Двенадцать месяцев. Январь(СИ) - Медведева Алена Викторовна

– Я же говорил тебе, что все хорошо со мной будет, – мягко укорил девушку Дмитрий, целуя светловолосую макушку. – Главное, чтобы ты в безопасности была.

И столько тепла и любви было во взгляде Месяца, что смутилась Милава, взгляд отвела. Появилось ощущение, словно в замочную скважину за влюбленными подглядывает. И приятно их видеть, а все ж до безумия неловко. Да и сердце тоской колет, оттого что у нее так никогда не будет.

«Настя удивительная, – подумалось девушке. – Всякий к ней симпатией проникнется, она открытая, приветливая… У меня так никогда не получалось, всегда в себе все держу, эмоции скрываю, чувства сдерживаю. А вот она умеет делиться ими».

Опустила Милава взгляд на свои стиснутые руки и на ладонь Января, запястье ее обхватившую, не знает, как себя повести. Негоже влюбленных укорять за счастье их, завидовать легкости чужих отношений да взаимопониманию. А все ж хочется, чтобы ушли они, прекратили сердце девичье смущать.

– Вам, наверное, пора, – словно поняв состояние своей Спутницы, подсказал Январь. – Милаве отдохнуть надобно, мы и так знатно утомили ее.

И пусть девушка совсем не чувствовала усталости, но все же благодарно посмотрела на мужчину.

– Да-да, конечно! – воскликнула, опомнившись, Анастасия. – Ты прости за беспокойство, что мы доставили. Я тебя завтра навестить приду.

Поблагодарив девушку за заботу и заверив, что всегда будет рада видеть ее, Милава, наконец, смогла свободно вздохнуть. Все же столь явное проявление любви между Декабрем и Настей мешало ей настроиться на деловой лад, внося сумятицу в растревоженную душу.

«Любят! Но как всегда не меня», – мелькнула у нее печальная мысль.

– Я тоже пойду, – замешкавшись немного, сказал Яромир и встал. – Дел еще невпроворот.

Грустно стало на сердце девичьем, но понимала она, какая ответственность сейчас на Январе лежит. Не до сантиментов и рассиживаний у постели больной ему.

– А когда… мне можно будет в ваш дом вернуться? – только и спросила она, старательно не позволяя своим эмоциям проявиться. – Негоже мне свои обязанности надолго оставлять.

– Милавушка, ну какие еще обязанности?! – в сердцах возмутился отчего-то Месяц, вновь присаживаясь на кровать и приподнимая лицо девичье за подбородок. – Ты же чуть не погибла в том лесу! Смотри, какая бледная да с какими кругами под глазами. Тебе сейчас только отдыхать.

– Но я себя уже хорошо чувствую! – с жаром заверила девушка, стараясь не обращать внимания на ощущения, что прикосновение Января вызывало, – словно лучик солнца на лице замер. – Да и учиться мне у Бабы-Яги незачем, не для того я сюда прибыла. Мне не ведуньей, а Спутницей вашей надлежит быть! Иначе клан подведу.

Совершенно не желала девушка оставаться вдали от Месяца.

– Ты мне споры эти брось, – строго оборвал ее Яр. – Коли силу обрела, так изволь совладать с ней. Знала бы ты, сколько бед от неучей приключиться может, особливо, когда сила такая могучая, как у тебя.

Стыдно стало Милаве от выговора Яромирового. Но более стыда сердце горевало при мысли о разлуке.

– Что же мне, теперь здесь жить придется? – растерянно спросила она и не сумела совладать с собой, губы на миг дрогнули.

– Глупая моя! Нет, конечно же, – не выдержав и прижав Спутницу к себе, заверил Январь. Еще и потому прижал, что испугался – не хватит сил боль душевную сдержать, заметит девушка тоску во взгляде, отвернется… – Это сегодня ты здесь останешься, чтобы Олеся понаблюдала за тобой, а потом мы домой вернемся.

Замерев в руках мужчины, Милава не знала, что и сказать. Да что там говорить, она дышать и то боялась! Так чудесно в объятиях Января ей было, так тепло и безопасно. И неудобно от близости такой, и светло на сердце от нее же. Так бы и сидела, боясь шелохнуться, вечно, а он пусть себе и дальше обнимает. Вдохнув аромат еловый, едва уловимый, исходящий от Месяца, и вовсе глаза от удовольствия прикрыла.

– А на учебу к Олесе я тебя сам каждый раз доставлять буду, – продолжал Яромир, радуясь тому, что не напрягается Спутница в объятиях его, не отталкивает, а наоборот, теснее прижимается. И, осмелев, по волосам девушку погладил, пропуская между пальцами ставшие иссиня-черными пряди. Любуясь.

Приятно ему было доверие ее. И удивительно. Привык он, что Милава постоянно холодна и сдержанна. Январь не знал, как и подступиться к ней. Обнять? Немыслимо! Пристыдит же его, взглядом строгим осадит! И пусть ему нравятся ее деловые качества, а все ж – со всей ясностью осознал это Яромир – тепла душевного больше хочется.

И вот… желание сбылось! Минуты текли, но ни один из них не шевелился, чтобы объятия не разорвать. Оба, прикрыв веки, замерли, боясь поверить в происходящее и одновременно отчаянно мечтая продлить этот миг. Просто слушали дыхание друг друга, стук сердец, что спешили куда-то.

– Столько проблем у вас из-за меня, – с сожалением прошептала Милава, когда в дверь комнаты кто-то поскребся. Серый?

– Да какие ж это проблемы? – усмехнулся Месяц, с неохотой отстраняясь от Спутницы. – Главное, что ты жива осталась. А теперь отдыхай.

Быстро поцеловав ее в лоб, он, не оглядываясь, вышел из комнаты. Практически выбежал! А Милава краской смущения залилась да ладошки к горящим щекам прижала. Вот уж не ожидала она такого от Января Месяца (и от себя!) и как дальше вести себя с ним не знала. Ведь ничего вроде бы необычного не произошло, а душу перевернуло. Словно пелена с глаз спала, поняла девушка, что не сможет объятий и нежности этой забыть. Снова изображать отстраненность и невозмутимость. Безразличие. Пусть даже и внешнее. Секрет свой не утаит.

«Не смогу больше рядом с ним жить как раньше. И без него не смогу…».

Как вернуться к той деловой и отстраненной манере общения, что сложилась у них? Это «приключение» все с ног на голову перевернуло. И былая невозмутимость канула в Лету. Все обещания себе и уговоры – забылись, утратили силу.

– И что же мне теперь делать? – откинувшись на подушку, вслух поинтересовалась Милава, чувствуя, как сердце страх сжимает. – Не выстоять мне против него, не настолько я сильна, чтобы чувства свои скрыть. А что дальше? Как жить потом, когда сердце глупое по нему болеть и печалиться будет?

Думала девушка о себе, а перед глазами стояли Дмитрий и Настя. Но стоит ли мечтать о подобном? Есть ли шанс, что и ее с Яромиром могут связать такие же крепкие и теплые чувства? Нет. А жить ожиданием чуда Милава не привыкла. Не та жизнь у нее была до мира сказочного. Да и не верила она в счастье для себя – не заслужила.

Пусть в самом дальнем и укромном уголке души продолжает таиться надежда на счастливую семейную жизнь, никогда девушка не позволит ей расцвести пышным цветом.

Так и пролежала до вечера, мучаясь думами тяжкими. Не было от них спасения, все метались в голове, подобно растревоженному улью, не давая покоя и отдыха. А надежда, даже несмотря на нежелание Милавы, не сдавалась. Пускала она корни, крепла и разрасталась, не желая больше в тени прятаться.

– Как же мне быть теперь со всем этим? – тихо простонала Спутница, руками лицо закрыв.

– И что же за горе у тебя такое? – услышала она спокойный голос Бабы-Яги. – Неужели из-за дара своего так убиваешься?

Вздрогнула девушка, на голос Стражницы обернулась.

– Не хочу я вас обижать, но мне действительно не нужна сила такая, – глянув на хозяйку дома, согласилась Милава (не сознаваться же в истинных печалях?). – Не для того я в мир сказочный попала, чтобы науку вашу постигать. Другое у меня предназначение. А теперь, выходит, не смогу я как полагается Январю-Месяцу служить.

«Да и не хочу я ничего другого. Всего десять лет… И тратить их на то, что отдаляет от него? Нет!»

– Нашла из-за чего волноваться, – рассмеялась Олеся, присаживаясь рядом с девушкой. – Яромир только рад будет, если ты под моим присмотром будешь оставаться, когда его рядом нет, и в беду больше не попадешь. Уж очень он испугался за тебя. Давно я не видела, чтобы Январь так гневался, как тогда, когда разыскивал Спутницу свою. Весь мир наш тряхнуло, в южных странах и то снежком землю припорошило!