Жестокое милосердие - Ла Фиверс Робин

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89

Мадам Динан бросает шитье и тоже спешит к Изабо, потом смотрит на Дюваля и хмурится:

— Зря вы попусту ее дразните, господин Дюваль. Девочке не стоит так волноваться.

— Чепуха, мадам, — перебивает Анна. — Изабо точно так же кашляет и в отсутствие моего брата. Он, по крайней мере, заставляет ее улыбаться! — Она оглядывается на неуверенно переминающихся фрейлин. — Оставьте нас, будьте добры.

Шурша юбками, точно бабочки крыльями, дамы откладывают пяльца и выходят из комнаты. Все, кроме мадам Динан, готовой до конца отстаивать свое право присутствовать.

Дюваль и герцогиня обмениваются взглядами, и Анна поворачивается к наставнице:

— Мадам, будьте так любезны, посидите с Изабо. Я должна поговорить с братом.

Наставница хочет спорить, это отражается в ее глазах, но Дюваль ей такой возможности не дает:

— Идемте, ваша светлость.

Герцогиня принимает его руку и уходит к дальнему окошку, а я стою столбом, не зная, как быть: идти за ними или держать оборону против мадам Динан. Мои сомнения разрешает Анна; она оглядывается и быстрым кивком приглашает меня. Я подхватываю юбки и тороплюсь следом. Взгляд мадам Динан прожигает дыру в спине моего платья.

Втроем мы стоим у окошка крытого балкона. Комната достаточно обширная, а Дюваль говорит тихо — мадам Динан никак не сможет подслушать.

— У меня занятные новости, ваша светлость.

— Замечательно, — отвечает герцогиня. — В последнее время добрые вести меня не балуют.

Дюваль вполголоса рассказывает о нашей встрече с Немуром. Дослушав до конца, она всплескивает руками, свежее личико озаряется надеждой:

— Неужели мои молитвы в самом деле услышаны?

Я запоздало понимаю, что до сих пор по-настоящему и не видела, как улыбается Дюваль.

— Похоже на то, милая сестрица. Должен только попросить, чтобы ты никому об этом не рассказывала. Следом за нами тащились люди Жизора, но мы их одурачили. — Дюваль смотрит, как мадам Динан ухаживает за Изабо. — В особенности нужно позаботиться о том, чтобы новости не дошли до графа д'Альбрэ. Кто знает, какие палки он способен сунуть нам в колеса.

Герцогиня быстро кивает: она все поняла.

— Я ничего никому не скажу. Твоя добрая весть будет мне духовной опорой во время завтрашней встречи с баронами. Если бы ты только знал, до чего я ее боюсь!

Дюваль вновь становится предельно серьезен.

— Думаю, — говорит он, — самое верное и простое — сослаться на глубокое горе по поводу кончины отца. Твоя скорбь слишком свежа, чтобы принимать решение о замужестве прямо сейчас, будь то д'Альбрэ или кто угодно другой.

Ее губы едва заметно дрожат.

— Даже и лгать не придется, — произносит она, и меня поражает, какой скудный выбор, невзирая на титул, оставила ей судьба.

ГЛАВА 26

Большой зал, некогда показавшийся мне непомерно громадным, сейчас, наоборот, представляется маленьким и очень тесным из-за множества человеческих тел, набившихся внутрь. Это, конечно, тела очень благородного происхождения, но от каждого все равно разит потом, духами и нескрываемым предвкушением. Не знаю, чего они ждут: трагедии или фарса. Да меня это не особенно и занимает. Я крепко надеюсь, что сегодня мой Бог наконец-то отметит изменников и мой долг станет мне ясен!

Кое-как протискиваюсь к дальней стене, и меня до боли прижимают к резной облицовке. Однако я все равно рада, что здесь оказалась, и буду отстаивать свое местечко локтями, если меня попробуют оттереть.

В передней части зала, на возвышении, появляются главные игроки. Мужчины оставили свои мечи в стражницкой при входе, чтобы ненароком не пролилась кровь. Однако никого не обыскивали на предмет ножей и кинжалов. Мои пальцы сами тянутся к оружию, спрятанному в рукавах. Остается только гадать, сколько еще клинков укрыто среди кружев и складок атласа!

Когда советники Анны уже заняли каждый свое место, сидящие в зале встают: появляется герцогиня. Она идет с высоко поднятой головой, выпрямив спину, — сама решимость. Я вопреки собственной воле высматриваю Дюваля. По своему всегдашнему обыкновению одетый в черное, он воплощенная холодная рассудочность. Де Лорнэй и де Варох держатся подле него у передней стены. Они остались при мечах; не удивлюсь, если именно Дюваль на этом настоял.

Д'Альбрэ сидит прямо перед возвышением. Развалясь в кресле, он чистит ногти кончиком ножа. Интересно, что это такое? Угроза? Или простое свидетельство его неотесанной грубости?.. Я внимательно приглядываюсь к нему, но Мортейн не торопится вознаграждать меня. Силы моего желания недостает, чтобы на нем возникла метка предателя.

Канцлер Крунар призывает высокое собрание к порядку. Но еще прежде, чем он заканчивает краткое вступительное слово, граф д'Альбрэ откладывает нож и встает. Я слышу шорохи юбок и поскрипывание сапожной кожи: придворные тянутся вперед, чтобы, упаси боже, не пропустить ни единого слова. Герцогиня обращает на него проницательный взгляд, но бдительности явно не теряет: так разумные люди ведут себя в присутствии ядовитой змеи.

— Господа мои, — произносит д'Альбрэ. Он обегает взглядом помост, после чего поворачивается к присутствующим в зале. — Я приехал сюда получить то, что некогда пообещал мне покойный герцог Франциск, а именно руку его дочери, назначенную мне в отплату за помощь против французов по осени в прошлом году.

— В войне, которую мы проиграли, — немедленно замечает канцлер Крунар, и я вспоминаю о двоих его сыновьях, погибших тогда.

Зал разражается гулом, но что он означает, возмущение или согласие, сказать трудно.

Потом раздается звонкий молодой голос герцогини, и собрание опять затихает.

— Господин д'Альбрэ, — произносит она. — Ваше предложение заслуживает самого пристального рассмотрения, но, боюсь, недавняя утрата отца слишком занимает мои мысли, чтобы я могла всерьез задуматься о замужестве. Прошу вас, поймите мое горе и не торопите меня с ответом.

— Вот чего у вас точно нет, госпожа моя, так это времени для проволочек. Речь идет о будущности вашей страны!

— Я не нуждаюсь в напоминаниях на сей счет, — резко отвечает она.

— А я все-таки решусь напомнить вам о вашем долге. Герцогам и герцогиням не пристало подолгу предаваться скорби. Для таких, как вы, траур — неподобающая роскошь. Правителям следует перво-наперво думать об интересах страны!

Он, конечно, прав, и герцогиня отлично понимает это.

— Я всегда ставила их выше собственных, — отвечает Анна, и в ее голосе звучит гнев.

Д'Альбрэ несколько смягчает тон; кажется, он надеется уговорить ее:

— Если вы примете мое брачное предложение, вы сможете обратить свое внимание к более женским заботам, возложив тяготы правления на мои плечи. Вот тогда и будете горевать сколько угодно.

Он бросает короткий взгляд на кого-то, сидящего на возвышении, но кому именно предназначен его взгляд, мне не видно. Мадам Динан? Маршалу Рье?..

Следует долгое мгновение тишины; кажется, что герцогиня обдумывает услышанное.

— Я смотрю, вы позаботились обо всех моих нуждах, государь д'Альбрэ. Но, невзирая на это, вынуждена молить вас: дайте мне еще чуть-чуть времени.

Граф багровеет. Он еле сдерживает гнев. Он поворачивается к залу и обращается непосредственно к баронам.

— Королевство переживает нелегкие и опасные времена, — говорит он. — Нам грозит война, со всех сторон подступают враги. Не время юным девушкам и дряхлым старцам шептаться за закрытыми дверями, строя какие-то тайные планы. Пора действовать! Пора встретить врагов на поле брани!

Призыв вроде правильный, вот только во что он выльется бедной герцогине?.. Я вижу, что от ее щечек отхлынула вся кровь. Я только и думаю, что о шести покойных женах д'Альбрэ. И о том, каково, по слухам, живется за его родственником двоюродной сестре герцога Немурского.

В середине зала намечается движение, и вперед выходит посланник Жизор. В толпе кругом него сразу освобождается место; ни дать ни взять, матерый волк вышел из логова.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89