумным пылом.

Юноша освободил его.

– Эта вещь, – сказал Камень, – сработала.

Каладин согласился.

По правде говоря, ему было бы проще, наверное, расправиться с тремя противниками при помощи одного копья и силы и скорости, дарованных буресветом, чем применять все эти фокусы. Он еще не знал, в том ли дело, что новые силы были ему незнакомы, но не сомневался, что, принуждая себя воспользоваться ими, несколько раз оказался в неудобном положении.

«Все дело в опыте, – внушал он себе. – Я должен изучить эти способности так же хорошо, как изучил копье».

Это означало тренировки. Неустанные тренировки. Лучше бы, конечно, отыскать кого-то равного или превосходящего по навыкам, силе и способностям. Учитывая, что́ он теперь умел делать, задача не из легких.

Друзья отправились к своим походным мешкам, чтобы достать бурдюки с водой, и Каладин заметил, что в тени в отдаленной части ущелья кто-то стоит. Он вскочил, настороженный, и успокоился только после того, как в свете их сфер показался Тефт.

– Я думал, ты на страже, – проворчал Тефт, обращаясь к Лопену.

– Слишком занят был – висел на скале, – отозвался гердазиец, приподняв свой бурдюк с водой. – А ты вроде должен сейчас обучать банду зеленых новобранцев?

– Дрехи взял их в оборот. – Тефт обогнул кучу мусора, подошел к стоявшему у стены ущелья Каладину. – Не знаю, но, похоже, приведя эту компанию сюда, мы как-то вытащили их из раковин.

Каладин кивнул.

– Как ты научился так хорошо разбираться в людях? – спросил Тефт.

– Слишком часто смотрел на то, что у них внутри. – Каладин глянул на свою руку, которую оцарапал, когда дрался с Камнем. Царапины не было – буресвет залечил порезы на коже.

Тефт фыркнул и бросил взгляд на рогоеда и остальных, которые собрались перекусить.

– Тебе бы стоило поставить Камня во главе новобранцев.

– Он не станет драться.

– Но с тобой-то сражался, – возразил Тефт. – Может, и с ними будет. Он больше нравится людям, чем я. Я только все испорчу.

– Тефт, у тебя все получится и даже не смей говорить об ином. Мы теперь не ограничены в средствах. Больше не нужно скупердяйничать. Ты обучишь этих ребят и сделаешь это правильно.

Мужчина вздохнул, но ничего не сказал.

– Ты видел, что я сделал.

– Ага, – подтвердил Тефт. – Придется привести сюда человек двадцать, если мы захотим устроить тебе настоящую взбучку.

– Или отыскать другого, как я, – добавил Каладин. – Чтобы с ним тренироваться.

– Ага, – согласился Тефт, кивая, словно ему такое в голову не пришло.

– Было ведь десять рыцарских орденов, так? Что ты знаешь о других? – Тефт был первым из тех, кто понял, что умеет Каладин. В этом он опередил самого капитана.

– Немногое, – признался Тефт, морщась. – Я знаю, что ордена не очень-то ладили друг с другом, что бы там ни говорилось в официальных хрониках. Придется подумать над тем, как отыскать того, кто знает больше. Я… не особо вникал. А людей, которые учили меня и которые могли бы нам все рассказать, уже нет.

Если до сих пор Тефт выглядел суровым, теперь его настроение окончательно испортилось. Он уставился в землю. Тефт нечасто говорил о своем прошлом, но Каладин все сильней и сильней убеждался, что, кем бы ни были эти люди, они погибли по его вине.