Маска безумия (Лепестки и зеркало) (СИ) - Романовская Ольга

    - Всё, - безапелляционно заявил Датеи, - одна ты по тёмным улицам больше не ходишь.

    Гоэта и не собиралась, особенно после сегодняшней статьи. Только подумала о неудобствах, которые доставит любовнику. Он живёт в одной части города, она - в другой, да ещё по работе мотается по городам и весям...

    День рождения Эллине заполнился надолго. Вопреки желанию именинницы Анабель разослала приглашения уйме народу. Гоэта сначала сердилась, а потом поняла, именно такого веселья ей и не хватало. Даже махнула рукой на то, что подруга и любовник потратили на неё немалую сумму. Сколько, они говорить отказывались, заверяя, спрашивать о цене подарка неприлично.

    - Чувствую себя королевой! - пробормотала гоэта, с восхищением и недоверием глядя на корзину роз. Ей стало стыдно за платье: оно не соответствовало этим цветам, этому количеству гостей и всеобщему вниманию. Эллине хотелось тихо посидеть в кругу знакомых, незаметно, по-домашнему, хоть и в ресторане. А тут все на неё смотрят, оценивают, смущают...

    - Ты и есть королева, - авторитетно заявила Анабель и с лукавым видом извлекла из-за спины бархатный футляр. - А королеве положено дарить бриллианты, поэтому мы с Себастьяном преподносим тебе этот совместный подарок.

    - Бель, я не возьму! - на весь ресторан завопила Эллина, отшатнувшись так, будто подруга протягивала ей змею. - Убери сейчас же! Это баснословно дорого, и в бриллиантах я выгляжу глупо.

    - Ты пробовала? - с ехидцей поинтересовалась госпожа Меда. - Не глупи! Ты моя лучшая подруга, я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты блистала.

    - Где? На болоте? Мне некуда это надеть. И не с чем.

    - И куда и с чем будет, - заверила Анабель и щёлкнула замочком футляра. - Взгляни, всё достаточно скромно...

    Под "скромным" госпожа Меда понимала количество камней - всего три. Изящная подвеска на золотой цепочке.

    Анабель надела украшение на подругу и отошла, довольно её рассматривая. Покрасневшая Эллина пробормотала слова благодарности и юркнула на своё место во главе стола. Там прошипела, буравя глазами господина Датеи:

    - Это расточительство! На эту подвеску полгода без продыху работать, не меньше.

    - Не понимаю, чем ты не довольна? - опешил любовник. - И причём тут стоимость подарка?

    - Притом! Эти бриллианты дороже меня. Вот, теперь я вам с Бель должна, а отдать нечем - не могу подарить такую же дорогую вещь. Прошу, не делай так больше. Понимаю, ты от чистого сердца, но слишком для Эллины Тэр.

    Датеи вздохнул и обиженно отвернулся. Ему была непонятна реакция гоэты, которая вместо того, чтобы обрадоваться и поцеловать, обвиняла его во всех грехах. Ненормальная, право слово!

    Себастьян Датеи надеялся хоть здесь отдохнуть после изматывающей тяжбы с растущими, как снежный ком, обвинениями - а получил ссору. Взгляд его блуждал по лицам гостей, останавливаясь на тех, кто пришёл парами. Все дамы в украшениях, улыбаются, довольны - а Эллина сидит надутой мышью и цедит вино.

    Потом, правда, обстановка разрядилась, и гоэта пришла в себя. Участвовала в разговорах, смущённо опускала глаза во время тостов за новорожденную, даже извинилась перед Датеи и Анабель.

    Шумная компания ела, пила и танцевала до ночи. С каждым часом градус веселья всё поднимался - вместе с градусом напитков. И вот уже Эллина лихо отплясывала один из народных танцев. Раскрасневшаяся, счастливая, она и думать забыла о подвеске, сбившейся набок.

    По дороге на Тенистую улицу - и речи не шло, чтобы Эллина ехала домой одна - Датеи поинтересовался, понравилось ли гоэте торжество. Она кивнула, сонно заверив, что всё было чудесно, только людно.

    - Не такая я важная особа, чтобы тратиться и устраивать приём.

    Датеи промолчал, вглядываясь в пятна света фонарей. А Эллина, засопев, пристроилась спать на его плече.

    Несмотря на вчерашний хмель, на следующий день гоэта вознамерилась вернуть подвеску. Бриллианты стоимостью в сотню лозенов пугали. Эллина придерживалась правила: не бери в подарок больше, чем зарабатываешь за месяц. Тогда друзья остаются друзьями, любимые - любимыми, а она сама - собой.

    Анабель предполагала подобное развитие событий и спозаранку заехала к подруге. Госпожа Меда разубедила её возвращать подарок, предложив, раз уж внутреннее "я" не позволяет наслаждаться бриллиантами бесплатно, сделать любовнику либо приятный сюрприз, либо помочь с тяжбой:

    - И будете квиты. Не обижай мужика - не поймёт. Решит, будто не любишь, раз подарками швыряешься. И, знаешь, Лина, засунь свою гордость в одно мягкое место. От обручального кольца тоже откажешься, раз дорогое?

    - Обручальное кольцо - это другое. От жениха можно принимать любые подарки. А тут меня будто покупают, привязывают к себе камушками, чтобы потом, если что, попрекнуть. Я не продаюсь, Бель.

    - Дура. Дура ты набитая! - вздохнула госпожа Меда. - Теперь понимаю, почему от тебя все сбегали. Не продаётся она! Можно подумать, тебя покупали. Подарок на день рождения от любовника, а не с бухты барахты от незнакомого человека на улице. Поэтому кончай свои фокусы и думай, что бы приятное сделать Себастьяну. И подвеску вечером надень: пусть видит, украшение тебе нравится. Нет, это непостижимо: тридцать пять - а ума никакого!

    Эллина промолчала. Наверное, в чём-то подруга права.

    Брагоньер чувствовал себя идиотом. Ему казалось, будто, только начав работать, он вёл дела лучше. Столько времени, столько труда - и ничего. Подозреваемый в бегах, а разум всё чаще шепчет, что соэр идёт по ложному следу.

    Убийство господина Моуса, поспешное, явно направленное на то, чтобы устранить опасного свидетеля, лишь убедило Брагоньера: всё это время он ошибался. И это раздражало соэра, как и пристальное внимание градоправителя, грозившее вылиться в первый за годы службы выговор. Ради спасения собственной репутации Брагоньер обязан в кратчайшие сроки найти убийцу.

    Допросы последних свидетелей помогли пролить свет на некоторые аспекты неприятного дела. Брагоньер уверился, преступник дворянского происхождения, ранее не имевший связи с магами и наркоторговцами. О порошке убийца наверняка узнал из книг, иначе бы так путано не объяснял господину Моусу, что ему нужно. То есть преступник не знал, а только примерно представал, существует некое средство, уничтожающее следы ауры на тепловой карте.

    Библиотека получила запрос на копию формуляров выдачи определённого рода литературы и уже предоставила искомое. Соэр сам вызвался просмотреть документы, выписывая фамилии и отмечая, кто, когда и сколько книг брал. На одном имени замер и чуть приподнял бровь. Неожиданно, хотя...

    Любителей почитать о магии на досуге нашлось немало. Волшебниками они не были: магов и гоэтов отмечают в формулярах звёздочками.

    Строча в блокноте и составляя заявку для проверки в архиве Ратуши, хранившем данные обо всех жителях Сатии, Брагоньер не переставал думать о преступнике. Соэра заинтересовало ещё несколько любопытных мелочей, на которые легко не обратить внимания, но которые много говорили опытному взгляду.

    Кольцо. Это красноречивое указание на положение в обществе: маг, дворянин, врач. Волшебников Брагоньер отмёл в самом начале расследования, лекарей - теперь. Почему? Нехарактерное поведение при встрече с Варрованом.

    Врач никогда не выкажет презрения к наркоторговцам: ему с ними сотрудничать. Тесно сотрудничать. Это первое.

    Второе: продавцов "дури" немного, купить сильное обезболивающее можно только у них. Значит, все всех знают, пусть и опосредованно, через знакомых. А Варрован не знал того человека, и тот человек его тоже. Такое могло произойти только, если лекарь приступал к частной практике, то есть был "зелёным" юношей. Однако Варрован описывал не юношу. И мэтр Варрон успел пожить на свете. Да и покойный господин Моус однозначно заявил: преступник не юнец. Прибавьте к этому наводку из среды аристократии: адрес наркоторговца дал баронский сын. Кому он мог его поведать? Товарищу. Равному. Лекарь, даже из высшей прослойки второго сословия или личный дворянин, таковым не является.