В пути (СИ) - Кучаев Тимур

— Дурной ты… — Раздалось недовольное брюзжание, едва Ирвин вынырнул на свежий воздух. Шагах в пяти подбоченилась прислуживающая в замке тетка.

— Марта… — Пробормотал рыцарь, глубоко дыша.

— Я уже тридцать пять лет как Марта. — Закудахтала женщина. — Линочке помогала — Марта. Матушке ее Росалинде — снова Марта. На кухне стряпушничаю да чищу — опять Марта. Так что ты не мартай мне тут. Лучше пить бросай, а то помрешь как его светлость, помилуй Двуликий душу его окаянную…

— Его убили…

— Потому и убили, что пил и ни о чем не думал! — Нагло заявила служанка.

В висках вновь застучало и, взревев, капитан стражи внезапно для себя самого повалил бочонок, расплескав всю набравшуюся за прошедшие недели влагу.

— Шла б ты работать… — Заскрипел он зубами, глядя на застывшую холуйку. Почувствовав за спиной движение, мужчина повернулся, готовясь высказать, где он видел следующих советчиков, а то и начистить пару недовольных физиономий, но на месте потенциальной жертвы оказался вездесущий Кот.

— Странная погода, сеньор, вы не находите? — Непринужденно улыбнулся эгериец. — Ветра нет, а предметы падают… К чему бы оно?

— Шел бы ты…

— Как грубо! — Картинным жестом вскинул руки сир Рамон. — Что заставило вас пребывать в столь ужасном расположении столь чудесным утром?

— Да нажрался он, чего непонятного-то? — Влезла отошедшая от шока кухарка. — Накидался как свинья, а теперь барогозит. А я ведь еще графу каждый день говорила: “завязывай ты вино жрать, благодетель, помрешь же”. А он не слушал. И вот!

— Известно ли вам, дорогая, что подобные речи, произнесенные в обществе двух уважаемых донов, достойно служащих сюзерену, могут трактоваться изменой? — Поинтересовался Кот, насквозь пробивая женщину безжалостным взглядом темных глаз, никак не вяжущимся с легкой ухмылкой. — Быть может, вам неймется взойти на плаху, расплачиваясь за заявление? Или вы считаете, что ваша значимость перевесит на чаше весов любую кромолу?

— Нет… — Прошептала служанка, медленно пятясь. — Не велите… Я глупости несу… По дури бабей… Пойду я, милорды… Работать надобно…

Удалившись с несвойственной для ее возраста и комплекции скоростью, тетка торопливо нырнула в первую попавшуюся дверь, и следовало думать, в ближайшее время несчастная постарается не встречать заморского кабальеро.

— Сурово. — Прокомментировал Ирвин. Нелепая сцена разогнала лезущую в черепную коробку муть, оставив лишь мерзкое, но слабо ощутимое послевкусие.

— Самую малость. — Сверкнув зубами, Рамон жестом предложил присесть на ближайшую скамью. — Но признайте, друг мой, она сама навлекла подобную участь.

— Не каждый способен следить за языком. — Согласился капитан, устраиваясь поудобнее. — Как нога?

— Стараниями старика… — Пожал плечами эгериец. — Колдунишка не так бездарен, как уверяет граф, а травма не так страшна, как казалось. Разумеется, перелом не добавляет прыти, но я видел раны похуже. Лет пятнадцать назад прямо на моих глазах один уважаемый господин съел пирожное, напичканное серым трепетом…

— Жуткий яд, — пояснил Кот, заметив непонимание на лице собеседника, — изобретенный айбилами. Ходят слухи, для его создания чернокнижники высшего круга находят в дальних уголках пустыни безгрешных людей, травят их ртутью и обещают лекарство согласившимся голыми руками удавить младенца, а когда кто-то совершает тяжкий грех, его сковывают и сажают в еще живое тело семена лилии. Собрав урожай, алхимики сушат цветы, растирают в порошок, мешают с кровью тех самых младенцев и две недели заклинают получившуюся жидкость.

— Слишком сложно… — Усомнился Ирвин. — Зачем такие проблемы, если можно использовать змей или волчью ягоду?

— То лишь легенда, — сдал позиции приятель, — но принявший серый трепет, истошно орал несколько часов, глядя на медленно рассыпающиеся прахом конечности…

— Жутко.

— Настолько, что хочется сдохнуть самому… В пекло яды, благородный дон обязан разделывать неприятеля точно свежий окорок собственным клинком. И вам, кстати, вскоре предстоит им поработать.

— С чего бы вдруг? — Поинтересовался рыцарь. — Вудвосы разбиты и до следующей зимы не рискнут выползти из берлоги, вассалы юной королевы не заявляют претензии на трон. А заяви, регент устроит дуракам несчастные случаи. Крестьянских восстаний нет… Вроде бы. — Добавил он, немного подумав.

— Увы, я не ведаю причин, но его светлость изволили видеть вашу смурную рожу.

— Стоило сказать раньше.

— Стоило. — Ухмыльнулся Рамон, довольно щурясь в лучах утреннего солнца. — Но будь реальная необходимость, и отправили бы кого-то шустрее хромого кабальеро.

— И ты считаешь, что придется пустить в ход меч?

— Будто мы годны на нечто иное. — Рассмеялся Кот. — Место винограду — лоза.

— Мудрость с родины? — Спросил Ирвин, поднимаясь на ноги.

— Вроде того.

Кивнув, капитан направился обратно в крепость. Друг и подчиненный был по обыкновению прав. Желай сюзерен говорить немедля — послал бы мальчишку-гонца, а то и попросту гаркнул с балкона, как он порой делал, экономя драгоценное время. Впрочем, и откладывать встречу не стоило. Сколь бы мелкой ни была причина вызова, она все же имелась.

Неспешно взойдя по лестнице, воин остановился перед дверью в рабочую комнату лорда.

— И куда делись утренние мысли?

Постучав для приличия, он, не дожидаясь ответа, вошел внутрь. Кабинет выглядел так, словно хозяин работал целую ночь, а то и несколько ночей подряд. Везде валялись книги, документы и даже несколько аккуратных, нарисованных уверенной рукой мастера карт.

— Ирвин Ольери прибыл. — Отрапортовал рыцарь, вытягиваясь в струнку.

— Не придуривайся. — Буркнул граф, откладывая бумаги в сторону. Злобно зыркнув на подчиненного, он закрыл глаза и принялся массировать пальцами набухшие веки. — Мне хватает проблем и без решившего показать выправку позера. Садись.

— Как прикажете, милорд. — Повиновался солдат. Опустившись в мягкое кресло для отдыха, он подобрал с пола какие-то записи и пробежался по ним взглядом. Даже ничего не понимающему в экономике человеку сухие цифры говорили о многом. Например, о падающих доходах и растущих расходах, о сокращении скота и подходящих для хозяйства земель, о населении, уменьшившимся за последние десять лет на добрую четверть. О третьем, пятом, десятом…

— Настолько плохо, как я думаю? — В лоб спросил рыцарь, протягивая ведомость лорду.

— Хуже. — Ответил тот, пряча документ в ящик стола. — Начистоту: мы в говне. Измазались так, что не понять, где заканчивается феод и начинаются фекалии…

— Звучит не очень. А я думал, у меня настроение не задалось…

— Если твое настроение будет нашей единственной проблемой, — Вздохнул Морган, продолжая тереть глаза, — то я буду весьма счастлив. Но сказать, что Цаплин Холм на грани — не сказать ничего…

— Безмозглый брат отдал половину золотых запасов ради обучения Линнет! — Рявкнул он, саданув кулаком по столу. — Половину, Ирвин! Ради еще одной шарлатанки! Прошлый недоумок не сумел поставить поганую печать с нужной стороны ворот! Внутри, Ирвин, он начертил ее внутри! Там, где не было врагов! Зачем нам еще одна такая же?! Что бы они организовали орден идиотов и соревновались в глупости?

— Я думал, что вы заведуете финансами уже много лет… — Произнес капитан стражи, пропуская мимо приступ несвойственной сюзерену бури эмоций.

— Заведую. — Нехотя сменил тему тот. — Но неужели ты думаешь, что я держал казну под подушкой? Марвин просто сунул загребущую лапу в мешок и был таков.

— И вы заметили это спустя месяц?

— Именно. — Вновь разозлился граф. — Спустя месяц. Я не пересчитываю монетки каждый вечер перед сном! Хватает других занятий!

— Простите мою грубость, милорд. — Поправился солдат, склоняя голову. — Не следовало совать нос в ваши дела.

— Брось, мальчик мой, — успокоился лорд, — все имеют право на вопросы… Хоть и не все имеют право их задавать… Впрочем, я вызвал тебя не для обсуждения бюджета. Мне нужны мечи.