Мятежный дух - Хенди Барб

— Малец, что случилось?

Пес поднял голову, чувствуя, что все еще дрожат лапы, бросил взгляд поверх Лисилова плеча. Вельмидревний Отче с подозрением наблюдал за ним. Малец заскулил и уткнулся мордой в грудь Лисила.

— Ты можешь идти, — промолвил Вельмидревний Отче. — Ступай. Мы еще поговорим.

Лисил осторожно выпустил Мальца и встал.

— Пока я не увижу Нейну… можешь не трудиться за мной посылать.

Он развернулся, кончиками пальцев мимолетно провел по шее Мальца и зашагал к лестнице, не дожидаясь, когда Фретфарэ его выставит. Малец на дрожащих лапах последовал за Лисилом, не оглянувшись на древнего эльфа.

Для некоторых Великая Война была всего лишь мифом. То, что Малец сегодня увидел и ощутил в памяти Вельмидревнего Отче, потрясло его до глубины души.

Люди называли эту эпоху Забвенной Историей… или просто забытым временем. Многие лишь в сказках встречали упоминания о войне, которая охватила весь мир.

А Вельмидревний Отче был там.

Аойшенис-Ахарэ устроился поудобнее в своем алькове, выложенном мягким мхом. Он не был ни огорчен, ни обеспокоен. Встреча с Лиишилом прошла именно так, как и ожидалось. Аойшенис-Ахарэ жил долго, так долго, что мог заранее предугадать и предвидеть все. Почти все.

Лиишил в гневе своем и гордыне будет сопротивляться, упорствовать до тех пор, пока не поймет, что выбора у него нет. Он не может самовольно покинуть этой край, не может оставаться здесь до скончания века, не может сам отыскать свою мать.

Очень скоро он постигнет эту истину и смирится с ней.

Аойшенис-Ахарэ терпелив. Он узнает имена заговорщиков. Они разделят судьбу Нейны, приговоренные к одиночеству до конца своих дней. И тогда он сможет опять уделить все свое внимание людским ордам.

Одна только деталь беспокоила Вельмидревнего Отче. Он не предвидел появления маджай-хи.

Ни один маджай-хи никогда не приходил сюда. Аойшенис-Ахарэ лучше многих знал историю этих псов, потому что в последние дни сражался бок о бок с теми немногими духами, которые родились во плоти, чтобы вступить в войну с Врагом. Однако их потомки никогда не приближались к этому месту. Вельмидревний Отче их не винил. Кем бы ни были предки маджай-хи, сами псы не понимали, почему он так долго цепляется за жизнь.

Враг только спит и непременно вернется.

Он всегда возвращается.

Но этот маджай-хи вместе с Лиишилом вошел в обиталище Аойшениса-Ахарэ и заглянул ему в глаза.

Надо будет вызнать о нем побольше. Аойшенис-Ахарэ не хотелось пребывать в неведении касательно подобных случаев. За долгие годы своей жизни он твердо понял, что ничто не в этом мире не происходит просто так.

Однако же разговор с Лиишилом истощил его силы. Аойшенис-Ахарэ приложил увядшие ладони к древесной стене своего жилища, источнику жизни и силы. Медленно, понемногу в него стала проникать жизненная сила леса. В последние годы ему требовалось все больше усилий для поддержания жизни. Время, когда он ощущал в себе полноту жизни, почти незаметно, но сокращалось.

Анмаглахки полагают его всезнающим и вечным. Высоко чтят жертву, которую он приносит, оставаясь среди них, вместо того чтобы обрести покой с душами далеких предков. Верят, что его разум способен коснуться всего живого в мире, будь то растения или животные. Увы, это давно уже не так.

Он может проникнуть мыслью в любое дерево, услыхать любое слово, сказанное в пределах этого края, — но далекое проникновение теперь отнимает слишком много сил. И к тому же он может мысленно находиться только в одном месте зараз. Такое усилие быстро его истощает.

Сегодня это необходимо. Сегодня он должен услышать, о чем будут говорить Лиишил и его спутницы.

После разговора прошло некоторое время, и Фретфарэ, скорее всего, уже сопроводила Лиишила в жилище, приготовленное для него и его спутниц. Жилище уютное, но не настолько роскошное, чтобы скрасить ожидание. Настолько не роскошное, что Лиишил изведется от желания поскорее его покинуть.

Аойшенис-Ахарэ, не отнимая ладоней от живой древесины своего алькова, закрыл глаза — и мысль его потекла по корням деревьев. Через листья и древесную плоть жилого дерева он услышал голос Лиишила.

ГЛАВА 10

Смеркалось. Магьер следила, как в узкой щели между порогом и занавеской на входе медленно гаснет дневной свет. Ей ничего не оставалось, как только ждать и прислушиваться.

Где же Лисил?

Магьер мерила шагами единственную комнату их жилища и всякий раз, проходя мимо занавески, поглядывала на нее. Даже если ей удастся пройти мимо Оши — или кого там еще поставили их охранять, — вряд ли она сумеет отыскать Лисила. А при ней теперь нет ни сабли, ни даже кинжала, который она когда-то всучила Винн.

И опять Магьер донимала странная внутренняя дрожь. На борту барки дрожь унялась, стала почти неощутимой, а теперь, в селении анмаглахков, вернулась. Еще и поэтому Магьер так хотелось схватить в охапку Лисила и бежать, бежать из этих мест любым путем, какой только подвернется.

Наконец она села и стала смотреть, как Винн одну за другой выписывает на листе бумаги, подаренной Глеанном, эльфийские буквы.

— С говорильной кожей, конечно, получалось быстрее, — огорченно говорила Винн. — А так Мальцу придется показывать по буквам каждое слово. Вот был бы у нас другой кусок кожи или хоть что-то попрочнее бумаги…

— По крайней мере, мы сможем с ним разговаривать, — возразила Магьер.

В кои-то веки она радовалась тому, что Винн такая болтушка. Девушка заполнила две страницы тщательно начертанными буквами, просушила написанное и достала чистый лист.

— Я и не думала, — продолжала Винн, — что здешний диалект так сильно отличается от наречия наших эльфов, — пока не услышала, как разговаривают местные жители. Неудивительно, что нам с Мальцом было сложно понять друг друга… даже если забыть, что он предпочитает другие способы общения. Вот если бы я могла забраться в его кудлатую башку, точно так же, как он забирается в чужую память!

Магьер ничего не ответила. После того как Сгэйль увел Лисила, к ним никто не заходил. Сгэйля или его сотоварищей вряд ли можно было считать своими друзьями, но странно было, что даже Леанальхам к ним не заглянула.

— Только не начинай опять метаться по комнате, — сказала Винн. — Если бы эльфы хотели смерти Лисила, никто из нас сюда бы не дошел… да и Сгэйль не потратил бы столько усилий, чтобы нас защитить. Мы исчезли бы бесследно, как и всякий не в меру любопытный человек, которому удалось отыскать этот край.

До чего же прямолинейна стала эта ученая малышка. И не сравнить с той робкой мягкосердечной девочкой, какой она была в Беле, целую вечность назад.

— Да, я знаю, — вслух сказала Магьер. — Просто Лисил в последнее время такой…

— Неуправляемый, упрямый, бестолковый, одержимый…

— Да-да, верно, — перебила ее Магьер.

Малышка и вправду сильно изменилась.

Винн едва слышно хихикнула, выписывая своим странным новым пером очередную букву. Сколько же их всего в эльфийском языке?

Магьер не стала мыться, чтобы быть наготове, когда вернутся Лисил и Малец. Тем не менее она переоделась, с удовольствием сменив эльфийские одежки на черные штаны и просторную белую рубаху. Шерстяной свитер можно было не надевать — и так тепло, а вот кожаный доспех Магьер надела. И сразу ей стало спокойнее. Она почти стала прежней.

Она закрыла глаза. Когда все это наконец закончится, может быть, и Лисил станет прежним. Тем самым Лисилом, которого она так не хотела полюбить, и все же полюбила. А если и не станет — все равно Магьер не могла представить себе жизни без него.

Занавеска на входе колыхнулась, и под ней в дом проскользнул Малец. Затем занавеска отдернулась и вошел Лисил. Магьер вскочила прежде, чем ткань опустилась на место.

— Все в порядке? Ты видел свою мать?

Одного взгляда на его лицо ей хватило, чтобы получить ответ на оба вопроса.