– Что подслушал?
– Вроде бы, Великие людей по-разному это… Умертвляют. Эфтаназио, например, жизненную силу тянет – оттого мы и чахли на его Территории, с тоски на элементаль бросались… А у Некробио, говорят, по-другому: ежели кто в его владения попал, то заболевает очень скоро. У кого какая лихоманка внутри сидит – сразу расцветает буйным цветом. Раны не заживают, гноятся… От простой царапины умереть можно.
– Гм… Очень похоже на то, что у нас творится! – нахмурился Иннот. – Только странно… По идее, если обречённые удрали с Территории Эфтаназио, то вроде как он должен озаботиться наказанием, верно?
– Тут, мон, вишь какое дело… – раздался вдруг ленивый голос у них за спиной.
Хлюпик и Иннот вздрогнули.
– Цытва-Олва! Ты чего подкрадываешься?! – сердито воскликнул каюкер; ни он, ни Хлюпик не заметили, как тот оказался рядом.
Люли хитренько усмехнулся.
– Я не подкрадывался… Я здесь давно сижу, на туман гляжу… А потом и вы подошли…
– Так что ты хотел сказать?
– Великие – они ведь такие, мон: каждый на себя одеяло тянет. Вот ты думаешь, просто так мы ушли? Нет, не просто… Буря эта – откуда она вдруг взялась? Отродясь в наших краях такого не бывало, да ещё зимой… Думается, помогли нам…
– Кто?.. – каюкер вдруг осёкся; ему вспомнилось увиденное энергетическим зрением в самый разгар шторма.
Два встающих над миром исполина, один из которых пытался сокрушить судёнышко, а другой мешал ему исподтишка – честно говоря, Иннот был склонен счесть промелькнувшее видение собственной фантазией…
– Кто-кто… Один из Великих, и как бы не Некробио…
– Да зачем ему это?!
– А чтоб Эфтаназио нагадить. Они, благодетели, друг за другом в оба глаза приглядывают. Едва кто сильнее станет, другой сразу ему раз – и подляну устроит. Каждому охота сильнее прочих быть, а над собой они никого не терпят, так-то! Вот и выручил нас поначалу, а теперь того… Концы в землю…
– Откуда… – начал было Хлюпик, но Иннот перебил его:
– А чего это вы их благодетелями называете, а?
– Привыкли… По-другому если скажешь – как раз в Курганы и прогуляешься, – доходчиво объяснил Гэбваро. – Положено так потому что…
– Кем?
– Известно, кем… Ими и положено…
– А третий, Танато? У него какая сила?
– Танато – он за счет пролитой крови существует… Самый кровавый из всех Чёрных магов… Ну, ему и досталось больше других, когда ваши войну-то колдовскую выиграли. До сих пор, говорят, не в полном разуме…
– Кто из них в полном-то! – фыркнул Хлюпик. – Душегубцы проклятые!! Несмоукеры!!!
– Так этому Танато что – жертвы приносят, или как?
– Нет, мон, какие жертвы… Тут ведь так всё устроено, чтобы само работало – без палачей да плах. Территория Танато – это сплошь заводы всякие, лесопилки… Дня не проходит, чтобы не покалечился кто-нибудь. Обречённому руку или там ногу оторвёт, а Великому оно и надо – муку его цедить…
– У Танато, говорят, хуже всего, – поведал Хлюпик. – Злые все; за косой взгляд тебя на ножик насадить могут или в станок толкнуть… А в бараках каждую ночь драки кровавые…
– Везде там хуже, мон…
– Гм, да… Ну и дела! Как же вы до сих пор такое терпите?! Угробили бы окончательно этих негодяев! Или хоть разбежались бы кто куда, что ли… – Иннот негодующе покрутил головой.
– А куда бежать, мон? – с тихой тоской в голосе спросил Гэбваро. – Люли вон всю жизнь бегут… Толку-то.
– В Вавилон! – решительно сказал вдруг Хлюпик. – Вот куда!
– Э… Так нас там и ждут…
Собеседники замолчали. Иннот переваривал услышанное, Хлю с наслаждением закрыл глаза и подставил лицо пробивающимся сквозь дымку солнечным лучам. Цытва-Олва тихонько покачивался, сидя на бухте каната, и смотрел сощуренными глазами на стайку чёрных бабочек, порхающих неподалёку.
Настроение царило подавленное. Чтобы хоть чем-то занять команду, Иннот приказал навести на корабле идеальную чистоту, даже отрядил нескольких человек драить палубу – под предлогом свести риск заболеваемости к минимуму. Впрочем, в это не верил ни он сам, ни остальные. Следующей ночью заболел Иот Вавитеж. Вечером он начал кашлять, а ближе к полуночи бдительный Прохонзол разглядел на его шее проявляющиеся синяки – следы невидимых пальцев. «Ещё один-другой, и начнётся паника», – мрачно подумал Иннот. По-видимому, надежды на выздоровление у заболевших не было: Хуц так и не приходил в сознание, а Цуйке Осиячу становилось всё хуже и хуже. Впрочем, на предложение каюкера ампутировать руку он отказался наотрез.
Спать теперь старались как можно меньше; то и дело из-за сущих пустяков вспыхивали ссоры. К утру животы подвело; беглецы потихоньку начинали роптать.
– Похоже, придётся сделать привал, мон, – негромко сказал Цытва-Олва, выбрав минуту, когда никого рядом не было. – Иначе, сам понимаешь…
Иннот упрямо поджал губы:
– Как только найдём воду…
Воды не было. Напрасно каюкер, напрягая глаза, вглядывался в белёсую дымку, застилавшую дали: под днищем дирижабля с завидным постоянством сменяли Друг друга песчаные, сочащиеся туманом проплешины и причудливые растения. Энергетическое зрение также не могло внести ясности; все силовые линии здесь были странным образом искажены и перекручены.
Озабоченный поисками Иннот не сразу заметил, что обстановка на дирижабле изменилась. Все, кто мог передвигаться, высыпали на палубу и потихоньку стали сбиваться вокруг Тымпая.
– Слышь, мон! Разговор есть, – хриплый голос Чамэ вывел каюкера из раздумий.
– Валяй, – ухмыльнулся Иннот, внимательно глядя ему в глаза. – У тебя, похоже, появились какие-то предложения?
«И подвывая, словно бы от страха,
Они достали длинные ножи!»– неслышно для прочих пропел Воблин Плиз. [1]
– «Двух негодяев вздёрнули на рею,
Но мало, нужно было – четверых!» [2] – свирепо отозвался каюкер.
– Да, появились! – нагло заявил Тымпая. – Хватит лететь неведомо куда! Мы же перемрём тут, как мухи!
– Не факт.
– Надо поворачивать обратно! – взвизгнул Псанг Сахахак, один из дружков Тымпая. – Сдохнем ведь все!
– Обратно? Куда это – обратно? – поднял бровь Иннот.
– Мы тут решили – найдём какую-нибудь глухую деревеньку и осядем там! Да нас Великие в жисть не найдут!
– Вы решили? Оч-чень интересно… А вы хоть представляете, на какое расстояние нас отнесло штормом? Если даже я разверну дирижабль, мы все перемрём с голоду, так и не увидев никакого жилья! Да мы сейчас ближе к Вавилону, чем к вашим мёрзлым равнинам! Нет, любезные, спасение для нас только на юге!
– И ещё! – вдруг звонко выкрикнул Хлюпик. – Почему это вы решили, что Великие вас не найдут?
Они уже сделали это! Тот, кто приходит ночью, вряд ли отступится! А вот когда мы перевалим через горы, очень может быть, что у него уже не хватит сил являться нам во сне!
Видно было, что некоторые задумались; но Тымпая отступать не собирался.
– Всё равно! Мы имеем право переизбрать капитана, который нас не устраивает!
– Да, верно! Мы и сами теперь умеем управлять этой штуковиной!
– И кто же будет вашим новым капитаном? – Каюкер застопорил штурвал и, нехорошо усмехаясь, сделал шаг по направлению к толпе; под его взглядом бунтовщики слегка подались назад. – Ты, Сахахак? Или, может быть, ты, Зуний? Кстати, не обольщайтесь насчет управления – если я и научил вас с грехом пополам ставить паруса, это ещё не значит, что…
– Тревога, моны!!! – вдруг разнеслось над палубой. В голосе Гэбваро Цытвы-Олвы слышались панические нотки.
– Справа от нас летучий корабль!
Каюкер, не договорив, метнулся к борту. Люли не солгал: кабельтовых в четырёх от них, едва различимая сквозь туман, плыла длинная, зализанных очертаний веретенообразная туша – боевой дирижабль северян.
* * *
– Сегодня у нас будет праздник! – радостно объявил Свистоль Большому Папе и старейшинам.
