Княжич (СИ) - Минин Андрей

— Так вот ты какой, — злобно сощурились и так узкие глаза татарина, превращая их в щёлочки. — Не хочешь нас развязать?

— С чего бы это? — Удивился я. — Может мне вас ещё отпустить?

— Кхе, кхе, — прокашлялся главы их дружины. — Ильхам, позволь я проведу переговоры?

— Я сам, — процедил тот, с неприязнью косясь на эмира, проигравшего так и не начавшуюся войну. — Ты уже наделал делов.

— Прославленный эмир проиграл битву мальчику. Смех один, — поддержали своего друга его советники или кем там они ему приходятся. — Не зря мы боялись того что ты потерял хватку, старик.

— Ты много болтаешь, Галлям, — с угрозой проговорил эмир. — Как только хан выкупит нас, придётся тебе помахать саблей, доказывая, что ты не трус. Понял меня, шакал?

Перебранка своих людей Ильхама интересовала мало, смотрел он только на меня, выворачивая шею и ещё усмехаясь при этом.

— Ну и как тебе Алиса, Семён? Сладкая, да? — Издевался он. — Это я её всему научил. Она не рассказывала?

Я промолчал.

— Ох, как она стонала, когда я брал её на том вечере в Казани. Ты не представляешь… Ой, подожди. Это же не она была. Точно. То была другая, — продолжал он злить меня. — Алиса была второй за тот день и она плакала. Как же она рыдала… Просила остановиться, звала маму.

— Ильхам, заткнись! — Не на шутку испугался за него эмир, видимо заметивший моё состояние.

— Плакала, говоришь? — Зловеще переспросил я.

— Рыдала, — подтвердил он.

— Не смей! — Заорал эмир.

— Семён!

— Руки убрал, — оттолкнул я Михаила, поднимая Ильхама и ставя его на колени.

— И что ты будешь делать? — Всё ещё не воспринимал он меня всерьёз. — Дашь мне пощёчину, мальчишка? Или расплачешься как эта девка Алиса?

— Я научу тебя держать язык за зубами, — процедил я. — Василь помоги, — попросил я и тот меня не подвёл.

— Что делать?

— Держи ему рот открытым.

— Что вы собираетесь…?

— А-а-а-а! — Заорал Ильхам, задёргавшись, когда я стал вырезать ему язык.

— Остановите его! Вы что делаете?

— Молчите, ублюдки, а то порешаем, — заткнул пленников кто-то из моей дружины.

Глава 31

— Вас ждут проблемы! — Пророчил передо мной представитель некой независимой, третьей стороны, а именно канцелярии Императора. Собственно они и осуществляли среди бояр роль этаких третейских судей, посредников. — Вы перешли все границы! Вас накажут! Вас…

— Извините, но мы будем говорить по делу? — Раздраженно дёрнул я плечом. — Или так и будем переливать из пустого в порожнее?

— Что это такое? — Указал он пальцем на яму в земле.

— Как вы мне надоели… — Простонал я, подняв голову к небу и прося небеса дать мне сил.

— Не забывайтесь, молодой человек! — Строго выговорил мне жуликоватого вида клерк из нашей, Сибирской канцелярии.

Там все такие тупые или это только мне повезло?

— Это вы забываетесь, — хмуро посмотрел я на него. — Ваше дело выслушать меня, удостовериться что люди, которых я пленил, живы и договориться с ханом Утямыш-Гиреем о моих условиях их выдачи. Всё! И не указывайте мне, как я должен обращаться с пленными, напавшими на меня и угрожающими смертью мне и моей жене. — Поставил я наглого клерка на место. — Мы поняли друг друга, Аверьян Филиппович? Или может, хотите посидеть в яме так с рьяно защищаемыми вами людьми? Так я это быстро устрою.

— Я сообщу хану, как обращаются с его сыном, — чопорно поджал он губы. — Уж поверьте.

— Верю, верю. Сообщайте, — отмахнулся я, разрешая. — Меня это не интересует. Главное — донесите до него весть, что его сынок с ближниками у меня и что я хочу за них взамен.

— И что же вы хотите за покалеченного Ильхама, сына самого Казанского хана, лишенного языка? — С сарказмом спросил он, посмотрев в яму и на людей находящихся там. — За бека Абая и мурзу Галляма, подвергнутых пыткам и высеченных на конюшне? — Нагнетал он обстановку, пытаясь давить на меня. — За уважаемого эмира Бухару, лишившегося руки?

— Тут он сам виноват, — пожал я плечами. — Попытался сбежать, и был наказан за свою глупость.

— А где Гончаров? — Внимательно осмотрел личинок людей в яме, Аверьян Филиппович, не найдя того. — Убит? — Потёр он ладошки, явно надеясь на положительный ответ, собака такая.

— А откуда вы знаете, что он участвовал в нападении на меня вместе с этими? — Ответил я вопросом на вопрос. — Об этом я не сообщал.

— Канцелярия Императора знает всё, — высокопарно ответил он, заюлив при этом. Крыса.

— Ясно, — отвернулся я от этого продажного чинуши посмотрев на свой новенький дирижабль, принайтованный к одной из уже достроенных башен моей усадьбы. — Этот наркоша гадит под себя и всё обоссывает, так что «уважаемые» мной татары внизу, — кивнул я на них головой, — разозлились и чуть его не удушили. Пришлось Гончарова спасать и отселять, обещали они утопить его в его же дерьме.

— Эм-му-мэ-эээ, — замычал что-то Ильхам.

Ни я, ни переговорщик, не обратили на это внимания.

— Могу я его увидеть? — Взял себя в руки чинуша, не слишком старательно пытаясь скрыть разочарование на лице.

— Можете его забрать, — великодушно разрешил я. — Мне это дерьмо не нужно. Как не нужно ничего и от его отца.

— Разумно с вашей стороны.

— Перейдём к делу, — лишь поморщился я на его слова. — Передайте хану, что он получит сына и его дружков за сущий пустяк.

— И что же это за пустяк? — Осторожно спросил Аверьян Филиппович, чувствуя подвох.

— Извинения.

— Извинения?

— Да. Я хочу, чтобы он извинился за своего сына.

— Он не будет этого делать, — фыркнув, покачал головой клерк. — Попросите что-нибудь другое.

— Сроку ему три дня. На четвёртый день я их казню, — развернулся я и ушел, не обращая внимания на его крики в спину.

Алиса, когда узнала, что я пленил Ильхама, вся разом увяла, поникла. Стала сама не собой. Юлиана пыталась утешить маму, не понимая, что с ней, но получалось у неё плохо. Я не мог на это смотреть, вот и решил попросить хана сделать то, что, казалось бы, ничего ему не будет стоить, но что он не сделает ни при каких обстоятельствах, а потом с чистой совестью казнить пленников. Дружбе с Казанью всё равно уже не быть. А так ещё побарахтаемся.

Алиса ждала меня у колодца.

— Вы закончили? — Обернулась она при моём подходе, делая вид, что ей не интересно чем всё дело обернулось. — И что ты попросил?

— Пока рано об этом говорить. Узнаем через три дня, — обнял я её, чувствуя, как она вся дрожит. — Лучше скажи, как тебе дирижабль? Нравится?

— Большой, дорогой и неповоротливый, — изобразила она недовольную моську. — Тебе явно продали какое-то старьё, муж мой.

— И ничего не старьё, — возмутился я. — Это военный десантный дирижабль постройки прошлой большой войны. Нет вооружения, да, но броня хороша. И скорость приемлемая. Не говоря уже о возможности, разместит в нём до тысячи человек, — с гордость рассматривал я парящего в двух десятков метров над землёй стального гиганта, по которому ползали мои работники, изучая новинку и заделывая дыры. Всё-таки купил я его со склада старого хлама (армейского запасника). За взятку и немалую кстати.

— Эх, — только тяжело выдохнула она, посмотрев на меня, как может смотреть только жена. — Может, лучше подскажешь, как нам выпутаться из всей этой ситуации? Или ты считаешь, себя достаточно сильным, чтобы бодаться с настоящей дружиной какого-нибудь рода, а не этой пародией, которую вы разбомбили к чертям?

— Ну, допустим, не у каждого рода есть такая дружина как у меня… — Задумался я.

— Хану служат сотни тысяч людей! В его личной дружине есть минимум два кудесника четвёрки, а сам он имеет пятый ранг! — Закричала она, в смятении. — Он не простит тебе победу над его сыном. Не простит унижения! Как не оправдывайся. Да даже отпусти ты его сына с извинениями и со мной в придачу — ничего не изменится, — топнула она ножкой.

— Я знаю.

— Да нам хватит даже одного четвёртого ранга! Как ты можешь быть таким бесчувственным чурбаном?! — Застучала она кулачками по моей груди, вся как то сдуваясь.