Пропавший Чемпион. Том 2 (СИ) - Янтарный Дмитрий

— Ну а если вы, уважаемый Махиас, соизволите, — тёмный эльф почтительно обратился к дракону, — королевская клановая купель к вашим услугам. Вы очистите себя от… того, что вынуждает вас носить этот амулет. Что бы это ни было.

Махиас злобно сощурился. С одной стороны, он ненавидел, когда кто-то обращал на это внимание. С другой — для него это была реальная перспектива избавиться от своего недуга. Королевская Купель Восполнения — это серьёзно, такая штука могла очень многое. И Сареф обеспокоенно оглядывал своих друзей. Все они были в глубоком смятении. И он это отлично понимал. Понимал, что проклятый Тарлиссон снова ударил самым сильным оружием в самое уязвимое место… и в самый подходящий для этого момент. Когда они уже почти ушли отсюда, когда расслабились… появляется он — и лупит со всей силы по самым болевым точкам. С сожалением Сареф понял, что недалека ситуация, когда его друзья сами передерутся между собой за право уступить ему своё место в походе.

Но в следующий момент случилось нечто, что поразило Сарефа до глубины души. И одновременно позволило ему гордиться собой, ведь недаром он выбрал себе именно таких спутников.

— Знаете, я, пожалуй, воздержусь, — с вызовом ответил Эргенаш, — у нас есть ближайшая перспектива в виде необходимости вернуть себе земли, которые принадлежат нам по праву. Дальше этого что-то загадывать крайне нецелесообразно.

— Аналогично, — кивнул Эмерс, — я благодарю за это очень щедрое предложение, но Ханство Поющей Ночи уже восстановило свою репутацию… после определённых событий. До тех пор, пока остальные орки не подтянутся за нами — в этом нет смысла. Так пусть они сами докажут, что достойны.

— Если Лия жива — мне этого, в принципе, достаточно, — пожал плечами Йохалле, — если же она не хочет меня видеть — это её право, навязываться не стану. У неё есть законные причины меня ненавидеть, и я не собираюсь ещё больше отравлять ей жизнь.

— Думаю, что я сам в состоянии разобраться со своими проблемами, — подвёл итог Махиас, — купель, даже королевская — это лишь костыль. Очень сильный, но костыль. По-настоящему же с этой проблемой я смогу разобраться только сам.

Для Сарефа было просто немыслимым удовольствием наблюдать, как лицо Тарлиссона медленно вытягивается, словно тающий воск. Четыре последовательных отказа на самые сокровенные желания — для шпиона и осведомителя его уровня это было сильным ударом. И что-то подсказывало Сарефу, что Тарлиссону крайне повезло, что этот разговор больше никто не слышал. Потому что сейчас его авторитет упал бы куда сильнее, чем после поражения в поединке с Сарефом.

— Ладно, — процедил Тарлиссон, явно с большим трудом сохраняя остатки самоконтроля, — но мне нужен отчёт по итогам этого похода, Сареф. Когда вы вернётесь — я желаю услышать, что там произошло, от начала и до конца.

— Не наглейте, Тарлиссон, — Сареф, которого сейчас распирала гордость за своих друзей, отвернулся, — вы и так перед нами в долгу за память Анкариона. И вы не в том положении, чтобы требовать от меня что-то ещё.

— Я должен знать, что случилось, Сареф, — Тарлиссон снова стремительно возвращал самоконтроль, — это вопрос безопасности всего Глумидана.

— Я, в любом случае, отчитаюсь перед стревлогами, — пожал плечами Сареф, — можете потом задать им свои вопросы. Если, конечно, — не удержавшись, ехидно добавил он, — они пожелают с вами разговаривать после того, как вы вышвырнули их отсюда.

В следующий момент Сарефа схватили за плечо и стремительно развернули назад. И в глазах Тарлиссона, который это сделал, чётко читалось хорошо контролируемое бешенство.

— Ого, — Йохалле, который охренел от этого жеста, вызвал свой бумеранг, но Сареф остановил его.

— Нет, — приказал он, — ты же не хочешь дать ему повод натравить на нас хранителя поместья!

— Ты, наверное, считаешь себя самым умным, Сареф, — Тарлиссон даже не заметил их небольшой перебранки, — полагая, что мы поступили зло и бесчестно, изгнав с Глумидана всех стревлогов. Вот только я умею видеть перспективу наперёд. Я знал, что стревлоги подумают именно то, что они подумали. И несчастные группы беженцев, которые в спешке покидали Глумидан, всего через неделю стали бы озлобленными партизанами, которые бы мстили тёмным эльфам всеми возможными способами. Мне не нужны были эти проблемы, Сареф, поэтому я поступил так, как поступил. Если ты считаешь меня чудовищем, потому что я верен своей расе и ставлю её интересы превыше всего — это твоё право. Но не тебе, двадцатилетнему сопляку, насмехаться над этим!

— Ни о какой насмешке речи и не идёт, — бесстрастно сказал Сареф, вокруг которого начало разгораться фиолетовое пламя, ведь Хим тоже был не в восторге от наглости Тарлиссона, — это было решение, которое вы приняли, и это будут последствия, за которые вам придётся нести ответственность. А теперь отпустите меня!

Тарлиссон продолжал сверлить его взглядом… и неожиданно со вздохом опустил руку.

— Почему, Сареф? — его голос звучал почти беспомощно, — почему всё получается именно так? Ты думаешь, мне это нравится? Этого требует моя работа! Я не хочу, чтобы всё получалось именно так. Я бы очень хотел, чтобы вместо этих бесконечных споров мы бы сотрудничали.

— Вы отлично понимаете, что это невозможно, Тарлиссон, — холодно сказал ему Сареф, — сотрудничество возможно там, где есть уважение. Уважение может быть только там, где есть равенство. А в вашем случае это невозможно. Перед тем, как вы начинаете с кем-то говорить, вы узнаёте о нём всё, что только можно. В такой ситуации равенства не будет никогда.

— Всё-таки сечёшь, — Тарлиссон почти искренне улыбнулся, — теперь понятно, как ты, такой молодой и наглый, продержался так долго. Что ж, тогда я прошу тебя об одной услуге. Если выяснится, что за похищением Анейраша стоят тёмные эльфы — я прошу тебя сообщить мне об этом. Даю слово: я не поскуплюсь за эту информацию. Если же нет — я предоставляю вас своей судьбе. Просто покажите мне, что Анейраш жив, здоров и ходит по своим делам — и к стревлогам Глумидана больше не будет никаких претензий. Если, конечно, они сами пожелают сюда вернуться.

После этих слов Тарлиссон развернулся и ушёл, заканчивая и так затянутый разговор. Сареф же с товарищами пришли к поляне, где несколько часов назад состоялась их с Тарлиссоном дуэль.

— Во время полёта всего два правила, — сказал Махиас перед тем, как обернуться, — первое — сидите спокойно и не ёрзайте. Вы не упадёте, если я не позволю.

— А второе? — поинтересовался Йохалле.

— Если ты посмеешь пришпорить меня пятками — я порву тебя на тысячу кусков прямо в воздухе, — любезно ответил Махиас. Сареф ожидал от Йохалле какой-то издёвки, но тот на удивление серьёзно кивнул ему, давая понять, что предупреждение услышано и принято к сведению. После этого дракон впервые на памяти Сарефа принял полную форму. Тот уже и забыл, какая у него красивая синяя чешуя с золотым отливом.

Сарефу досталось самое почётное место у шеи, Йохалле, как самый тяжелый из них, сел посередине, чтобы не сбивать дракону центр тяжести. Эмерс сел за ним, а Эргенашу пришлось ютиться позади всех, упираясь ногами в задние лапы дракона. Убедившись, что все седоки заняли свои места, Махиас поднялся на ноги и, несколько раз взмахнув крыльями, тяжело взлетел и взял курс к Дому Чёрные Пущи…

Глава 3.1

Сам полёт Сарефу не особо понравился. Главным образом из-за Хима, который, как оказалось, ненавидел, когда земля надолго уходила из-под ног. Но и обижать Махиаса Сарефу не хотелось, поэтому он смирно просидел весь полёт. Хотя широкая шея дракона надёжно защищала его от потоков холодного ветра, да и трясло гораздо меньше, чем Сареф ожидал.

Когда они пересекали эльфийские границы, то Сареф чувствовал на себе пристальное чужое внимание, но дальше этого дело не шло. Вероятно, Тарлиссон, решив сделать для них хоть одно доброе дело, предупредил стражу на границах, что синего дракона, который пролетит над ними сегодня, трогать не следует.