Не потревожим зла - Фрейм Соня

Она не заметила, как появился Люк. Бесшумно он вошел, словно кот на мягких лапах, и склонился над ней с ласковой улыбкой. Алисе показалось, будто его силуэт возник из пустоты.

— Как-то это нечестно, — вымолвила она, глядя на него сквозь мутную пелену.

Он успокаивающе взял ее за руку.

— Как и все в жизни. Это игра в карты, где каждый из игроков мухлюет. Но проигрывают в итоге все.

— Как меня раздражает твой неуместный юмор.

— Эй… почему из нас двоих умираю я, а плачешь так горько ты? Это я должен реветь, а ты — утешать меня. Не надо, ну пожалуйста. Какого черта вообще ты пошла в ванную?

— Какого черта там оказался ты со своим диагнозом?!

Они рассмеялись — он искренне, а она сквозь слезы. Затем накатил очередной приступ горечи, отчего захотелось сплюнуть.

Алиса только обняла себя крепче и постаралась остановить бессмысленные слезы. Следовало найти виноватого и бить его, бить руками и ногами, пока ей не вернут назад Люка Янсена — безалаберного курильщика со скверным чувством юмора.

На языке застыли немые вопросы:

«А что же я? С кем я буду потом так шутить и разговаривать?».

С кем, в конце концов, она будет так горько плакать?

Люк вздохнул и просто прижал ее к себе, успокаивающе гладя по спине.

— Тихо, тихо… еще тише. Вот так.

Его волосы невесомо касались ее лица, и она врастала куда-то под его кожу, как и хотела. С каждой секундой она въедалась в буквы татуировки на ребрах.

Алиса не помнила, как они встали и он повел ее по темному коридору вдоль мигающих белых лампадок, сквозь этот дом-призрак, сквозь время и весь мир…

— Ш-ш-ш… — вкрадчиво шептал его голос. — Все пройдет. Все всегда проходит… Говори себе это, когда все плохо.

Он уложил ее в кровать и укрыл одеялом. Алиса словно погрузилась в анабиоз. Веки сами тяжело опускаются, и то ли его губы, то ли руки дотрагиваются до ее заплаканного лица, и слезы высыхают. Это превращается в их безмолвное таинство. Алиса засыпает в угрюмой спальне с воцарившимся в душе удивительным спокойствием…

Люк все это время просто сидел рядом с ней и смотрел в окно. Так плохо он себя не чувствовал даже во время самых сильных приступов. И рак тут был ни при чем.

Дэвид остался в каменном зале в одиночестве. Шахматные фигуры разлетелись в разные стороны. Доска опрокинута.

Доигрались.

Танатоса не было напротив него. Его стул пустовал, а под сводами потолка застыла необычная тишина.

Впрочем, она всегда наполняла этот храм до краев.

Отсутствие звуков — это частоты смерти.

Дэвид раздраженно хлопнул в ладони, пустив всюду волну эха. В безмолвии становилось не по себе даже ему.

— Танатос… это называется подложить свинью, слышишь меня? Ты просчитал все еще до нашей игры!

Ответа не было. Танатос ушел в мир живых, надев одну из своих бесчисленных масок.

— Ты обманывал меня с самого начала, — чуть возмущенно продолжил Дэвид, зная, что тишина запомнит каждое его слово для хозяина этого места. — С тобой невозможно играть на равных. Если это шахматы, то ты просчитаешь мат до начала партии. Если это людские жизни, ты скосишь их еще до рождения. Все — твое. Весь мир — жатва.

Танатос слышал его, но продолжал хранить молчание. Так и закончилась эта бессмысленная партия. Дэвид разгромлен, музыка никого в итоге не спасла.

— Он не умрет, пока не допишет свой альбом, — наконец сказал Дэвид, покачав головой. — Это моя воля. Считай, что ты выиграл у него, но не у меня. Я дам ему лазейку.

Глава двенадцатая

Зазеркалье

В коротком сне Люка было одно слово:

«Тебю».

Его шептал чей-то бесполый голос, и оно вспархивало во тьме дымчатыми буквами:

«Тебю».

Ему надо в Тебю.

Где это Тебю?

Там, где небо соприкасается с землей.

«Правда — в церкви Тебю» — завещал ему кто-то, чье имя он никак не мог вспомнить.

Может, имени и не было.

Остался только пункт назначения.

Тебю.

— А к чему такая спешка? — недоумевал Анри. — Раньше ты месяцами торчал в студии, экспериментируя со звуком и с вокалом. А теперь мало того что у нас почти готов весь альбом, ты уже нацеливаешься на клип! Так нельзя! Это не по графику.

— Анри, весь альбом — у меня в голове. Я знаю, как будет звучать каждый инструмент, как будет дрожать каждый звук. Зачем терять время?

— Это слишком интенсивно. Тебе надо ненадолго затихнуть. Ты только что отыграл такое бешеное турне, что народ просто не готов к новой бомбе… Это динамика рынка.

Тайминг. В этом всегда заключалась рекламная тактика Анри. Дои корову с умом. А если продаешь молоко, то выжимай из вымени золото. Люк снес все эти расчеты к черту.

Они шли по коридору студии. Все стояли на ушах уже три недели. Люк форсировал сроки, и теперь не только он работал день и ночь. За короткое время была проделана работа, на которую раньше уходило не меньше года. Потому что группа его поддерживала. Они все любили новую музыку, как их общее дитя, к которому Анри было запрещено прикасаться.

Великий и страшный продюсер не имел ничего против нового альбома, но его категорически не устраивали планирование и подход к запуску продукта. Кроме того, он стал понемногу опасаться за здоровье Люка, в которого явно вселился бес с этой стихийной записью. Кожа отливала нездоровой желтизной, а вокруг глаз проступили такие круги, что Янсену больше можно было не краситься.

С ним определенно что-то происходило. Как если бы Люка пожирало что-то изнутри. Друг таял буквально на глазах, и за этим скрывалась какая-то тайна. Но пока Анри только волновало, что Люк заварил какую-то кашу, и ему надо было срочно подстраиваться.

— Слушай, давай притормозим! Нам всем надо отдохнуть после турне.

— Обещаю, что уйду на покой, как только издам этот альбом. Ты же договорился с теми художниками, которые оформят буклет?

— Да, но ты не понимаешь, что без расчетов наступит пресыщение, а это ведет к спаду продаж. Прежде чем мы запустим новую кампанию, надо провести анализ рынка. Сверить тренды, адаптировать их в нашу пользу…

— Цыц, — даже не дослушал его Люк. — Позвони еще раз в то модельное агентство. Мы с режиссером приметили трех девушек, но я хочу их видео с кастинга. Послезавтра одна из них должна быть на съемочной площадке. Сценарий клипа я высылал тебе два дня назад. Сам я приеду на пару дней позже, мне нужно съездить в Швецию.

Лицо Анри побурело, и он просто преградил Люку путь, встав посреди коридора с широко расставленными руками.

— Послушай, тебе нельзя забивать на мои рекомендации! Я типа твоего талисмана, забыл? Ты можешь очень много потерять на этой спешке. Тем более что надо уладить пару формальностей. Эй! Ты меня слышишь?

Люк бросил на Анри полыхающий раздражением взгляд и попытался обойти его, но тот начал пятиться назад, не переставая увещевать его на ходу:

— Эй, эй… Слушай меня. Ты сейчас находишься на самой вершине. Это пик. Это точка невозврата. Если ты испортишь себе карьеру, потом будет сложно, понимаешь? Шоу-бизнес беспощаден. Когда ты падаешь, тебя еще сверху топчут. Давай для начала позовем тех клевых экспертов по звукозаписи…