— Абсолютно не в курсе, — честно признался я. — Этот гад поставил заведомо невыполнимое условие в надежде, что нас просто поймают и казнят.
— Чужими руками решил от тебя избавиться?
— Вроде того.
— Нескладно выходит, — задумчиво теребя косу, нахмурила брови царевна. — Коли Змей могучий такую силищу имеет, что самого Кощея Бессмертного огнём спалил, так что ж ему перед тобой, человеком пленным, китайские церемонии разводить? Не смешно, да и неумно к тому же…
— Мить, притормози, — тут же попросил я. — Можешь связаться с Бабой-ягой? Её совет нужен.
— Навряд ли, Никита Иванович, — неуверенно откликнулся он, лапой проверяя наличие синей ленты на шее. — Она ить сама на разговор выходит, когда ей надобно. А как нам её кликать-выкликивать, не сказала…
Я опустился на одно колено, повертел синий бант и потыкал в него пальцем, скороговоркой бормоча:
— Первый, первый! Я второй! Преступники уходят на юго-запад по шоссе, на старенькой иномарке «Запорожец». Как слышите меня, приём?!
— Ну? — подал голос Митя.
— Ну и… вот. Всё. Молчит, сам же слышал.
Мы все разочарованно вздохнули. Кроме златогривого коня, пожалуй. Ему-то точно всё происходящее было глубоко до…
— Никитушка?! Ты что ж с волшебной лентой балуешься? — неожиданно раздалось из банта. — В таком месте застал, за таким делом, что и ответить сразу неудобственно. Чего хотел-то, соколик?
— Нужна срочная информация о птице! — Я в две минуты уложил детальный рассказ обо всех наших при(зло)ключениях, и бабка взялась за дело.
Какая такая птица и с чего уж она настолько запонадобилась фон Дракхену, неизвестно, но ходили непроверенные слухи, что он всегда побаивался птиц. Что-то вроде невнятного, подсознательного комплекса. Вроде бы его в далёком детстве, маленьким змеёнышем, чуть не склевала легендарная птица Феникс. Как известно, крайне недолюбливавшая змей…
Уж как логично (нелогично) переплетались в этом деле мифология, зоология, криптоистория и прочее, Яга не знала, просто предложила верить ей на слово. Да, собственно, у меня других вариантов и не было.
— Всё, что смогу, вызнаю! А ты сюда, на Стеклянную гору, поспешай, тут большие события надвигаются.
— Какие?
— Бабий бунт!
На этом страшном слове связь оборвалась так же резко, как и появилась.
Митя посмотрел на меня тоскливым взглядом волчьих глаз:
— Чё Бабуленька-ягуленька, раскрасавица наша, в виду имела? Бунт бабий али мне послышалось?
— Бунт, — со значением подтвердила царевна Василиса. — Ох, мужики, а и страшное ж энто дело… В бунте бабьем разума нет, требований и уговоров тоже, один размах, слёзы да эмоции! И уж ежели кого им накрыло, так уж всё — сам под иконы ложись в белой рубахе да Христа-Бога моли, чтоб смертушка была быстрой…
— И что, помогает? — сипло уточнили мы с Митей.
— Молитва-то? Не, не очень. Кто ж ему, негодяю, помереть даст, покуда всё, что накипело, не выслушает?!
Я сдвинул фуражку на нос, запрокинул голову и попробовал повыть. Сначала получалось как-то не очень, но серый волк поддержал, и какое-то время мы в две глотки старательно выли на солнце, потому что луны уже не было, а оторваться надо. Иначе лопну…
Глава нашего экспертного отдела совместно с моей молодой женой, супругой царя и безобидной деревенской девушкой вчетвером решили побунтовать в частном доме самого сильного и могущественного злодея из всех мне известных. Развлечение у них такое.
Покойный гражданин Бессмертный, как ни двусмысленно это звучит, легко расстался с пальмой первенства, с головой и короной короля преступного мира. А ведь мы и с ним далеко не всегда могли справиться. Если честно, то он всё равно регулярно ускользал от ареста. И отметьте, на открытый конфликт та же бабка с ним не шла, боялась. А что теперь?
Теперь всем заправляет Змей Горыныч, способный унести невысокое деревянное здание вместе с людьми, спалить, как во Вьетнаме, целый населённый пункт, выстроить себе замок в готическом стиле на вершине горы и оплавить землю в стекло, дабы желающие на него напасть поскальзывались и чувствовали себя круглыми идиотами. Победить его просто невозможно!
Только поэтому мы пошли на временные уступки и выполнение требований шантажиста, а четыре благоразумненькие красавицы в это время решили побунтовать?! То есть именно тогда, когда, согласно устной договорённости, мы освободили бы их и просто так…
— Хватит понапрасну глотку драть, добры молодцы, — равнодушно бросила Василиса Премудрая, когда мы окончательно выдохлись. — Поехали уже, надо с конём златогривым что-то решать.
— Что решать? — отвлёкся я, так что Митя ещё с полминуточки повыл. — Всё давно решено: передаём коня, получаем птицу, едем к Стеклянной горе, меняем птицу на пленных девушек и сваливаем оттуда побыстрее.
С каждым словом мне самому была всё отчётливей и отчётливей видна наивная глупость моих планов. Кто сказал, что Змей сдержит слово? С чего бы это ему вдруг отпускать не только пленниц, но и свидетелей? Когда и в каких сказках оно было?!
И потом, раз уж мы такие исполнительные, почему не погонять нас ещё пару-тройку-сотню раз туда-сюда за разными диковинками типа руки Голема, трёх орешков для Золушки, вставной челюсти Дракулы или золотого яблока Париса? Ему там, на Стеклянной горе, со скуки заняться нечем, а тут такое бесплатное развлечение — посылай себе участкового на сером волке, пока не наскучит… Анкор, ещё анкор?!
— Никитушка-а, приём, приём! Так, что ль, говорю али нет? Ежели чё не так, прости дуру старую!
— Всё в порядке, — поспешил ответить я. — Есть какая-то информация по птице?
— Нету. Два раза к нему подкатывалась, вопросы наводящие задавала, к теме подводила искусно, даже был грех — юбку почти до колен подняла. Не ведётся, гад!
— Ясно, — тяжело выдохнул я, хотя ясного ничего не было, скорее наоборот. — Что ж, держитесь, мы скоро.
— Да уж расстараемся, сокол ясный! А тока, ежели к вечеру не появитесь, бунт ужо начнётся…
— Что начнётся?
— Дык бунт же! — с нездоровой лихостью выкрикнула бабка, как всегда без предупреждения обрывая сеанс связи.
— Хотелось бы ещё поинтересоваться судьбой дьяка и царя, — громко проорал я в бант, но никто не ответил. Всё, абзац, она своё сказала, а прочее ей как-то неинтересно.
В порыве раздражения я чуть было не придушил Митю той же синей ленточкой, но он вырвался и покрутил лапой у виска:
— Вы чё, Никита Иванович, белену с бузиной попутали? На своих кидаетесь…
Верно. Перебор. Надо собрать волю в кулак и решить, что делать дальше. Каков план наших действий? Играем по правилам фон Дракхена или импровизируем? Эх, ну почему нас в милицейской школе не готовили к диверсионной деятельности?! Сейчас бы оно ох как пригодилось…
— Поехали, время не ждет.
Дорога до царя Дормидонта не заняла много времени, расстояния там были меньше, чем в лоскутной Европе. Митя с конём ушли вперед, а мне пришлось развлекать царевну светской беседой. Вернее, я надеялся, что она попросит отвезти её домой, но увы…
— У батюшки в царстве жизнь больно скучна. Приличной девушке и заняться нечем, разве что огурцы солить да мух полотенцем гонять. Женихов нормальных нет: либо юнцы прыщавые, либо мужланы перезрелые. И те и другие брагу хлещут вёдрами. Ни у нас, ни у соседей даже библиотеки нет. Постыло мне там всё, понимаешь ли, участковый…
— Вполне. А разрешите нескромный вопрос?
— Девица, — сразу ответила она.
— О?! — Я не сразу нашёлся, что сказать. Поздравить или посочувствовать? — Простите, но я не об этом хотел спросить. Вот ваше прозвище — это отчество, фамилия или…
— Или.
— В смысле?
— Премудрая я. Образованная, значит. Книг много читала, во всех вопросах разбираюсь. А Прекрасная… это так, женихов приманивать. «Илиаду» читал?
Читал, естественно. И если она имела в виду аналогию с Прекрасной Еленой, то не грех бы вспомнить судьбу красавицы-гречанки. К чему всё это привело, тоже весьма показательно. Короче, пусть лучше будет Премудрая. Меньше проблем огребем…
