Белая роза - Кук Глен Чарльз

Дождь не утихал. Большую часть времени это была легкая морось, а в хорошую погоду – едва ли больше, чем медленно оседающий туман. Но полностью он не прекращался никогда. Грай все равно гулял, хотя часто жаловался на боли в ноге.

– Если тебя так погода беспокоит, что ты тут делаешь? – спросил Кожух. – Ты же говорил, что у тебя вроде бы дети живут в Опале. Почему не отправиться туда и не выяснить? По крайней мере, там погода приличная.

Вопрос сложный. Грай еще не придумал на него убедительного ответа. То, что приходило в голову, и его самого-то не убеждало, не говоря уже о врагах, которые могут этот вопрос задать.

Грай не боялся ничего. В иной жизни, под иным именем, он бесстрашно выступил против самих творцов ада. Ни сталь, ни колдовство, ни смерть не могли остановить его. Боялся он только людей и любви.

– По привычке я тут, наверное, – пробормотал он. – Может, я мог бы жить в Весле. Может быть… Я плохо схожусь с людьми, Кожух. Я их не настолько люблю. Не выношу я Самоцветных городов. Я не говорил, что уже бывал там?

Эту историю Кожух слышал уже несколько раз. Он подозревал, что Грай не просто бывал там. Он полагал, что один из Самоцветных городов был родиной Грая.

– Да. Когда мятежники начали, большое наступление в Форсберге. Ты еще говорил, что на обратном пути видел Башню.

– Правильно. Видел. Память слабеет. Города. Не люблю я их, парень. Слишком много народу. И здесь-то их, на мой вкус, многовато. То есть было, когда я сюда пришел. Теперь-то в самый раз. В самый раз. Может быть, просто из-за мертвяков столько суеты. – Он указал подбородком в сторону Курганья. – А в остальном все в порядке. С парой из вас, ребят, поболтать можно. А больше мне никто на дороге не попадается.

Кожух кивнул. Он думал, что понимает, хотя ничего не понял. Он знавал других ветеранов. У большинства из них были свои странности.

– Эй, Грай, а ты с Черным Отрядом сталкивался, когда был на севере?

Грай застыл, уставился на своего спутника с таким вниманием, что молодой солдат раскраснелся.

– Э.., в чем дело, Грай? Я что-то не то сказал? Грай продолжал идти, хромота не замедляла его гневно-быстрых шагов. – Странно. Ты словно мысли мои читаешь. Да. Сталкивался. Нехорошие люди. Очень нехорошие.

– Отец мне рассказывал о них. Он был с ними во время отступления к Чарам. Лорды, Ветреный Край, Лестница Слез – все битвы. Когда он вышел на пенсию после сражения при Чарах, то вернулся домой. И рассказывал об этих парнях страшные истории.

– Эту часть я пропустил. Остался в Розах, когда Меняющий Облик и Хромой проиграли битву. А с кем был твой отец? Ты о нем что-то не много рассказывал.

– С Крадущимся в Ночи. А рассказывал мало потому, что мы с ним не слишком ладим. Грай улыбнулся:

– Сыновья редко ладят с отцами. Это говорит голос опыта.

– А кем был твой отец? Тут Грай расхохотался:

– Вроде как крестьянином. Но о нем я бы предпочел не рассказывать.

– Что мы тут делаем. Грай?

«Перепроверяем обмеры Боманца». Но этого Грай сказать парню не мог. И придумать убедительной лжи – тоже.

– Гуляем под дождем.

– Грай…

– Давай помолчим немного, а, Кожух? Пожалуйста.

– Ладно.

Хромая, Грай обошел все Курганье на почтительном расстоянии, так, чтобы это не бросалось в глаза. Инструментов он не использовал – тогда полковник Сироп прибежал бы сломя голову. Вместо этого он сверялся с заученной наизусть картой колдуна. Карта сияла в его мозгу, таинственные знаки теллекурре мерцали собственной дикой и опасной жизнью. Изучая остатки Курганья, Грай нашел едва ли треть отмеченного на карте. Остальное смели время и погода.

Обычно Грая нервы не беспокоили. Но теперь он боялся.

– Кожух, я хочу, чтобы ты оказал мне услугу, – сказал он к концу прогулки. – А может, и две.

– Сударь?

– Сударь? Ты же звал меня Граем?

– Ты так серьезно говоришь.

– Это и есть серьезно.

– Тогда говори!

– Ты умеешь держать язык за зубами?

– Если надо.

– Я хочу, чтобы ты дал мне клятву молчания.

– Не понимаю.

– Кожух, я хочу сказать тебе кое-что. На случай, если со мной что-то произойдет.

– Грай!

– Я уже немолод, Кожух. И изрядно болен. Я немало пережил. Это все сказывается. Я не ожидаю смерти так скоро. Но.., всякое бывает. Если что-то случится, я не хочу, чтобы моя тайна умерла со мной.

– Ладно, Грай.

– Если я предложу кое-что, ты сможешь оставить это при себе? Даже если и не должен был бы? Сможешь кое-что для меня сделать?

– Ты бы лучше сказал, о чем речь.

– Знаю, это нечестно. Но, кроме тебя, я могу довериться только полковнику Сиропу. А в его положении такие клятвы давать невозможно.

– Это незаконно?

– Да в общем-то нет.

– Так я и подумал.

– Лучше не думай, Кожух.

– Ну ладно. Даю слово.

– Хорошо. Спасибо. Я очень тебе признателен, не сомневайся. Итак, две вещи. Первое: если со мной что-то случится, подымись в комнату на втором этаже моего дома. Если я оставлю там пакет в промасленной коже, проследи, чтобы его отправили в Весло, кузнецу по прозванию Песок.

Кожух выглядел растерянным и сомневающимся.

– И второе. После того как сделаешь это, – только после того, – скажи полковнику, что немертвые пробуждаются.

Кожух замер.

– Кожух! – В голосе Грая проскользнула приказная нотка, которой юноша раньше не замечал.

– Да. Ладно.

– Вот и все.

– Грай…

– Пока никаких вопросов. Через несколько недель я, наверное, все объясню. Хорошо?

– Ну ладно.

– А пока ни слова. И запомни. Пакет – кузнецу Песку в Весле. Потом сообщение полковнику. И вот что еще. Если успею, я и полковнику письмо оставлю.

Кожух только кивнул.

Грай глубоко вздохнул. Двадцать лет прошло с той поры, как он накладывал простейшее предсказательное заклятие. Ничего подобного тому, что предстояло ему сейчас, он в жизни не делал. В те древние времена, когда он был другим человеком, мальчишкой, волшебство служило развлечением богатых юнцов, предпочитавших играть в волшебников, а не заниматься законным обучением.

Все готово. Необходимые колдовские инструменты разложены на столе – в комнате – на втором этаже – в доме, который построил Боманц. Казалось подобающим идти по стопам предшественника.