Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
— Я знаю. Эта несчастная оплошность Ланселота — истинная трагедия.
Властитель Лоутеана лихорадочно схватился за свою головную повязку.
— Какая уж там оплошность. Я еще мог бы в нее поверить, кабы на них были шлемы, но они стояли с непокрытыми головами. Он должен был их узнать.
— Мы уже столько раз говорили об этом.
— Да. И все впустую.
С трагической робостью старик спросил:
— Не кажется ли вам возможным, Гавейн, пересилить себя и простить Ланселота, что бы там ни произошло? Я не пытаюсь заставить вас забыть о вашем долге, но если не умерять правосудия милосердием…
— Я умерю его, когда жизнь Ланселота будет зависеть только от моего милосердия, не раньше.
— Ну что же, вам решать. А вот и доктор идет, сейчас скажет мне, что я слишком у вас засиделся. Входите, доктор, входите.
Но вместо доктора в палатку шумно вступил епископ Рочестерский с пакетами и железным светильником в руках.
— Это вы, Рочестер. А мы думали — доктор.
— Добрый вечер, сэр. И доброго вечера вам, сэр Гавейн.
— Добрый вечер.
— Как голова нынче?
— Спасибо, господин мой, понемногу проходит.
— Ну, это прекрасная новость.
— А я, — лукаво прибавил он, — тоже принес неплохие новости. Почта пришла раньше ожиданного!
— Письма!
— Одно вам, — и он вручил его Королю. — Длинное.
— А для меня что-нибудь есть? — спросил Гавейн.
— На этой неделе, увы, ничего. В следующий раз повезет.
Артур пододвинулся с письмом поближе к светильнику и взломал печать.
— Вы извините меня, я почитаю.
— Конечно. Какие могут быть церемонии, когда приходят вести из Англии. Боже ты мой, сэр Гавейн, вот уж не думал, что на старости лет подамся в паломники и стану слоняться по иным.
Трескотня епископа вдруг замерла. Артур не сделал ни единого жеста. Он не покраснел и не побледнел, не уронил письма, не уставился перед собой неподвижным взором. Он тихо читал письмо. Но Рочестер замолк, а Гавейн приподнялся, опираясь на локоть. Приоткрыв рты, они смотрели, как он читает.
— Сэр…
— Ничего, — сказал он, отмахиваясь. — Простите меня. Новости.
— Я надеюсь…
— Прошу вас, позвольте мне дочитать. Поговорите с сэром Гавейном.
Гавейн спросил:
— Дурные вести? Могу я взглянуть?
— Нет, прошу вас, подождите минуту.
— Мордред?
— Нет. Пустяки. Доктор просил… Господин мой, мне нужно переговорить с вами снаружи.
Гавейн с трудом попытался сесть.
— Вы должны мне сказать.
— Вам не о чем тревожиться. Ложитесь. Мы сейчас вернемся.
— Если вы уйдете, ничего не сказав, я последую за вами.
— Здесь ничего важного. Вы потревожите рану.
— Что случилось?
— Ничего. Просто…
— Ну?
— Ладно, Гавейн, — сказал он, внезапно сдаваясь, — похоже, Мордред провозгласил себя Королем Англии и установил этот его Новый Порядок.
— Мордред!
— Понимаете, он объявил своим Хлыстунам, что мы мертвы, — объяснил Артур, словно излагал условия задачи, — и…
— Мордред сказал, что мы мертвы?
— Он сказал, что мы мертвы, и…
Ему никак не удавалось выразить это словами.
— И что?
— Он вознамерился жениться на Гвен.
Наступило мертвое молчание, рука епископа неуверенно повлеклась к нагрудному кресту, а Гавейнова смяла ткань, покрывавшую ложе. Затем оба заговорили одновременно.
— Лорд-Протектор…
— Не может этого быть. Это шутка. Мой брат не сделал бы такого.
— К несчастью, это правда, — терпеливо промолвил Король. — Письмо от Гвиневеры, Бог весть как она управилась переслать его нам.
— Но возраст Королевы…
— Провозгласив себя Королем, он предложил ей свою руку. Помочь ей было некому. Королева приняла его предложение.
— Приняла предложение Мордреда!
Гавейн ухитрился перекинуть ноги через край ложа.
— Дядя, дайте мне письмо.
Он принял письмо из машинально расставшейся с ним нетвердой руки Короля и стал читать, наклонив лист к свету.
Артур продолжал объяснения:
— Королева приняла предложение Мордреда и попросила его разрешения отправиться в Лондон за приданым. Оказавшись в Лондоне, она с немногими, кто остался ей верен, неожиданно бросилась в Тауэр и затворилась там. Слава Богу, это крепкий форт. Сейчас они осаждают ее в Лондонском Тауэре, и Мордред использует пушки.
Рочестер ошеломленно переспросил:
— Пушки?
— Он использует пушки.
С этим разум старого священника справиться просто не смог.
— Это невероятно! — сказал он. — Объявить о нашей смерти и жениться на Королеве! А потом еще использовать пушки…
— Теперь, когда дело дошло до пушек, — сказал Артур, — Столу конец. Мы должны поспешить домой.
— Стрелять из пушек по людям!
— Мы обязаны немедленно отправиться к ней на помощь, господин мой. Гавейн может остаться здесь…
Но Властитель Оркнея уже выбирался из постели.
— Гавейн, что вы делаете? Лягте немедленно.
— Я отправляюсь с вами.
— Гавейн, ложитесь. Рочестер, помогите мне справиться с ним.
— Последний из моих братьев нарушил вассальную клятву.
— Гавейн…
— А Ланселота… О Господи, моя голова!
Он стоял в тусклом свете, покачиваясь, обеими руками держась за повязку, и тень его шутовски металась вокруг палаточного кола.
