Бандит (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

Путь мой к таверне «Старый наемник» лежал точно по той улице, по которой я когда-то вошел в город. Тот перекресток, где нищенствовал и получил свои монеты, и та торговка, мужчина которой едва не убил меня, бросив под колеса тяжеловоза. Я шел мимо этой бабищи в образе «Аурики», и старался смотреть на бабу без ненависти — ну так, на всякий случай. Незачем привлекать к себе внимание.

Только вот мой план тихо прокрасться мимо точки этих упырей благополучно накрылся медным тазом. И не по моей вине.

Уже пройдя ненавистное гнездо, я услышал позади себя яростные крики и визг — само собой, вопила тучная торговка. А вопила она вот по какому поводу: девчонка непонятно какого возраста, нищенка — схватила с деревянной тарелки кусок румяного, прожаренного мяса, и засунув его в рот, прожевывая на ходу, попыталась свалить подальше от места преступления. И все было бы хорошо (для нее, само собой разумеется), вот только каменная мостовая оказалась очень скользкой (после того, как на нее буквально минуту назад выплеснули помои из соседнего дома), а еще — очень неровной. Как нарочно этот булыжник возле обочины высовывался из дорожного покрытия, будто остатки больного зуба из десен старого бомжа. Результат — она растянулась на дороге по весь свой небольшой рост, и как следствие, попала под репрессивный аппарат знакомой мне уже точки общепита. В общем, ее настиг тот самый здоровенный мордоворот, который едва не лишил меня жизни в самом начале моей бурной деятельности.

Нет, я так-то против повального воровства — если все будут воровать, как тогда жить добропорядочным гражданам? Или подданным…так вроде они тут называются. Мясо надо купить, а чтобы купить — потратить деньги. Потом надо купить угля, заказать, чтобы тебе сделали металлическую жаровню — а это стоит больших денег! Пожарить мясо, и для кого? Для какого-нибудь воришки, не имеющего денег чтобы оплатить покупку?

Нет, сейчас я не выступаю адвокатом дьявола. Просто рассуждаю так, как рассуждал бы обычный торговец, уберегающий свой бизнес от разграбления. Вживаюсь, так сказать в чужое мировоззрение. И вот как бы я поступил в таком случае? Ну, вот я сижу, торгую, а девчонка хватает и убегает с моим товаром! Скорее всего и гнаться бы не стал. Сумела унести, сумела убраться с украденным — пусть себе бежит. Значит, судьба у меня и у нее такая. Я всех не пережалею, но и она меня не разорит одним куском мяса. Ну, может покричал бы ей вслед, мол, больше сюда не приходи! Получишь по заднице! А вернее — и кричать бы не стал. Голодный ребенок урвал свой маленький кусочек горячего счастья — что я, зверь какой-то? Ну не убивать же ее за это!

А вот мордоворот думал совсем по-другому. Он нагнулся над девчонкой, поднял ее в воздух, и вначале зачем-то содрал с нее жалкое платье-балахон, оставив совсем без ничего. Голой, как в момент рождения. Возможно, ему просто доставляло удовольствие унижать своих жертв — например таких, как эта девочка. Впрочем, как я успел заметить, находясь буквально в десяти шагах от места происшествия — не такая уж и девочка. Грудь у нее была вполне женская, и примерно размера второго. Мой мозг, считывающий информацию из поступающих в сигналов успел даже удивиться таковому факту — девочка оказалась девушкой, и возрастом наверное как у моего носителя, даже наверное чуть постарше. Просто очень худенькая и маленького роста, вот и создалось впечатление, что это на самом деле девочка-подросток.

Отморозок, который весил как четыре таких девчонки поднял ее в воздух и…ударил о колено спиной! Да мля! Я чуть не ахнул! Он переломил ей позвоночник, как хворостинку!

Девочка обмякла, видимо потеряв сознание, скатилась с его колена на мостовую, но через несколько секунд пришла в себя и попыталась встать. Само собой, у нее ничего не вышло. И тогда она поползла — на руках, волоча за собой неподвижную нижнюю половину.

А мордоворот визгливо, взахлеб захохотал, а прохохотавшись — указал на голую девчонку, упорно ползущую наискосок по мостовой, и громко, на всю улицу проверещал:

— И так будет со всяким, кто попробует обокрасть нашу лавку! Что, сучка, теперь не больно-то побегаешь?! Ах-ха-ха…

До него было всего десять шагов. Метров семь, не больше. Чтобы прбежать их мне понадобилось секунда, а может и меньше. Кинжал был у меня уже в руке, и хохот этой твари оборвался на верху вдоха. Мужчина выпучил глаза, глядя на то, как мой кинжал вспарывает его брюшину, и вдруг глухо, будто про себя и для себя, тихо сказал:

— Зачем снял кольчугу…жарко было!

Я распорол его от печени и до левого подреберья, наискосок, а потом еще и поперек, чтобы уж наверняка, чтобы никакой кудесник не воскресил. Быстро, практически мгновенно — так, как рисовал свой знак персонаж Зорро из старых глупых фильмов. Мужчина даже боли-то наверное еще не почувствовал — так, будто кольнуло что-то в животе, как спазм, как будто воткнулось жало осы. Но только шансов у него теперь уже не было никаких.

Странно, но первой поняла то, что произошло — его тучная сожительница. Или кем она там была — жена? Завопила дико, яростно, как раненая лошадь. И тогда моя рука дернулась — будто сама, будто не зависела от команд мозга, и метательный нож вонзился прямо в глотку этой мегере.

Бабища заклекотала, захлебываясь кровью, хватаясь за горло, а потом потеряла сознание и рухнула лицом прямо в свою кормилицу-жаровню, свесив по бокам окорокообразные руки и дергаясь в последних судорогах умирающего тела. Да так и осталась лежать в угольях, будто огромная, одетая в человеческую одежду туша свиньи.

Все произошло очень быстро, настолько быстро, что на улице, на которой в этот раз было на удивление мало народа — так почти ничего и не поняли. Люди останавливались в поисках источника звука (вопила бабища очень даже яростно), поворачивались, как в замедленной съемке, а я уже бежал к девчонке, на которую вот-вот сейчас наедет колесом здоровенная фура, груженая мешками с зерном и выглядевшая не хуже чем дагестанские грузовики-фуры, славящиеся своих тихим ходом из-за перегруза старых, видавших виды автомобилей.

Подхватив девчонку на руки, я прижал ее к себе, обняв за плечи и за бедра ниже ягодиц, и побежал, побежал как можно быстрее, чтобы покинуть место происшествия до того, как на меня натравят тройку шагавших метрах в двухстах отсюда стражников, сверкающих на солнце полированными шлемами и наконечниками копий. Девчонка сейчас была под защитой моего амулета иллюзий — пока находилась возле моего тела, но я боялся что она в панике начнет отбиваться, отталкиваться от меня руками, и тогда все может случиться очень и очень плохо. Только представить — идет некая женщина, ничего такого особенного из себя не представляя, и вдруг буквально из нее, как из тумана или облака дыма высовываются то голова, то человеческие руки! Это ведь самое настоящее колдовство! А может даже и черное колдовство. А что надо делать с черными колдунами?! Правильно! Жечь на огне. А еще веселее — поджаривать их в огромном котле, на четверть наполненным растительным маслом. Эти мерзкие чернокнижники тогда так весело вопят и подпрыгивают! Смеху-то — будет о чем рассказывать своим друзьям!

И откуда у меня вылезло это знание о способах казни черных колдунов? Похоже, что из памяти Келлана…брр…какие картинки перед глазами мелькнули! Отвратительно. И ведь такое было и на Земле!

Но думать об этом некогда. Девчонка, было притихшая, начала шевелиться, издавать звуки и надо было что-то с этим все-таки делать. Потому я свернул в сторону с центральной улицы, и забежав за здоровенный камень размером метров трех в диаметре (с горы скатился, что ли?!), остановился, успокаивая дыхание и прислушиваясь, нет ли за нами погони.

Держать девчонку было тяжело, я примерился, чтобы опустить ее на землю, но тут же передумал, почувствовав запах дерьма и застарелой мочи. И меня передернуло от отвращения — я сходу «подорвалс» на «мине». Явно этот закуток за камнем издавна использовался предприимчивыми горожанами в качестве общественного туалета. Так что я сейчас стоял ровно в центре неровного круга, составленного из растекшегося от жары и мерзко воняющего человеческого дерьма. «Приехали! Здравствуйте, девушки!».