Пятый факультет - Любимка Настя

Иногда я невольно возвращалась мыслями в академию. Я словно вновь была его студенткой, а он моим деканом. Правда, с индивидуальной программой обучения и невероятно жесткой практикой. Еще наша близость была обусловлена не только наличием одинаковой магии, но и непереносимостью других людей. Я точно знала, что он страдает от эмоционального фона абсолютно так же, как и я в первые дни, только к этому еще и добавлялись эманации смерти, с которыми он сталкивался на зачистке территорий. А происходило это постоянно. Все три месяца он совершает ночные вылазки с Таймиа, которой вообще не нужен сон. Она бдит, чтобы Мартина не сумела даже на час вернуть себе контроль над телом. Правда, близость — не совсем правильная характеристика. Мы могли переносить друг друга. Мы могли взаимодействовать и не держать постоянно щиты, отгораживаясь от прочего мира и окружающих нас людей и нелюдей. И при этом мы не были одним целым или классической влюбленной парочкой. Я не зря ассоциировала себя студенткой, а его деканом, сейчас мы исполняли именно эти роли, в противном случае наше сотрудничество стало бы невозможным.

Когда Райан возвращался из ночных походов, моя тьма бесилась и жадно впитывала все, чем была окружена аура мужчины. Эманации смерти, память последних дней жертв — все это стократно усиливало мою магию, питало ее и делало меня нелюдимей и агрессивней. Исключение составляли отдельные люди для каждого из нас. Так, я вполне спокойно переносила контакт с Пени и Софи, сносно — с Ривэном, более-менее — с Элдроном. Совсем хорошо мне было рядом с ожившей статуей, в которой плескалась первобытная тьма. Я не могла воспринимать тело Хеллы как живого человека. Вот не могла, и все. Это просто ожившая статуя, которая ходит, раздает указания, периодически гневается и убивает народ, поклоняющийся Безымянному Богу. Но не живой человек и уж тем более не девушка. В статую заключены две души. Она сосуд для двух пленниц, которым приходится сосуществовать вместе, а одной так вообще брать полный контроль над другой. Поэтому, видя статую, я думаю о ней как о статуе, а не как о бедняжке девочке, что умерла в детстве и чье тело у нее отняли, а теперь вот чудесным образом оживили. Нет там Хеллы, как и не будет во второй статуе Эльхора.

Еще оставались магические существа. С ними у меня, да и у Райана, проблем не возникало. Их нахождение рядом с нами было чем-то обыденным и даже спокойным. Если бы еще Коша не ворчал и постоянно не язвил, было бы вообще шикарно. Но увы, чего нет, того нет. Впрочем, я зря жалуюсь. Я ведь знала, что, как только душа Вейры окажется внутри плода Элайзы, мой друг кардинально изменится. Я остаюсь его подопечной, но… Вкусняшки он носит Элайзе. Веселить пытается Элайзу. Цветочки приносит Элайзе… и так можно до бесконечности. Бесит он меня. Невероятно бесит. Однако я молчу. Вскоре он и сам поймет, что ведет себя как идиот. Без моей помощи.

— Стало быть, ты скоро исчезнешь, — Райан выдернул меня из воспоминаний, вернув к тому, кто прервал нашу тренировку. — Ты более не нужен Велиару. Он забрал все, что мог.

Я вздохнула. Мы знали, что так и будет. Что остаточную энергию, которую по глупости я ему отдала вместе с дыханием моей души, у Асгара вытянет Велиарес. Я все еще оставалась прекрасным сосудом для целей Велиареса, как и Райан. И конечно же, идеальным вариантом для низвергнутого демиурга был ребенок от нашей пары.

Асгар не проронил ни слова. Не перечил, не возмущался. Он ждал. Возможно, нашей милости, возможно, какого-то иного способа решения его проблемы. Он умирал. Совсем.

— Я не сделаю нового источника. И от Хейли не жди иного.

Асгар поник. Он все еще цеплялся за вот такую жизнь, хотя не мог не понимать, что ему, наравне с иными демонами, нет и не может быть здесь места. Наш мир не создан для таких тварей. Впрочем, паразитизм присущ и людям.

Я не колебалась. У меня не было жалости к этому существу, потому что я осознавала, Асгар, или Тельман, давно должен был ступить на дорогу вечности. Ему пора на перерождение.

— Он прав. Я не стану делиться ни магией, ни дыханием.

— У меня есть месяц, — глухо произнес демон. — Позвольте провести его рядом с вами. Позвольте помочь всем…

— Он остается, — хрустальный голосок ожившей статуи был непреклонен. — И пригодится больше, чем вы все думаете.

— Да будет так, — в унисон произнесли мы с Райаном и отошли друг от друга.

Сразу стало холодно и неуютно. Зима вступила в свои права слишком рано. А может, мужчина, прижимающийся к моей спине, был слишком горяч в этот безветренный день. Кто знает. Проверять я точно не стану.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Райан Валруа

С каких пор слово «месяц» ассоциируется у меня с приговором? Один месяц до… а потом и после… — так станут говорить люди. Те, кто еще останется в живых, те, кому посчастливится увидеть новую эпоху в развитии магии, человечества и оборотней.

Я знал, к чему стремилась Хейли. Я видел то, чего желает ее душа и чем она занимала свои мысли. Все показывала богиня еще в тот день, когда я принял судьбоносное решение. Есть ли мне о чем жалеть? Нет. Я рядом с той, с кем хотел бы прожить жизнь. Даже сейчас, когда давление эманации смерти буквально невыносимо. Я все равно внутренне ликую оттого, что смог приблизиться, а не отдалиться. Даже Пенелопу Хейли воспринимает тяжело. Отца не пожелала увидеть. К Софи вот тянется и сама этого не видит. А еще разрывается между богиней, чье имя лично мне неизвестно, и госпожой Ратовской. Причем Хейли может произнести его вслух, только вот я все равно не услышу. Магия. Божественная.

Самое забавное, что Хейли периодически путает женщин. Но при этом тело почившей Хеллы ее отталкивает и вызывает отвращение, что, в свою очередь, создает дополнительную дистанцию с демиургом. Что последней явно не нравится. Мне иногда казалось, что темная богиня не просто так опекает девушку, она будто видит в ней себя или продолжение себя, что вероятнее. И как бы это ни звучало, но я уже давно мысленно окрестил их матерью и дочерью.

Наше общение с демиургом можно было назвать деловым. Рядом с ней мне становилось легче, мы решали насущные вопросы, порой принимали тяжелые решения, но я отлично сознавал, что это необходимость, а не жестокость. Чтобы очистить мир от заразы, приходится идти на жертвы. Но, как мог, я их минимизировал. На зачищающих рейдах, когда полыхали черным огнем практически весь город или деревня, я выискивал тех, кто еще мог спастись, тех, кто не погряз в интригах Велиареса, и тех, кто не был захвачен демонами. Обыкновенно на один большой населенный пункт, таких оказывалось десять — пятнадцать человек. Мало. Неизмеримо мало, но все же…

Темная богиня могла не идти у меня на поводу. Но всегда она давала мне час, чтобы собрать тех, кого я считал незараженными, и перенести их в безопасное место. Таким местом являлось Третье Королевство — родина Али Арана. Именно с его отцом мы и вели переговоры. Выслушав, не без помощи сына он осуществил зачистку в своих пустынных землях. Я мало удивился, узнав, что количество подданных сократилось лишь на двадцать процентов. В пустыне сложно выжить, и слабые умирают рано, а те, кто силен духом, не даст поработить свое тело и сознание. Однако и такие были…

Я не мог мысленно не сравнивать свое государство с королевством Али, не мог, потому что мои подданные были не просто в зоне риска, они подлежали уничтожению практически все. Если бы только двадцать, а не восемьдесят процентов! Но когда это большая часть твоего государства… Я отгонял от себя эти мысли. Я практически не спал, не желая тратить свое время на отдых. Нам предстояло сделать слишком многое, чтобы я мог расслабиться. Я хотел сохранить всех, кого только можно. Дать им второй шанс. И в то же время не мог ослушаться темную богиню. Мне иногда казалось, что можно было бы обойтись без этих жертв, что можно ведь изгнать из их тел демонов и восстановить настоящих хозяев.

С небес на землю меня спустили быстро. Я никогда не забуду свой первый призыв усопшего. Мне легко давался допрос костей умерших, но с душами мне было очень тяжело. Настолько, что тьма неохотно подчинялась, будто чувствовала мой страх и сожаление, хотя внешне я оставался невозмутимым. Хейли даже скупо хвалила меня, по ее мнению, я справлялся с призывом куда легче, чем с допросом костей умерших. Но от темной богини сложно было скрыть правду. Впрочем, она не пыталась переубедить Хейли.