Сестра звезды - Жаринова Елена

Впечатлительный Чи-Гоан громко выражал свое удивление, впервые увидев, как силы Келлион вызвали из земли высокий водяной столб, и даже принц Аттер охнул от неожиданности. Мы без труда наполнили бочонки чистой водой, потом я ласково накрыла ладонями пульсирующий столб, и он, становясь все меньше и меньше, скоро растекся по земле, а потом земля забрала обратно живительную влагу. Можно было возвращаться на корабль. Но мне так захотелось побыть еще немного на твердой земле, что я уговорила Рейдана повременить с отправлением. Ведь вокруг стояло чудесное утро, совсем не жаркое, хотя в этих широтах был самый разгар долгого южного лета. Я слышала тихое пение незнакомых птиц; несколько красивых ярко-синих бабочек с пунцовыми глазками на огромных резных крыльях бесшумно кружились вокруг нас. Я протянула руку, и одна из них бесстрашно опустилась на мою ладонь, коснувшись кожи тоненьким хоботком. Не оглядываясь на мужчин, я побежала сквозь рощу, на бегу дотрагиваясь до длинных нежно-зеленых листьев.

Чуть выше моего роста на деревьях росли красивые золотисто-розовые плоды с бархатной кожицей. Я, потянувшись, сорвала один из них, но Рейдан тут же нагнал меня и вырвал плод из рук.

— Ты словно малое дитя, Шайса! Разве можно есть что попало?

Подошел Чи-Гоан, повертел в руках плод, брызнувший сквозь треснувшую кожицу липким соком, пожал плечами.

— Понятия не имею, что это такое.

В отдалении мы услышали удивленный возглас Аттера. Он вышел на опушку, за которой начинались холмы, нарядно покрытые зеленым дерном. Принц остановился перед камнем причудливой формы. Из сердца ближайшего к нему холма истекал ручей; его струи попадали в сеть ложбинок и трещинок, покрывавшую камень, и казалось, что, протекая по ним, вода напевает грустную, но прекрасную мелодию. Нежными, стройными аккордами ручей падал в небольшое озерцо у подножия холма, а в нем посреди огромных глянцевых листьев плавали оранжевые цветы. Каждый из них напоминал чашу, до половины наполненную водой. Аттер как завороженный сидел на берегу и слушал пение воды; он даже не заметил, что мы подошли.

Я посмотрела вперед — холмы тонули в зеленоватой дымке, пронизанной солнцем. Дивная мелодия, казалось, разливалась повсюду, словно ее издавал сам остров, обрадованный внезапным гостям. Мне чудилось, что я различаю отдельные инструменты и голоса… Внезапно мне неудержимо захотелось сорвать ближайший цветок и выпить из него воду. Будто следуя моему желанию, Аттер потянулся к цветку, потянул гибкий стебель, оборвавшийся со звоном струны, и жадно припал губами к оранжевым лепесткам… Рейдан не успел его остановить!

Аттер повернул к нам голову, и в его глазах мы увидели ужас — он словно прислушивался к чему-то, происходящему у него внутри, чему он не мог помешать. Цветок выпал у него из рук.

В следующий миг облако непрозрачного оранжевого тумана окутало несчастного принца.

Мы закричали в отчаянии, не зная, что нам делать. Рейдан хватался за бесполезный арбалет, тщетно пытаясь разглядеть невидимого врага.

Облако исчезло так же неожиданно, как появилось. И мы онемели от удивления и страха: на месте рыцаря мы увидели маленькое — размером с кошку — существо с оранжевыми крыльями. Существо отчаянно махало ими, подпрыгивало, вращало изящной птичьей головой с прекрасными лиловыми глазами и жалобно, надрывно кричало. Рейдан опустил арбалет.

— Это принц Аттер, — сказал он.

В этот миг все оранжевые цветы взмыли вверх, и воздух над островом как будто взорвался от хлопанья могучих крыльев. Мы не успели и глазом моргнуть, как на опушку и на холм опустились не меньше десяти бэй-тасанов, а один, подняв тучу брызг, оказался прямо в озере, перед нами.

— Здравствуйте, неведомые друзья! — приветствовал он нас веселым мальчишеским голосом, стряхивая с когтистой лапы лист водяного растения. Мы все еще не могли вымолвить ни слова, а маленький бэй-тасан — неужели это действительно был Аттер? — со всех лап неуклюже бросился к нам, ища защиты. Я инстинктивно опустилась на корточки и взяла маленькое существо на руки.

— Отпусти моего маленького брата, девушка. Ему ничто не угрожает, — велел бэй-тасан изменившимся, царственным, привыкшим повелевать голосом. Я испуганно посадила малыша на траву.

— Сегодня счастливый день, — продолжал бэй-тасан, на этот раз низким, грудным женским голосом. — Нас стало больше. Мы благодарны вам, люди, за то, что один из вас услышал зов острова.

Я никак не могла сосредоточиться и понять, на каком языке говорил бэй-тасан. Сначала мое сердце вздрогнуло и мне показалось, что удивительное существо владеет языком сестер Келлион. Потом еще одно сладкое воспоминание пронзило мне душу: неужели это был полузабытый язык, на котором говорили мои далекие родители? Но бэй-тасана понимали и все остальные, даже Аттер слушал, внимательно наклонив голову. А клюв крылатого ящера при этом оставался неподвижным, как если бы он напрямую говорил с сердцем каждого.

— Нас так мало, — грустно продолжал бэй-тасан, — и мы совсем не бессмертны. Чем больше нас живет на острове, тем дольше длится наша жизнь. Сегодняшнее превращение подарило каждому из нас не один десяток лет.

— Что за чертовщина, бес вас разбери! — выругался Рейдан. — Даже и не пытайся причинить вред еще кому-нибудь из нас, бэй-тасан, иначе вас станет так мало, что оставшиеся не проживут и часа!

— Зачем ты нам угрожаешь? — удивился ящер. — Мы сильнее тебя, но вовсе не собираемся никому причинять вред. Мы видели ваш корабль, вы можете вернуться на него в любое время.

— Что вы сделали с нашим другом? — спросила я. — Он сможет снова стать человеком?

Услышав мой вопрос, все бэй-тасаны забили крыльями и заклекотали.

Пронзительный лиловый взгляд нашего собеседника вдруг наполнился невыразимой тоской.

— Мы все когда-нибудь снова станем людьми, — тихо сказал он. — Если только нам хватит сил дождаться этого. Мы ведь и были раньше людьми — беспечным островным народом, в незапамятные времена оторвавшимся от остальных людей. Тогда наш остров был совсем другим: он был огромен, почти как материк, его покрывали пашни и сады, люди жили большими семьями. Наша память не сохранила того, как произошло первое превращение, остались только легенды. Несколько первых бэй-тасанов знали, что скоро умрут, если не обзаведутся потомством. Среди них были мужчины и женщины, но детей иметь мы не можем. Только если кто-нибудь добровольно вкусит частицу нашей плоти, он превратится в одного из нас.

Бэй-тасан вдруг взмахнул крыльями, его окутал уже знакомый оранжевый туман, и вместо огромного ящера мы увидели изящный кувшин из голубого фарфора. Кувшин наклонился, и в озеро пролилось немного ароматного вина. Новое облако — и кувшин превратился в ломоть хлеба, намазанный золотистым медом.

Вернув себе прежний облик, бэйтасан сказал:

— Мы предлагали людям гостинцы, от которых они не могли отказаться. Так вскоре людей не осталось вовсе. Долгие годы мы жили, думая, что с новым обличием обрели бессмертие. Мы — часть этой земли и обладаем над ней чудесной властью. Мы сделали остров раем, как представлялся он нам в бытность людьми. Мы ощутили радость полета, потому что над островом для нас нет предела высоты. Долгое время мы упивались своим могуществом.

Но вот умер первый из нас, и мечта о бессмертии развеялась навсегда. Прошли века, и мы поняли печальную зависимость: чем меньше нас становилось, тем скорее мы старели и умирали. Но что нам было делать? Людей на острове больше не было. Удивительно: мы могли многое, но почти ни в чем не нуждались, а в необходимом были бессильны…

Многие из нас отправились за пределы острова. Но увы, вдалеке от этой земли мы теряли силу, и покинувшие нас братья стали диковинными игрушками при дворе человеческих владык. А нас стало еще меньше…

И теперь мы надеемся только на редких путешественников, которых пригоняет к острову изменчивое течение Золотого моря. Когда незнакомцы ступают на нашу землю, мы оборачиваемся цветами или плодами…