Правила эксплуатации ведьмы (СИ) - Зингер Татьяна

окончательно оправился от недавней попойки.

— Здравствуй, пьянчуга.

— Ха-ха-ха, — пробубнил тот. — Встала и, не продрав глаз, лезешь оскорбляться. Мы

вообще тебя разбудили для того, чтобы сказать, что пора остановиться на привал.

— А что мешало сделать это раньше?

— Куча озлобленных торговцев, гнавшихся за нами от самого Выгодска, — со смешком влез

Радислав.

— Да, Славка, прости, но вряд ли ты стала почетным гостем города.

— Нет, почему, — продолжал зубоскалить охотник. — Она — персона номер раз для

каждого. Ух, сколько златцев они сдерут за перевернутую вверх тормашками площадь!

Радислав спрыгнул с остановившегося Тучки. От неожиданной потери опоры я не удержала

равновесия, но спешно вцепилась в седло и слезла пусть и кривобоко, но без сторонней

поддержки.

Тракт в ранний час пустовал. По обоим его краям возвышались древесные полосы лесов, а

вместо живых существ, хотя бы назойливой мошкары, — тишина и отчужденность. В знак

протеста где-то каркнула ворона. Я поежилась, но храбро поспешила за ведущими лошадей

вглубь чащи спутниками.

— Зачем так далеко уходить от дороги?

Нас окружили угрюмые силуэты сосен и пушистых елей, нижние ветви которых подметали

ковер из мха.

— Не люблю быть на виду, — объяснил Радислав. — К тому же тут есть речушка. Она

делает изгиб и протекает совсем рядом с нами.

Обрадовавшись возможности искупаться, я ускорилась и остановилась только тогда, когда

Радислав оповестил, что подыскал отличный пятачок для стоянки. Наше понимание идеала

различалось, ибо неровный, полный ямок, клочок земли, поросший бессмертником, не

вселял особого восторга. Я почти возмутилась, но вспомнила о реке.

Радислав указал на север, и я понеслась туда, подгоняемая вонью собственной куртки и на

ходу перерывая содержимое сумки в поисках чистой одежды. Раненная нога ощутимо

саднила и чесалась, и я сдерживалась от того, чтобы разодрать засохшую корку.

Близость к воде почувствовалась скоро. Воздух смягчился и посвежел. Зажужжали

противные комары, окружившие меня, и, не мешкая, покусавшие за лоб и под брови. После

поредели деревья, уступив место рваному, словно небрежно вырванному клоку бумаги, берегу. С противоположного края речушка напрочь заболотилась и поросла зеленой тиной с

вкраплением белых кувшинок. Ближняя сторона отличалась прозрачностью и мелким

каменистым дном.

Вещи полетели на траву; я вошла в холодные утренние воды. Ступни с непривычки онемели, но дрожь прошла, и неудобство сменилось наслаждением. Я до отупения намыливалась

кусочком мыла, но противный запах никак не смывался — наверное, он успел въесться под

ноздри.

Солнечный желток угнездился над кронами деревьев. Я устала натираться и вернулась к

спутникам. Те явно страдали без завтрака — напоследок они вручили мне котелок, куда

следовало набрать воды, о чем я, разумеется, вспомнила нескоро. Мужчины успели развести

огонь и создать подобие постели, состоящее из наваленных еловых веток. Лис лежал в

привычной позе: на боку с поджатыми коленями — всегда удивлялась его пониманию

удобства. Радислав, сцепив руки за головой, всматривался в светлеющее небо.

— Всю кожу соскребла? — проворчал охотник. — Нам можно помыться?

— Будто я запрещала.

Немного поругавшись о том, как «нехорошо долго мыться, когда находишься в лесу с

товарищами», мы утихли. Я повесила котелок над костром и всерьез задумалась, где бы

добыть пищи. Помощники, насилу захватив с собой лошадей, сбежали. Намек понят.

Стряпать буду одна и из пустоты.

Я вывалила в воду остатки крупы и посмотрела на неаппетитное жидкое варево. Удача не

заставила себя ждать: парочка худощавых мух подлетела к каше и, застряв в ней лапками, пала смертью не шибко храбрых, но излишне любопытных. Белое с черными точками месиво

смотрелось странновато, но немногим хуже моих обычных кулинарных изысков. Нет,

готовить я умею. Если захочу и постараюсь. Или мне угрожает голодная смерть.

Смирившись с безысходностью положения, я нерадостно помешивала кашу ложкой и

размышляла о том, что будет, выйди я замуж. И как не повезет предполагаемому муженьку, раз я умудрилась испортить даже пшено. На аромат жалоб не возникало — слюнки текли

исправно. Но они испарялись, когда я видела котелок. Дабы не огорчаться, я и вовсе

перестала туда смотреть, поэтому каша пригорела да намертво прилипла к стенкам.

Вернувшиеся мужчины застали меня, усердно отдирающую коричневатые ошметки от

стенок. На моё — и их — счастье кушать перехотелось. Лис сразу лег спать. Охотник, греясь

перед огнем, разглядывал меня с особой пристальностью, а потом с неясным сожалением

выдал:

— Объясни, почему от тебя не пахнет ведьмой? Точнее — не всегда.

— Я помылась, — смутилась я, заглядывая в костер. Лицо припекало,и глаза щурились от

жара.

— Дело не в наружном запахе. Внутренний. Знаешь, нас в ордене с детства поили

снадобьями, после которых вонь ваших способностей стала особо различима. А ты не

пропахла ею насквозь, разве что изредка… он будто чадит. Иногда тухнет; после —

разгорается. Если такое возможно.

— Так плохо, что я не пахну всякой мерзостью?

— Нет, просто неправильно.

И на сей непонятной ноте короткая беседа завершилась. Радислав пожелал мне «спокойного

утра» и заснул, едва устроившись на лежанке.

Я осталась в одиночестве. Очистила котелок с помощью чар, развернула карту дорог и

придавила её уголки камешками.

Вчера мы находились здесь. Ноготь уткнулся в восточную часть. По Торговому тракту путь

займет день-другой. Палец прочертил линию от точки с надписью «Выгодск» до примерной

остановки. Чуть помедлив, добрался до участка, где придется оставить широкую дорогу и

съехать к тропинкам. После — в лес. И напоследок — к болоту. Его зеленоватая клякса

образовалась около западного края страны. За болотом находились лишь высоченные

Пограничные горы, которые оправдывали название, потому как проводили граничную

полосу с варренской Галаэйей.

О принадлежности данных гор к какому-либо государству столетиями спорили жадноватые

соседи, но в итоге те плюнули на высоченную гряду камней, начисто лишенную полезных

ископаемых, и щедрым жестом вручили их нам. Правитель Рустии старательно размышлял, что делать со свалившимся на него «подарком», да так и не определился. Работы в горах не

ведутся — добывать нечего, — посему огромное множество пещер остаются неизученными, а народ не особо рвется в первопроходцы. Всякий знает, насколько неблагодарное это

занятие, ведь из пяти ушедших добровольцев хорошо, если вернется хотя бы полтора.

Меня всегда манила таинственность остроконечных шпилей, впивающихся в облака.

Казалось, будто тучи зацепились за макушки гор и силятся слезть с них. Я мечтала побывать

там, побродить среди узких дорожек и забраться наверх, чтобы насладиться высотой.

Увидеть всю страну, кажущуюся оттуда рассыпанными крупинками городов, лесов, озер. Но

ведьма твердила, что мне там не место, запрещала приближаться к горам и грозилась

проклятьем за ослушание приказа. Она всегда исполняла обещания, и я оставила грезы о

подъеме ввысь.

Воспоминания накатили тяжелой волной.

Нет, ну как завести разговор с ней? «Здравствуй, познакомься с охотником на ведьм и

ненавистным тебе представителем варренов»? Я представила, как в тусклых сероватых

глазах учительницы вспыхивает жадный огонь. Я не смогу противостоять ей, а ребята —

защититься. Нет. Она не узнает, кто пришел со мной. Невелика проблема: пойду одна.

Мужчины бесстыдно дрыхли. Скучающая женщина, перелопатив сумки, перебрав вещи и

выбросив всякую ерунду из кармашков, страдала да придумывала коварный план побудки