Четвёртый Рим (СИ) - Клеймёнов Василий

А обстановка постоянно накалялась. Снаружи сверкали молнии, внутри обороняющиеся потратили значительную часть запасов воды, чтобы охладить генераторы щита. Это позволило продлить действие энергетического купола ещё на какое-то время.

Ильин больше не провоцировал полицейских, но пребывал в сильном нетерпении.

— Я бы на твоём месте не надеялся на помощь извне. — сказал ему Никитин, когда в очередной раз ходил к нему на проверку — Кто бы не победил, живым тебе не выйти отсюда.

Признание несколько удивило Михаила.

— Я поражён, Лёша. — лаконично произнёс он — Такой благородный и порядочный человек, как ты, опустится до самосуда?

— Цель оправдывает средства, Ильин. — холодно ответил полковник — Если уж ты решил начать войну…

— Я? Войну? Ты что-то путаешь. Мы не виделись столько лет. Я не вмешивался в твои планы, как только получил дворянский титул. Это ты влез на мою территорию.

— Нету «твоей» территории. — жёстко отрезал Алексей Никитин — Весь Ирий — личные владения Хозяина, а все игры в феодализм, закрыли ваши глаза на эту истину. И чтобы открыть вам взор и вырвать в реальность, существуют такие, как я — сторожевые псы.

— Оставь свою дешёвую философию с метафорами наперевес. — хмыкнул Ильин. Его голос потерял прежнюю игривость и язву — «Хозяином» имеет право называться только тот, кто повелевая, сам свободен. А наш «Великий Благодетель» уже давно сам раб своей полусгнившей туши!

Глаза полковника недобро сверкнули.

— Ты несёшь ересь.

— А что ты сделаешь? Наябедничаешь СБИ? Если бы им было дело до меня, то они бы уже давно заявились и вытащили мне язык через разрезанное горло. Сам же сказал, что терять мне нечего, так что давай напрямую: моя смерть ничего не решит. Хозяина окружают могущественнейшие семьи, которые плетут против него заговор. Вернее, не против него, а против его «преемников». Свергать мумию на троне, которая вот-вот сама откинется — бессмысленно. Но вот его личные шавки могут доставить проблем.

Внезапно Никитин рассмеялся, что ненадолго вынудило Ильина усомнится в адекватности давнего врага.

— Что смешного?

— Ты так говоришь, будто сам являешься центральной фигурой в этом заговоре. Святая наивность.

— Отнюдь. — произнёс Михаил Ильин — Я прекрасно знаю своё место в этом мире, в отличии от быдла. И у меня даже нет мыслей перечить Старой Знати.

— Ты ничем не отличаешься от этого быдла. — презрительно хмыкнул Никитин — Уже забыл, как получил своё богатство, ты, элитный наш бандюга?

Теперь злобно засверкали глаза у Ильина.

— Ты не знаешь меня, Лёша. Я очень сильно отличаюсь от этой челяди.

— Да, — согласился Никитин — В худшую сторону. Я встречал много преступников и все они родом из трущоб где иначе не вырваться. Но ты жил в улье, причём весьма неплохо. Твои родители владели забегаловкой в северной части города. Не Бог весть что, но голодать вам не приходилось и надрываться у станков по двенадцать, а то и четырнадцать часов тоже. Но тебе этого показалось мало.

— Мои предки владели огромной недвижимостью ещё до Гражданской войны. — со злостью сказал Михаил — Ильины были семьёй честных бизнесменов, очень талантливых и успешных. И на их богатства, как это часто бывает, облизывались неудачники и завистники. Они же, подначиваемые красными мразями и отобрали всё.

— Так значит вся твоя криминальная империя построена на мести?

— На справедливости! — зарычал Ильин — Эта «рабоче-крестьянская» власть ограбила мою семью, раздав всё лодырям и оборванцам. Я всего лишь забрал своё!

— Своё? Всего лишь? Ты присваивал детские дома, чтобы построить там наркопритоны. Сирот выгоняли зимой на улицу в тридцатиградусный мороз, многие дети замерзали на смерть, а тебе было плевать. Ты навязывал беднякам крышу, специально завышая её цену, чтобы никто не мог оплатить, после чего людей похищали целыми семьями. Мужчин скармливал мутантам из Мёртвых Земель, а жён и дочерей продавал в сексуальное рабство. Не слишком ли много невинной крови попил ради «справедливости»?

— Невинной?! — вспылил Ильин — Ты не хуже меня знаешь, что невиновных не существует. Больше половины тех сирот закончат проститутками или торчками. А те бедняки — это гнилое потомство тех, кто ограбил мою семью! Ты не заставишь меня испытывать к ним рефлексию и сострадание.

— Смысл тебя заставлять? Ты за решёткой и свободы не увидишь.

— Это уже не важно. — отмахнулся Ильин — Я всё равно победил. У меня остались дочь и внук, который несёт фамилию Ченковых. Теперь он — наследник рода из Старой Знати, и, хотя династия Ильиных напрямую прервётся на мне — это справедливый размен. Моя фамилия уже есть в их генеалогическом древе.

Михаил Ильин говорил с нескрываемой гордостью и напыщенностью. И для этого были причины. Никитин понял, что его давний враг снова победил. У короля староярской преступности осталось внушительное наследие, которое вписалось даже в верхние властные круги. А что останется после полицейского, который всю жизнь боролся за то, чтобы гнилая жизнь простых людей, окончательно не разложилась? Ничего. Алексей Никитин сознательно отказался от «наследия» в виде семьи и потомства, дабы ничто его не сдерживало в его борьбе. И чего он добился?

— Моё наследие — прах. — вслух сказал Никитин — Тут ты прав, Миша. Можешь гордится этим справляя за решёткой остатки своей жизни.

Полковник позвал охранников и покинул изолятор. Эта беседа лишила Никитина остатков сомнения. Он не покинет участок, когда придёт время.

На дворе уже был вечер. Из-за приближающейся зимы, день сократился, поэтому уже в семь часов на улице была тьма, когда один из генераторов, в конце концов не выдержал и, издав сноп искр, вышел из строя.

Мощность щитов резко упала. Сквозь них, всё ещё нельзя было пройти, но у снаряда или пули, летящей на огромной скорости, уже не было преград. Началась перестрелка. Люди Ильина стреляли из станковых пулемётов на подавление, вынуждая полицейских припасть к укрытиям и, лишь изредка отвечать одиночными выстрелами. С обеих сторон появились новые жертвы.

Внезапно пол задрожал. Алексей Никитин упёрся руками в стол, чтобы не упасть.

— Алексей Григорьевич! — в кабинет ворвался Арджаев — Щиты отключены, генераторы сгорели! Они идут на штурм!

— Вот и настал этот момент. — фаталистично произнёс полковник и достал из кобуры пистолет.

Холл полицейского участка быстро превратился в поле битвы. Полицейские отошли вглубь здания, заманив боевиков внутрь, после чего подорвали баллоны со слезоточивым газом. Противники может имели в оснащении противогазы, но были не готовы к такому манёвру и кашляя стали пятится назад. В дверях образовалась давка и толпа стала лёгкой мишенью.

Когда враг временно отступил, то майор Гаврилов приказал собрать с вражеских трупов оружие и боеприпасы.

Но стоило полицейским выйти из укрытий, как снаружи раздался рёв мотора. В следующее мгновенье, пробив двери и стену, внутрь ворвался обшитый бронированными листами джип. Двое попали под колеса и погибли. На кузове джипа располагалась пулемётная башня. Стоящий за ней стрелок открыл стрельбу длинными очередями, на подавление. Холл тут же, снова заполнился пехотой врага.

Прижатые пулемётным огнём к укрытиям, полицейские не могли нормально отстреливаться. Даже отступить на следующие линии обороны.

Положение ненадолго спасла Дарья Симонова. Будучи чемпионом по стрельбе среди сотрудников полиции, она, подгадав момент, выкатилась из-за баррикады и выстрелом в голову сняла пулемётчика. Без прикрытия, враги снова стали, как на ладони, поэтому те сразу спрятались за джипом, который развернулся боком, чтобы укрыть, как можно больше своих.

— Не давайте никому из них встать за пулемёт! — кричал Гаврилов — Тогда нам крышка.

Так положение стало патовым. У противников было преимущество в лице пулемёта, но любой кто пытался воспользоваться им удобно простреливался.