Воин древнего мира - Ламли Брайан

Наконец Мелембрин заговорил:

— Те люди, которых ты убил в лесу на другом берегу реки, не были кометами?

— Нет, аравийцами. Работорговцы, поставляющие в Кемет живой товар, — ответил Кхай.

— Ты должен обращаться к моему отцу «господин», — в десятый раз напомнила юноше Аштарта.

— А наемники на берегу реки? — продолжал Мелембрин. — Они были тиранцами, не так ли?

— Да, — кивнул Кхай и скривился от боли в висках.

— Да, господин, — поправила Аштарта.

Кхай повернулся к ней.

— А тебя мне нужно называть попугаем? — воскликнул он. — Я не присягал на верность твоему отцу.

Если уж кто-то кому-то чем-то обязан, так это он мне, а не я ему.

У Аштарты от дерзости Кхайя открылся рот и округлились глаза.

— Удар Эфраиса повредил разум мальчишки! — сказала она.

Теперь лицо Мелембрина почернело, как грозовая туча, и он заорал на дочь:

— Ради всего святого! Ты слишком уж интересуешься этим парнем, Ш'тарра. Я могу с ним поговорить в собственном шатре без тебя?

— Но он всего лишь мальчик, — запротестовала принцесса. — И не знает хороших манер... И еще он глуп...

— Он спас твою жизнь, девочка! — воскликнул царь. — В моих глазах это делает его мужчиной, а твое поведение превращает тебя в неблагодарную маленькую ведьму! Черт побери, я не знаю, благодарить ли его или проклинать за то, что он тебя спас! А ты, — повернулся он в гневе к Кхайю, — проявляй больше уважения к правителю Куша или я прикажу отрубить тебе голову!

Кхай почти не слышал его. В его ушах все еще звенел звук ласкового имени, которым царь назвал свою дочь. Ш'тарра!

Ш'тарра... где же он раньше слышал это имя?

— Слушай меня, Кхай Ибизин, или как там тебя, — продолжал Мелембрин. — В моей армии есть место умелым стрелкам. Поскольку ты бежишь от фараона, а мы направляемся домой, и поскольку до Нубии отсюда далеко, а на пути туда поджидает много опасностей, я предлагаю тебе забыть о Нубии и присоединиться к нам. Ты присягнешь мне на верность и, может, когда-нибудь научишься называть меня «господином». Ну, что скажешь? Ты что, не слушал меня, парень?

У Кхайя закружилась голова. Он покачал ею, но не отвечая на вопрос царя, а для того, чтобы отогнать боль, а потом качнулся. В ушах его звенело имя: «Ш'тарра!... Ш'тарра!... Ш'тарра!» И каждый волосок юноши дрожал у корня... В этом имени заключалось что-то важное, что-то, что он должен был знать, что ему следовало помнить. Но что именно?

Его снова качнуло, и он поднес руку к голове.

Аштарта тут же вскочила со своих подушек. Она подскочила к Кхайю, взяла его за руку и помогла опуститься на пол.

Юноша освободился и с трудом поднялся на ноги.

— Все в порядке, — сказал он. — У меня просто закружилась голова, вот и все.

Мелембрин тоже встал.

— Ладно, парень, не перенапрягайся, — мягко сказал царь. — Тебе ударили по голове, ты преодолел огромное расстояние и мало ел в последнее время. Думаю, что я могу подождать с ответом, пока ты придешь в себя. А пока Ш'тарра покажет тебе, где ты сможешь отдохнуть.

— Я в состоянии ответить сейчас... господин, — ответил Кхай. — Если вас беспокоит, что я не смогу убивать кеметов с такой легкостью, как аравийцев и тиранцев, то вам не о чем волноваться. Я хочу уничтожить все, принадлежащее фараону. Все! И я готов убить любого, кто ему служит!

Услышав слова Кхайя, царь кушитов слегка улыбнулся.

— Я верю тебе, Кхай, — сказал он, — и мы поговорим еще, но позднее. А пока, — он повернулся к дочери, — Ш'тарра, проводи его. Накорми и проследи, чтобы он отдохнул. Когда кто-то ненавидит фараона так, как этот юноша... такую ненависть мы должны лелеять!

Кхай проспал остаток дня и проснулся лишь поздно вечером. Его «шатром» стала повозка, прислоненная к дереву одним краем. Она создавала надежное укрытие, к тому же юноше выдали одеяло. Кхай считал, что ему повезло, и был доволен. Он убежал из Кемета, не имея ничего, кроме одежды, лука со стрелами и ножа. Теперь же он получил место в армии Мелембрина и, похоже, друга в лице самого царя.

Впервые за долгое время Кхай смог по-настоящему выспаться, не прислушиваясь ни к каким шорохам и ни о чем не беспокоясь.

Спустилась ночь. Юноша понял, что голоден. Небо над головой быстро темнело, и казалось маловероятным, что дым костров кто-то заметит. Мясо уже вращалось на вертелах и наполняло воздух ароматом.

Кхай глубоко вдохнул вечерний воздух и встал. Он потянулся. Ему было хорошо, но, услышав голос из-под тени деревьев, он застонал.

— Кхай? Ты проснулся? — Аштарта появилась из темноты и подошла к нему. — Тебе приготовлено мясо и место у костра. Ты можешь послушать разговоры мужчин и узнать, как живет лагерь. С завтрашнего дня тебе придется начать зарабатывать себе на жизнь.

К тому времени тебе нужно выучить много нового.

Молодые воины какое-то время будут тебя задирать, но тебе придется с этим мириться.

— Я могу смириться со многим, — ответил Кхай, — но только не с болтовней какой-то девчонки, даже если она принцесса!

— Ты, неблагодарный...

С этими словами Аштарта подступила к нему поближе. Ее глаза, подведенные голубой краской, засверкали огнем, похожим на горевшие неподалеку костры, на которых готовилась еда. И в самом деле теперь девушка больше походила на принцессу — принцессу-воительницу! На ней были черные кожаные штаны, доходившие до колена, и зеленая рубашка из великолепного хлопка, — с закрытым воротом. Ее волосы свободно ниспадали до талии. В руке Аштарта держала небольшой кнут. На ногах принцессы были грубо сшитые сапожки, доходившие до середины икры. В ушах висели золотые диски, а третий красовался на лбу.

Она приблизила лицо к Кхайю и пристально посмотрела ему в глаза.

— Ты слишком много себе позволяешь, кемет!

— Ты выводишь меня из себя, принцесса! — Он произнес последнее слово так, словно выплевывал яд.

В девчонке было что-то раздражающее. Кхай не мог разговаривать с ней вежливо. — Почему бы тебе не оставить меня в покое?

Аштарта опешила.

— Как ты смеешь...

— Нет! — закричал он. — Как ты смеешь? Я спас твою жизнь, а теперь решил посвятить свою жизнь борьбе с врагами твоего отца. Взамен я прошу лишь еду и чтобы меня оставляли в покое. Если необходимо, я даже могу сам обеспечить себя едой, потому что нет такой дичи, которую я не мог бы добыть. Но я не позволю какой-то задиристой и вздорной девчонке постоянно докучать мне!

Аштарта не могла поверить своим ушам.

— Послушай, я...

— Что ты? Ты говоришь, что мне придется страдать от насмешек, вступив в вашу армию? Прекрасно!

Это лучше, чем когда тебя постоянно преследует испорченный ребенок — принцесса с характером крокодила и соответствующими манерами!

— Характером? — завизжала Аштарта. — Характером? Ты думаешь, что знаешь мой характер? — У нее из глаз брызнули слезы и она в ярости затрясла головой. — Я еще покажу тебе свой характер, сын кеметской суки!

Раньше, чем Кхай смог догадаться, что принцесса задумала, девушка резко отвела руку назад, а потом ее кисть вылетела вперед и металлический набалдашник кнута ударил юношу по щеке, ужалив, но не разорвав кожу.

Кхай потерял равновесие и упал. Аштарта решила повторить маневр. Она замахнулась, но до того, как она успела во второй раз воспользоваться кнутом, Кхай завел левую ступню за ее лодыжку, поднял правую и поставил на солнечное сплетение девушки. Принцесса все еще двигалась вперед и уперлась в его ногу, согнутую в колене. Тогда Кхай резко выпрямил ногу и толкнул девушку со всей силой, которую мог собрать. Она отлетела назад и, повалившись на землю, больно ударилась спиной. Какое-то время она восстанавливала дыхание.

Теперь их борьба привлекла внимание воинов, сидевших у костра. Молодой человек, старше Кхайя года на два, поднялся и подошел к ним. Кхай оставался на том же месте, а принцесса, отдышавшись, вскочила на ноги и снова попыталась броситься на Кхайя. Молодой кушитский воин не дал ей этого сделать, обхватив за талию.