Да что вы знаете о настоящих принцессах? (СИ) - Романюк Светлана

Джеймс Бакстид, безусловно, видел Роберта Харли, графа Черри, и в узком кругу, бывало, отпускал шуточки по поводу его излишне утонченного вида, про себя искренне сочувствуя парнишке с ангельской внешностью. Встреча с ним в темной подворотне была неожиданностью. Граф Черри поправил плащ, пригладил волосы и выразил сухую благодарность своему спасителю, изо всех сил намекая, что справился бы и сам, и прямым текстом говоря, что обойдётся без дальнейшей помощи и компании. Джеймс снисходительно посмотрел на парнишку и высказался в том ключе, что ни на минуту не сомневался в его способностях решать проблемы, но ему горько, что граф посчитал его самого способным пройти мимо столь некрасивой сцены, и ещё напомнил, что поскольку живут они на одной улице, то вполне могут поступить как взрослые люди и по-приятельски дойти до дому кратчайшей дорогой и вместе, не петляя и не прячась друг от друга. Юный граф заалел ушами и согласился, что это действительно будет разумно, кроме того, рассыпался в извинениях и объяснениях, что ничуть не сомневается в благородстве Джеймса. На что Джеймс махнул рукой и сказал, что после горячей потасовки можно и не то ляпнуть, умолчав при этом, что парнишка принимал в ней участие лишь в качестве тренировочного мешка с песком. До городских семейных резиденций они добрались без дополнительных приключений.

После этого случая они несколько раз сталкивались в свете, учтиво раскланивались и разбегались каждый в свою сторону. Всё же в молодости семь лет разницы в возрасте кажется солидной преградой для мужской дружбы и в то же время явно недостаточным условием, чтобы общаться на уровне ученика и наставника.

Второй раз жизнь заставила их пообщаться три года спустя после встречи в подворотне. За это время Джеймс Бакстид успел потерять отца и получить титул. Граф Черри за это же время немного прибавил в росте, чуть раздался в плечах, состриг золотые локоны и отпустил не слишком густую бородку клинышком. Оба оказались приглашены на охоту к молодому маркизу, приятелю Джеймса и дальнему родственнику графа Черри.

Из кабинета хозяина пропала жутко древняя, безумно дорогая и крайне безобразная на вид статуэтка.

Поднялся шум. Единственным, кто не смог предоставить алиби на момент пропажи, оказался лорд Палмсбери. Вернее сказать, алиби-то было, но рассказать о нем он не смел. Молчал из опасения нанести непоправимый ущерб репутации некой замужней леди. Бывшие приятели фыркали ему вслед, хозяин замка цедил слова и смотрел с ненавистью. При этом прямых обвинений никто не озвучивал. Через два дня Джеймс, отчаявшись доказать свою невиновность, собирал пожитки, когда в его покои ворвался маркиз, потряс руку и рассыпался в извинениях за необоснованные подозрения. Оказалось, что граф Черри, который всё это время держался обособленно, то читал одну книгу в библиотеке, то другую — в гостиной, смог найти настоящего виновника, вернее виновницу. Статуэтку случайно разбила новая горничная и, справедливо опасаясь наказания, скрыла следы. Доброе имя лорда Палмсбери было очищено от несправедливых и необоснованных подозрений, а двое молодых людей стали здороваться при встрече ещё чуть менее формально, ещё чуть более сердечно.

Время шло, годы летели, лорд Палмсбери начал карьеру на дипломатическом поприще, женился, стал отцом, овдовел. Следующая встреча между ним и графом Черри произошла по долгу службы. Лорд Палмсбери вернулся домой после отзыва дипломатической миссии из Кленции накануне переворота. Его вызвали в аналитический отдел при министерстве иностранных дел. Граф Черри к этому времени уже стоял во главе аналитиков. Он долго выспрашивал у лорда Палмсбери о происходящем в Кленции, переиначивая вопросы на разные лады, вытягивая из собеседника такие подробности, о которых тот и сам не подозревал, что знает.

Были встречи и позже. И по долгу службы, и случайные. Последняя произошла в Лидоне, через пару недель после назначения лорда Палмсбери в Вабрию со свадебной миссией.

В настоящее время Роберт Харли, граф Черри, носил ко всему прочему титул лорда-наблюдателя и возглавлял Отдел статистики. Новую службу, организованную чуть больше трех лет назад. Задумывалась она как некий контрольный орган за остальными государственными структурами. В настоящее время Отдел насчитывал несколько секций, часть из которых ранее входила в состав Министерства иностранных дел, часть перевели из Министерства внутренних, что-то дублировало уже существующие структуры в других ведомствах, что-то организовывалось с нуля. Теперь в этом учреждении была и секция, ответственная за контрразведку, и секция, осуществляющая контрольно-счётные и наблюдательные функции за действиями с государственным бюджетом, и секция, присматривающая за давно существующими и вновь возникающими религиозными сектами, и отвечающая за цензуру и формирование общественного мнения, и курирующая новые научно-технические и техно-магические разработки, и ответственная за жизнь и здоровье короля и членов королевской семьи — и это только то, о чем знали все. Полный перечень функций, которые были возложены на организацию, названную Отделом статистики, знали, наверное, только лорд-наблюдатель и король. Сказать, что многие власти предержащие были не рады новому ведомству, означало сильно преуменьшить масштабы проблемы.

Лорд Палмсбери мысленно перебирал всё происходящее вокруг него в Вабрии и понимал, что Отдел статистики просто обязан был сунуть сюда нос. Мистер Хагер и мистер Старк были выходцами из комитетов безопасности министерств иностранных и внутренних дел. И если вчера посол ещё сомневался, то сегодня сомнения развеялись окончательно, к Отделу статистики ни один из них не имел ни малейшего отношения.

Лорд Палмсбери вспоминал последнюю встречу с графом, серое лицо Лорда-наблюдателя, черные мешки под глазами и сами глаза с красными прожилками лопнувших сосудов. Нет, они не обсуждали сложившуюся в стране ситуацию. Они вообще в эту встречу мало разговаривали. Лорд-наблюдатель молча цедил коньяк, лорд Палмсбери без огонька травил анекдоты о Лоссии, о высшем свете и жизни в целом. Перед самым расставанием посол поспросил присмотреть за дочерью в свое отсутствие, и сам, признаться, удивился своей просьбе. Граф Черри обещал приглядеть, на том и расстались.

И вот теперь, дойдя до отведенных ему комнат, лорд Палмсбери стоял, приложив лоб к двери и пытаясь таким образом остудить горящую голову. Не помогло. Дверное полотно быстро нагрелось в месте контакта, голове легче не стало. Лорд вздохнул и вошёл внутрь, до назначенной принцессой встречи оставалось совсем мало времени.

Глава 17

Граф Динтон смотрел только на сына. Сын, встретившись с ним взглядом, прикрыл на мгновение глаза, затем посмотрел на притихших дам, вздохнул, вскинул голову и поприветствовал главу семьи:

— Ваше сиятельство, чему обязаны в столь ранний час?

— Не петушись, сын! — проскрежетал граф. — Я умею признавать ошибки.

При этих словах головы вскинули все. И леди Анна, и девочки, и даже дворецкий. Селия вскинула бровь, некоторые привычки отца периодически появлялись и у неё.

— Я был не прав, — продолжал глава семьи. — Я приношу искренние извинения своей супруге и её гостьям.

Граф Динтон склонил голову, продемонстрировав окружающим проклюнувшуюся на темени плешь. За извинениями последовало ещё несколько мгновений ошеломленного молчания.

— Не смею судить вас, дражайший супруг, — очнувшись, пролепетала леди Анна.

— Я не держу ни зла, ни обиды на вас, — звонко произнесла Селия. — Но не приемлю неуважительного отношения к мисс Грин. И впредь не потерплю!

Граф ещё раз склонил голову, затем бледно усмехнулся и, указав взглядом на саквояж у своих ног, спросил:

— Могу рассчитывать, что покаявшемуся страннику найдется приют в этом доме?

— Это твой дом, отец, — голос Чарльза звучал глухо.

Граф в очередной раз кивнул, движением руки указал дворецкому на саквояж и пошёл вверх по лестнице, тяжело налегая на перила.