Голоса - Ле Гуин Урсула Кребер

В левой руке Лорд-Хранитель держал небольшую книгу. Он высоко поднял ее и стал спускаться по ступеням. Он больше не хромал, его движения были ловкими и быстрыми. Я шла с ним рядом и успела заметить улыбку Шетар, когда мы остановились рядом с нею на последней ступени крыльца, в нескольких шагах от выстланной серыми и черными плитками поверхности двора, так что лица наши находились теперь почти на одном уровне с лицом Иддора, сидевшего на своем перепуганном коне. Лорд-Хранитель раскрыл книгу и поднес ее к самому лицу Иддора, и было видно, что этот «герой» в сверкающем плаще с трудом сдерживается, чтобы не отшатнуться, не отвернуться от книги, не спрятать от нее свое лицо.

— Можешь ты прочесть, что здесь написано, сын Иораттха? Нет? Тогда тебе это прочитают вслух!

И после этих слов я уже ничего не слышала, кроме звона в ушах. Я даже не могу толком сказать, что со мной такое случилось, что именно я услышала, — как не мог этого сказать и никто из тех, кто был там в то утро. Но мне показалось, будто какой-то странный голос что-то громко выкрикивает, гулким эхом отдаваясь от стен Галваманда и заполняя все пространство вокруг — и передний двор с пляшущей струей воды в фонтане, и сам огромный дом. Некоторые говорят, что это кричала сама книга, и я тоже так думаю. Но некоторые утверждают, что это была я, что они слышали именно мой голос. Но я точно знаю, что не прочла в той книге ни одного слова — я даже страниц увидеть не могла. И все же я не знаю, чей громкий голос выкрикнул то предсказание. И не могу с уверенностью утверждать, что этот голос не был моим.

А слова предсказания, которые услышала я, были таковы: «Пусть они дадут свободу!»

Но кто-то слышал совсем другие слова. А некоторые слышали только плеск и журчание воды в фонтане.

Что слышал Иддор, я не знаю.

Отшатнувшись от поднесенной к его лицу книги, он так сгорбился в седле, словно его кто-то сильно ударил. И, должно быть, невольно слишком сильно дернул поводья, то ли желая заставить коня идти вперед, то ли заставляя его еще отступить; получилось это у него неуклюже, и конь вдруг взвился на дыбы, забил копытами, а сам Иддор, не удержавшись, вылетел из седла. Сверкающая фигура в золотом плаще мелькнула в воздухе и грохнулась о землю. Иддор тщетно пытался встать на ноги, а его конь с пронзительным ржанием все пятился, таща его за собой. Мы так и застыли на ступенях крыльца. Грай и Шетар тут же подошли ближе к нам; а потом и Оррек вышел из дома и, спустившись с крыльца, к нам присоединился.

Жрецы тоже сомкнули свои ряды, окружив Иддора; кто-то, поспешно спрыгнув с седла, помог ему подняться и высвободить ноги из стремян. И над всей этой нелепой возней снова громко и отчетливо прозвучал голос Лорда-Хранителя:

— Воины Асудара! Храбрые воины ганда Иораттха! Ваш предводитель пленен и силой удерживается в темнице. Готовы ли вы дать ему свободу?

И после недолгой паузы столь же громко и отчетливо заговорил Оррек:

— Жители Ансула! Увидим ли мы, как вершится правосудие? Выпустим ли на свободу пленного и его рабов? Возьмем ли свою свободу в собственные руки?

После этих слов толпа оглушительно загудела и ринулась по улице к Дому Совета, грозно скандируя: «Леро! Леро! Леро!» и обтекая конных альдов, как море — скалы. А тот офицер все что-то выкрикивал, и его командам коротко вторила труба. Постепенно всадники развернулись и кто группой, а кто поодиночке попытались было пробиться сквозь толпу, но воссоединиться им не дали. Толпа несла их, и они плыли вместе с нею, как бы внутри ее по улице Галва к Дому Совета.

«Красным шапкам» удалось наконец воздвигнуть Иддора на коня. Сердито покрикивая друг на друга, они последовали за толпой. Никто из отряда сопровождения ждать их не стал.

Оррек что-то быстро сказал Грай и присоединился к группе Пера Актамо и к тем людям, которые пришли к нам первыми, чтобы защищать наш дом.

— Следуйте за ними! — приказал им Лорд-Хранитель, и небольшой отряд горожан с Орреком во главе устремился следом за Иддором и жрецами.

Но улицу Галва покинули далеко не все. Довольно много людей осталось и на улице, и в переднем дворе; больше всего было женщин и стариков. Все они, похоже, вдруг почувствовали себя измотанными до предела; кроме того, их, видимо, до глубины души потрясло то, что мертвый фонтан вдруг ожил. А Лорд-Хранитель сошел с широкой ступеньки крыльца, подошел, сильно прихрамывая, к фонтану и неловко присел на широкий бортик.

Сейчас он опять стал таким, каким я знала его всегда — не высоким и стройным, а хромым и согбенным, — и все же он был и остался моим повелителем, хранителем души моей.

Он смотрел на струю воды, пляшущую в утренних лучах солнца, уже пробившегося из-за угла все еще темного дома, и на лице его поблескивали то ли брызги, то ли слезы. Потом он протянул руку и ласково коснулся ладонью воды, которая все продолжала подниматься в просторной каменной чаше бассейна. И я, стоя рядом, услышала, как он шепотом благодарит Леро и Хозяина Всех Вод и Источников, снова и снова повторяя слова благодарности. Люди постепенно, хотя сперва и довольно робко, стали подходить ближе и вскоре сгрудились у краев бассейна; они тоже с благоговением касались воды, глядя на пляшущую струю, и благословляли богов Ансула.

Ко мне подошла Грай; теперь она держала Шетар на коротком поводке и часто клала ей на голову руку; львица все еще рычала и нервно зевала — она была страшно возбуждена, ее раздражали весь этот шум и жуткое столпотворение. Я поняла, что именно поэтому Грай и не пыталась последовать за Орреком, хотя ей наверняка очень этого хотелось. И я сказала:

— Грай, я могу подержать Шетар и побыть с ней.

— Тебе надо идти, — возразила она. Я покачала головой.

— Нет, я останусь здесь. — Эти слова исходили из моего сердца, и я произнесла их своим собственным голосом, а потому даже улыбнулась от радости.

Я глаз не могла оторвать от струи воды, теперь высоко взлетавшей над бронзовым раструбом фонтана и превращавшейся наверху в огромный, сверкающий серебром цветок. Эти серебристые брызги и шум воды были поистине восхитительны. Я присела на широкий зеленый бортик бассейна и сделала то же, что и Лорд-Хранитель: благодарственно коснулась ладонями воды, потом опустила их глубже и наклонилась, позволив брызгам лететь мне в лицо, а потом от души воздала хвалу всем богам, духам и теням моего дома и моего родного города.

Из-за угла показался Гудит с вилами в руках и вдруг замер как вкопанный. Оглядев притихших, рассыпавшихся по двору людей, он с недоверием спросил:

— Значит, они ушли?

— Да, во дворец… точнее, в Дом Совета, — откликнулась Грай.

— Что ж, так и должно было быть, это же ясно как день, — пробормотал старик и снова побрел назад, к конюшням, но вдруг опять остановился, оглянулся и ошеломленно уставился на фонтан. — Всемилостивая Энну! — только и сумел вымолвить он. — Вода-то снова течет! — Он задумчиво поскреб щеку, еще немного полюбовался ожившим фонтаном и вернулся к своим лошадям.