Преследуемый (ЛП) - Хирн Кевин

— Так.

— Пока мне кажется, что я несколько выбиваюсь из этого сценария.

— Я избавлю тебя от Радомилы. Она же тебе как заноза в заднице, правда?

— Как и в твоей. Если подсчитать твою выгоду от этого дельца и мою, то плюс явно перевешивает в твою сторону.

— Что ж, — усмехнулась ведьма. — Я учту это. Чего ты хочешь?

— Видишь меч за моей спиной? Это очень могущественная магическая вещица.

— Да? Я не вижу его. Покажи?

Я осторожно перекинул ножны через голову и положил их перед собой на стойку бара. И потянул за эфес ровно настолько, чтобы была видна полоска остро блеснувшей стали. Лакша внимательно изучила меч — между бровей Грануэйль пролегла глубокая морщина — и вопросительно взглянула на меня.

— На нем чары, которые не позволяют разлучить его и хозяина, а в остальном выглядит как обычный меч.

Хорошо. Она не только не могла проследить мои чары, но еще и ощутить их силу.

— Мило. Все потому, что Радомила наложила на него волшебный покров. Я хочу, чтобы ты сняла его. Если ты сможешь.

Сам-то я мог в любой момент снять заклинание при помощи моих слез — как клялась Радомила, но что-то я больше не доверяю ее слову, — а еще я хотел посмотреть, на что способа Лакша. Те последние три слова, что я произнес, давали абсолютную гарантию того, что если ведьма умеет — то она сделает. Лакша не желала признавать, что Радомила лучше ее в магическом ремесле.

— А, теперь я поняла, о чем ты. Минутку, — ведьма опять принялась изучать лежащий перед ней меч, уже на ладонь вынутый из ножен, но потом остановилась и подняла на меня глаза. — Можно?..

Я кивнул, и она продолжила. Потянула за рукоять меча и вперилась взглядом в крестовину. Этого оказалось недостаточно, потому что Лакша закрыла глаза и приложила черен клинка ко лбу на несколько секунд. Сосредоточенность ушла, и ведьма улыбнулась, вложив меч в ножны.

— Магические покровы привязаны к определенной вещи так же, как обыкновенный плащ — к чьей-либо шее. Проще всего зацепить его за крестовину, как Радомила и поступила. И сделала все очень и очень хорошо, так, что покров укутывает весь меч и не дает утечки магии. Чем ты ей заплатил за такую услугу?

— Ну, поехал в Мендосино за неким ожерельем.

Лакша откинула голову назад и рассмеялась. Не обнадеживающе.

— Ты дал ей мое ожерелье в обмен на покров! Я-то думала, она стрясет с тебя что получше.

— Ей же все равно скоро карма в темечко ударит, не так ли?

— Именно так, — кивнула Лакша.

— Ты можешь снять заклинание?

— Да, это дело буквально десяти минут.

— Замечательно. И еще одно маленькое дельце, чтобы наш обмен услугами был равным.

Изумленное выражение лица Грануэйль вмиг стало деловым.

— Еще одно. Говори.

— Когда все это закончится, когда ты вернешь ожерелье и получишь смертную оболочку, ты уедешь на восток, за Миссисипи, и больше никогда не пересечешь границу Аризоны без моего ведома.

— Могу я спросить, почему?

— Вполне, — ответил я. — Я уважаю твою силу, Лакша Куласекаран, и восхищаюсь твоим решением добродетельно жить и делать добро начиная с этого самого дня. Ценю твою внимательность к Грануэйль — и ко мне. Но, случись непредвиденное, ты опять обратишься к демонам, а мне спокойнее, когда такие дела становятся чужой проблемой далеко-далеко от меня.

Она смотрела на меня так долго, словно собиралась играть в гляделки двух допотопных чудаков. Но, наконец, Лакша опустила глаза и кивнула.

— Сделаю, — сказала она. — Свяжись с Грануэйль, когда решишь расколдовать меч. Мне понадобятся время и уединенная обстановка. И когда придет время идти за Радомилой — тоже.

— Скажу. Спасибо тебе.

Голова барменши опять скатилась набок как у нарколептика (*нарколепсия — заболевание центральной нервной системы, которое сопровождаемся постоянной сонливостью), а затем вернулась на свое законное место, как помпон на шапке, неся в себе настоящую хозяйку — Грануэйль.

— Привет, Аттикус, — сказала она, улыбаясь до самых ушей. — Все еще ждешь выпивку?

Я посмотрел на полупустой стакан и одним быстрым глотком осушил его.

— Ага, — поддакнул я и поставил стакан на стойку. — Хорошо, что ты вернулась. Я успел соскучиться.

Я задержал дыхание и выдохнул, наслаждаясь огненной работой виски, когда напиток начал выжигать напряжение и стресс. Девушка еще раз наполнила мой стакан и предупредила, что ей надо отлучиться к другим клиентам-выпивохам.

Мне так и не довелось насладиться последними глотками «воды жизни», потому что в этот момент на пороге Rúla Búla возник альфа-самец Темпской стаи Гуннар Магнуссон и, точно баржа, рассекающая воды портового городка, двинулся ко мне сквозь публику паба. За его спиной маячила большая часть оборотней, и доктор Снорри Йодурсон, в том числе.

— Где Хал? — зарычал на меня вожак.

— Он ушел примерно час назад, — ответил я.

— Что-то не так, — сказал Магнуссон. — Ты не проверял свой мобильник?

— Нет, — честно признался я, но вспомнил, что звуковое оповещение было.

Я вынул телефон из кармана. Дисплей высветил сообщение от Эмили, самой младшей ведьмы из Сестер Трех Звезд. Текст гласил: «У меня твой поверенный и собачонка тоже! Принеси мне меч, или они оба умрут. Эмили».

Давненько мне не хотелось причинить боль другому человеку. У меня богатый опыт общения с придурками, и я привык утешаться мыслью, что я переживу любого, кто меня бесит. Лично для себя я переделал расхожую фразу «И это тоже пройдет» в «И ты тоже умрешь», что помогало избегать конфликтов. Признаюсь честно, я не испытывал такой, резонирующей в самых костях, злости со Второй мировой войны, но коротенькое СМС подняло из неведомых мне глубин застарелую ярость.

Она крадет моих друзей, держит их ради выкупа и позволяет себе шутки в стиле Волшебника страны Оз?

Боги свидетели, я ненавижу ведьм.

Глава 21

Будучи не в силах произнести что-либо вразумительное, я показал сообщение Магнуссону. Он заворчал и передал телефон мне. Я заметил, как дыбилась щетина на загривках других оборотней от тех слов, что передавал им силой мысли вожак.

— Ты позвонишь ей? — спросил Магнуссон, едва сдерживая ярость. — Я хочу знать, где они держат Хала. Он был без сознания некоторое время, но теперь очнулся. Они завязали ему глаза, так что Хал не может сказать, где он.

— Разумеется, — ответил я. — Сидите тихо, когда я буду звонить. Так она не узнает, что вы подслушиваете.

У оборотней не возникнет проблем с тем, чтобы расслышать каждое её слово.

Магнуссон коротко кивнул, и я набрал высветившийся на экране номер.

— А тебе многовато времени потребовалось, — промурлыкала в трубку Эмили после одного единственного гудка. — Может, собака тебе не так уж и нужна, как мы думали.

— Докажи мне, что он ещё жив, — вымученно сказал я. — Иначе я не стану говорить дальше.

— В этом тебя заверит твой юристик, — был ответ. — Подожди.

Послышались шорох и ворчание, и затем я услышал голос Эмили. Она рекомендовала Халу заверить меня в своей полнейшей сохранности.

— Аттикус, — тяжело выдохнул Хал с явным напряжением в голосе. — Я заметил половину ковена в лесу. — Трубка издала глухой звук и рычание, а потом откуда-то издалека на оборотня заорала Эмили, чтобы тот говорил только то, что ему велено. — Мы прикованы к деревьям. Серебряными цепями. Оберон невредим.

— Достаточно! — завизжала ведьма; она вернула телефон, но я успел расслышать жалобный плач Оберона.

Живой…

— На восточных склонах гор Суеверий найдёшь тропку через Призрачный каньон к Хижине Тони, — начала объяснять она. — На некоторых картах она помечена как Ранчо Тони — без разницы. Приходи один после наступления темноты. Не забудь меч. Мы же приведём пса и волка.

— Если с головы хоть одного из них упадёт волос, я не забуду перерубить твою шейку, и плевал я на последствия, — мой голос вонзился в трубку. — Ты поняла меня, ведьма? Ты связана со мной своей кровью. Убьёшь их, и можешь быть уверена, что я и вся стая Феникса устроим на тебя облаву. Ты не можешь представить, что тебя ждёт.