Принц Терний - Лоуренс Марк

— Ответ неверный. — Невозмутимость духа начала нервировать. Стань он видимым, немедленно проткнул бы его насквозь.

— Да что ты вообще можешь знать через одиннадцать столетий, кроме того, что находится за панелью. — Я пнул ее ногой, надеясь таким образом придать словам большую значимость: она отвалилась, заскользив по полу через всю комнату.

— Нет доступа в покои номер двенадцать.

В поисках вдохновения я глянул на братьев. Более тупых физиономий в жизни не видел.

— Одиннадцать сотен лет — слишком долго, — заметил я. — Разве тебе не одиноко было сидеть в темноте все эти долгие годы?

— Был один.

— Ты был один. И снова останешься один. Мы можем так замуровать вход, что больше тебя никто и никогда не найдет.

— Нет. — Голос оставался бесстрастным, но что-то безумное происходило с огоньками.

— Хочешь, мы тебя освободим. — Я опустил меч.

— Свободы не существует.

— Тогда чего тебе надо?

Ответа не последовало. Протиснулся внутрь проема, чтобы дотронуться до дальней стенки. Под слоем пыли поверхность оказалась стеклянной и прохладной.

— Ты был один, — произнес я, — пойманный в темноте, длившейся тысячу лет, с тобой оставались лишь воспоминания о друзьях.

Чему он был свидетелем, этот древний дух, пойманный в ловушку Зодчих? Он пережил День тысячи солнц, наблюдал за концом самой великой Империи, слышал стенания миллионов.

— Создатель заложил в меня возможные варианты и точный ответ на случай непредвиденных обстоятельств, — сказал дух. — Из-за продолжительной изоляции возникли нестыковки. Важно ограничение памяти.

— Воспоминания — опасная вещь. Ты снова и снова прокручиваешь их, пока не разъяснишь себе каждый штрих, не рассмотришь под разными углами, но все равно найдется шип, о который поранишься. — Я заглянул в закоулки собственного сознания. Быть пойманным в ловушку — значит постоянно возвращаться к гибели родных. — С каждым днем воспоминания становятся только тяжелее, пусть ненамного, но они пригибают тебя к земле. Они наполняют воздух вокруг, чтобы ничто другое к тебе не проникало, и ты вынужден плести собственный саван, создавать кокон, все больше впадая в безумие. — Огоньки сновали под пальцами, то гасли, то загорались вновь в такт моему голосу. — Ты сидишь здесь, а те, кто остался в прошлом, встают рядом плечом к плечу. Ты слышишь их приближение и проклинаешь давших тебе жизнь.

Свет заструился под стеклом и моей ладонью, словно тек по венам, затем вспыхнули маленькие молнии. Я ощутил в ладони покалывание. На мгновение мне показалось, что я нашел родственную душу.

— Знаю, чего ты хочешь, — сказал я. — Ты хочешь забвения.

— Да.

— Открой дверь.

— Электромагнитные болты истощились шестьсот лет назад. Дверь не заперта.

Я вогнал меч внутрь проема. Стекло разбилось, яркая вспышка света озарила помещение. Я налег на клинок — он прошел сквозь что-то мягкое и податливое, похожее на плоть, потом захрустело, словно птице перебили крылья. В грудь ударило, я отлетел назад, но Макин меня поймал. Когда блики в глазах пропали, я увидел меч в дальней стене, дымящийся и почерневший.

— Немедленно откройте эту чертову дверь! — Я оттолкнул Макина.

— Но… — начал было Барлоу, мне было не до возражений.

— Она не заперта. Горгот, Райк, рваните ее. Барлоу, тоже подсоби, хоть раз сделай так, чтобы от тебя, жирный боров, был толк.

Они сделали, как я приказал, напряглись до предела, исполняя то, что от них требовалось, они весили почти полтонны на троих. Сначала ничего не сдвинулось с места. Потом тоже, а затем без единого скрипа петель огромная дверь приоткрылась.

34

— Где мы? — Макин стоял рядом со мной перед входом.

Подвал был огромным, взглядом не охватить. На потолке замигали магические огоньки, кое-какие сразу, как только мы распахнули дверь, другие с запозданием. Под несметными сокровищами почти не было видно пола. Ни у одного голландского торговца зерном нет подобного склада, набитого под завязку. Чтобы воспроизвести его содержимое, понадобился бы полный словарь, описывающий форму и содержание, столь любезно предоставленный нам Евклидом и Платоном. Цилиндры, длиной и шириной превосходящие человека, кубы со стороной в ярд теснились друг на друге, упираясь в потолок, а напротив расположились конусы и сферы в люльках из толстенной проволоки — и все покрыто толстым слоем пыли. Ряд за рядом, штабель за штабелем они простирались далеко за пределы видимости.

— Это оружейный склад, — пояснил я.

— А где оружие? — Райк присоединился к нам после продолжительной борьбы с дверью. Вытер пот со лба и сплюнул на пыльный пол.

— Внутри упаковок. — Макин закатил глаза.

— Тогда давайте вскроем их! — воскликнул Барлоу и извлек из-за пояса небольшой ломик. Братьев никогда не приходилось долго упрашивать, чтобы заняться грабежом.

— Конечно, — поддержал я его, — только открой одну из них за дверью, пожалуйста. Они заполнены ядом.

Барлоу сделал несколько шагов внутрь подвала, пока до него не дошел смысл сказанного.

— Ядом? — Он медленно повернулся кругом.

— Лучшим, который только могли создать Зодчие. Его здесь достаточно, чтобы отравить весь мир, — сказал я.

— А как это поможет нам? — спросил Макин. — Проберемся на кухню Красного Замка и добавим щепотку в суп? Этот план хорош только для детских игр, Йорг.

Я решил проигнорировать подколку. Но вопрос был задан стоящий, да и ссориться с Макином мне вовсе не хотелось.

— Чтобы умереть от этого яда, достаточно прикосновения. Если его распылить в воздухе, смерть неизбежна, — пояснил им.

Макин медленно провел рукой по лицу, начал со лба, затем прошелся по щекам и губам.

— Откуда ты это знаешь, Йорг? Я просматривал твои старые книги, но там ничего подобного не упоминалось.

Я показал пальцем на штабеля с оружием:

— Здесь яды Зодчих. — Я достал из-за пояса их книгу. — Вот карта. А это, — я указал на Горгота, — то, во что они превращают людей. Он и краснолицее воинство Красного Замка.

Я подошел к Горготу, прислонившемуся к сверкающей серебром двери:

— Обыскав все закоулки подвала, чего делать я не советую, ты обнаружил бы трещины, через которые сюда проникает вода. И куда текут эти воды, по-твоему?

Некоторое время я дожидался ответа, но затем припомнил, с кем имею дело.

— Куда стекает любая вода? — Опять недоуменные взгляды и тишина. — Вниз!

Я положил руку на изуродованные ребра Горгота. Он издал рык такой силы, что медведю гризли стало бы завидно.

— Вниз, в долину, где мельчайшая доза превращает людей в чудовищ. А откуда вода течет? — спросил я.

— Сверху? — По крайней мере с Макином можно было поиграть в вопрос-ответ.

— Сверху, — подтвердил я. — В то же время испарения, насыщенные ядами, поднимаются вверх, частично проникая в Красный Замок и превращая жителей в краснолицых. Именно это вещество, братья мои, описано в книге, которую оставили в наследство вашему дорогому Йорги тысячу лет назад.

Я отошел от Горгота, оставив его в роли безмолвного персонажа в разыгранном спектакле. Так у него не было соблазна пустить в ход кулаки.

— Все это делают яды из замечательных упаковок, правда, мы имеем дело всего лишь с их утечкой, малая толика попадает в воду на протяжении тысячи лет. В общем, брат Барлоу, лучше здесь ничего не открывать твоим ломиком, по крайней мере прямо сейчас.