Поднятые до абсолюта (СИ) - Денисова Ольга

— Неплохо. Но Афран отсюда слишком далеко.

Зимич мало что понял. Нет такого города «Афран», он неплохо изучил географию. И кто такие мрачуны? Деревенские колдуны или знахари? Но те не могут никого забрать и выпустить. Или он чего-то не видал в этом мире?

— Мы загнали Танграуса на север, но он побоялся оставаться в Храсте — опасается мрачунов, хоть и делает вид, что его это не заботит. Пошел в Славлену и завяз там из-за холодов. В Славлене его тоже не жалуют: зачем нужен шум из-за какого-то бормочущего юродивого?

— Хочу в Славлену. Не могу больше здесь жить. Устал. Как там мой дом? Не продали еще?

— Нет. Мы как раз в нем поселили полоумного Танграуса, за хорошую плату, конечно. Так что если туда явится призрак хозяина, это будет еще более впечатляюще.

— Знаешь, меня не оставляет мысль, что я никогда туда не вернусь.

— Вернешься. Немного осталось, Айда. Ну хотя бы до лета погоди, а? А потом тебя кто-нибудь сменит. Закончим с пророчествами, закончим с чудовищами — и домой.

— Конечно. Не бросать же начатого на полдороге. Это я так… Некому пожаловаться. Не с кем поговорить.

— Читай книги. И чувствуй себя вершителем судеб мира — не каждому выпадает такая доля.

— Да. Я чувствую, — хозяин рассмеялся.

— А что наше пугало Исподнего мира?

— А ничего. Бабник. Шалопай. Пьяница. Драчун. Но далеко не дурак. Я думаю, трудностей не будет.

— Ты плохо знаешь людей, Айда.

— Зато я хорошо умею их убеждать. Как выяснилось, я дам сто очков вперед любому здешнему колдуну. Рассказывай об этом… Танграусе.

— А что рассказывать? Из Славлены слухи поползут быстро, а мы им поможем. Тексты у нужных людей уже есть. Даже если этот полоумный что-нибудь забудет, мы поможем ему вспомнить. Я приставил к нему двенадцать учеников-писарей, которые записывают каждое его слово. Здорово, а? — Достославлен рассмеялся и потер руки.

— Действительно здорово. Всегда поражался твоей способности шутить там, где шуткам не место. Почему было не выбрать какого-нибудь тихого философа с хорошей репутацией?

— Потому что тихий философ начал бы сомневаться и бунтовать. А полоумный Танграус только раздувается от гордости.

— Хорошо, хорошо. Вам оттуда видней, чем мне отсюда. С чего мы начнем? — спросил хозяин деловито.

— Я сам приготовил тексты. Для устойчивой репутации предсказателя нужно три-четыре верных пророчества на коротком промежутке времени и три-четыре долгосрочных. Начнем с предсказания смерти Ламиктандра. И она воспоследует… Как только слух о предсказании дойдет до Афрана. Или хотя бы до Храста. Вот, послушай:

— Ну как? — самодовольно спросил гость.

— Для полоумного Танграуса, наверное, неплохо, — ответил хозяин.

Зимич нашел стихи довольно безвкусными.

Драго Достославлен пробыл в гостях всего сутки, и рано утром, еще затемно, хозяин повез его в Хстов на санях — нечего было и думать о путешествии по зимнему лесу пешком. Зимич так и не спросил, откуда он прибыл, как оказался на рассвете возле одинокой избушки посреди леса, вдали от дорог. Словно свалился с неба. Что это за загадочная Славлена, по которой так скучает Айда Очен? Где этот город Храст, населенный могущественными мрачунами?

Вопросы мучили Зимича, и он даже знал на них ответ, расставляющий все по своим местам, но этот ответ его не устраивал — слишком был прост и неправдоподобен. Он не верил в злых духов, пробирающихся в этот мир, чтобы его уничтожить. Но если бы колдун остался в живых, Зимич пошел бы к нему еще прошлой ночью…

Он читал, сидя на кухне у окна, и даже за едой не откладывал книгу в сторону. Стёжка весь день хлопотала по дому и лишь вечером садилась за вышивание, и вышивка ее ничем не отличалась от той, которой женщины Леса украшали одежду своих мужей. Да и хозяйство она вела так, словно ее учил этому не Айда Очен — человек прогрессивный и начитанный, — а простая деревенская баба.

На второй день отсутствия хозяина, после завтрака, Зимич вдруг увидел Стёжку в окно — он был уверен, что у нее есть какие-то дела на дворе, и не замечал, зачем и почему она снует туда-сюда, хлопая дверью. Но тут удивился: лесная дева шла на широких лыжах с закинутым за плечо охотничьим луком. Вот уж кто точно не мог научить ее охотиться — так это хозяин! Зимич помнил «охоту на волков» вечером третьего дня и не сомневался, что Айда Очен не умеет держать лук в руках. Стёжка же стояла на лыжах уверенно и лук повесила за спину так, как это делали опытные охотники.

Зимич не нашел ничего странного в том, что вернулась она с двумя куропатками, привязанными к поясу, — всего через два часа, еще засветло.

— Ты что, ходила на охоту? — спросил он, когда Стёжка, почистив лыжи, вошла в дом.

— Свеженького захотелось, — кивнула она, улыбаясь, — надоела строганина. Курочки тепленькие еще, как раз к обеду зажарю. Хочешь?

Зимич кивнул. Если в загадочной Славлене не живут охотники, где девчонка этому научилась?

— Послушай, а Айда на самом деле твой дед? — спросил он, когда Стёжка разделась и принялась щипать добычу, откладывая пух в одну корзинку, а мелкие перья — в другую.

— Конечно! — ответила она невозмутимо.

— А родители твои?

— Они умерли. Давно. Года три уже прошло. Деда меня к себе забрал. Я и не знала, что он жив, татка ничего о нем не говорил. А когда они умерли, он приехал их хоронить. И меня забрал к себе.

Стёжка говорила невозмутимо, не прерывая своего занятия, словно и не о смерти родителей шла речь, — дитя Леса, со спокойной верой в то, что смерть лишь уход за широкую реку в мир, где в лесах не переводится зверье, а лето длится дольше зимы… Ее не коснулись мудрствования храмовников об устройстве царства смерти — она не знала, что такое «царство».

— От чего они умерли?

— От моровой язвы. Тогда много кто умер. Вся деревня почти.

— А почему ты решила, что он твой дед?

— Он сам мне это сказал. Ведь не стал бы он меня обманывать, правда? Зачем ему лишний рот?

Зимич не сказал ей о том, что подумал, — не расстраивать же, право, Стёжку тем, что «внучку» завести проще, чем найти в Лесу прислугу. Если бы он не пил столько времени без просыпа, то давно разобрался бы, кто такой Айда Очен. И спросил бы об этом колдуна. Теперь колдуна нет и спросить некого. Конечно, к лету охотники найдут другого колдуна, но он будет молод и не так мудр, как старик.

Ни в одной из книг по географии, которые Зимич выбрал в библиотеке хозяина, не нашлось ни Афрана, ни Храста, ни Славлены. И, конечно, пролистать всю библиотеку в поисках Ламиктандра, которому грозила опасность, Зимич не мог. Да, за три года многое изменилось, и не исключено, что весь Хстов знает этого новоявленного Ламиктандра в лицо. Но что-то подсказывало Зимичу, что это не так.

Две книги в библиотеке привлекли его особое внимание. Одна из них называлась «Добрые вести», и Зимич отложил ее, вспомнив слова Драго Достославлена о том, что «грядет эпоха добра». А вторая… Зимич целый час читал ее, подобравшись к окну библиотеки, пока сумерки не сгустились настолько, что стало не разобрать букв. Она называлась загадочно: «Чудовища Исподнего мира, их повадки, природа, происхождение, общее число, а кроме того некоторые соображения о приручении и использовании их на благо людей» — и была написана от руки. Написал эту книгу магистр славленской школы экстатических практик, систематизатор ортодоксального мистицизма, основатель доктрины интуитивизма и концепции созерцания идей Айда Очен Северский. На первой странице книги был нарисован обыкновенный трехглавый змей.