Воровка чар (Дилогия) (СИ) - Сокол Анна

— Так убило? — повторила я. — Или убил?

— Неважно, — Вит махнул рукой.

— Важно, если это повторяется. — Я почесала нос, вспомнила мух, мертвых девочек и нехотя добавила. — Ты должен рассказать обо всем магам.

— Ага, — хохотнул мужчина, — и получить посмертную благодарность.

— Но они во всем разберутся.

— Ты видишь, как они разбираются? — он обвел руками темницу, — Запросто скажут, что это я всех порешил. Иначе, чего бы мне там делать?

— А и в самом деле, чего? — Я прищурилась. — Почему из всех пограничных хуторов ты выбрал именно этот? Откуда вы узнали, что все произойдет именно там? У вас вещунья [32] есть? Или кто-то флагом размахивал… — я замолчала, вспоминая, что флаг-то был. Чумное полотнище.

— Да уж… флаг, — Вит потянулся. — Все проще. Таких дозоров, как мой, отправили с десяток, но выверт засекли именно мы, самую первую волну, потом вторую, под третью попали сами. Всех положило, я все силы на щит потратил, но никого не успел прикрыть, даже коня. Еле ноги унес, бежал, пока не упал…

— А еще говорят, что вирийцы детей на ужин едят, — не удержалась я. — На самом деле, вы чуть ли не святые. Виданное ли дело, чтобы наш король отправил с десяток разъездов, да еще и чаровников не пожалел из-за того, что померли несколько десятков крестьян, особенно, если над воротами села реет чумной стяг?

Я вспомнила, как на Белой Горе, что в двух днях пути от нашего села Лысовку сожгли вместе со всеми жителями, как больными, так и не очень, а еще и Рябину, и Корку, что рядом стояли, просто так, за компанию. Староста Верей тогда еще заявил, что правильно все сделали, нечо заразу плодить. Управителю, всяко, видней кого жечь, а кого от налогов освобождать. Я запомнила это, потому что в Корке жила Стешка, девчонка двумя годами старше, что приезжала с теткой в Солодки на ярмарку — глиняные горшки продавать. Она была слепой от рождения, и потому охотно болтала с внучкой травницы, не ведая, что свела дружбу с водным отродьем. Вряд ли мы еще когда увиделись бы, но… Я вспомнила о ней, когда войска спалили село. И не простила ни старосте его слова, ни солдатам — деготь, ни Аранесу Третьему — приказ. Думаю, он, когда узнал, расстроился, виданное ли дело, деревенская девка ему в прощении отказывает.

— Видишь, какие мы хорошие, — Вит шевельнулся. — На самом деле там, в половине дневного перехода рудники, что мы у вас при последней войне оттяпали. Его верховное владычество Князь выразил беспокойство, а когда он выражает беспокойство, остальные, как правило, начинают бегать, словно тараканы.

— Я поняла, как вы оказались там, но не поняла, почему ты увязался за нами? — я выдавила кривую улыбку, почему-то Вит на мои выпады отвечал не обидой, а смехом.

— А если подумать? — он фыркнул. — Ну, это же просто… — я покачала головой, и чернокнижник со вздохом признался: — Я подумал, что это вы.

— Что?

— Кто-то из вас. Сперва грешил на тебя.

— Спасибо за высокую честь.

— Да не за что. Магии в тебе столько, что… — он покачал головой. — Плюс печать смерти. Когда в первый раз ее увидел, едва не прибил с перепугу.

Да, я тоже запомнила этот момент, когда вроде бы умирающий пленник открыл глаза, и меня окатило чувством опасности.

— Я даже не сразу сообразил, что если бы ты жахнула сперва по нашей деревне, а потом вызвала бы…

— Кого?

— Какая разница, если ты не вызывала?

Мне показалось или его зрачки стали отсвечивать алым?

— Никакой. Просто любопытство.

— Любопытство сгубило кошку, — назидательно проговорил вириец и спросил: — Мне продолжать?

— Если не я главный душегуб, то кто? Рион?

— Рион. Резерв у парня почти пуст. На что он его потратил? Ваши чаровники очень дорожат магией, и причина должна быть весомой.

— Что заставило тебя изменить мнение? Или ты все еще думаешь, что это мы душегубствовали?

— Отнюдь. Такую команду неучей еще поискать, захотели бы — не смогли. Вы даже меня не видели.

— Добрый ты, — попеняла я. — И раз уж ты такой разговорчивый…

— Это на меня полнолуние так действует, — он посмотрел на узкое оконце, к слову, я понятия не имела полная сейчас луна или иная. — И здоровая пища, — еще один взгляд на плошку с водой. — Люблю поболтать в гостях, особенно, когда принимают от души.

— Просвети, что произошло, когда ты вырвал меня из… из… — я никак не могла закончить и произнести это вслух.

— Мира мертвых, — спокойно закончил Вит. — В нем обитают богинки и остальная лишенная жизни гадость.

— Она сказала, что забрала меня из колыбельки. Думаешь, врала?

— Нежить всегда знает, чем зацепить жертву. Тебя же зацепили…

— То есть, вранье?

— Я не особый знаток мыслей нежити, — вертикальные зрачки вспыхнули в полумраке и погасли.

— Богинки крадут детей, а потом что? — я согнула колени и обхватила их руками. — Что они с ними делают?

— Растят себе подобных.

— Они же нежить! Мертвые!

— Поэтом и крадут, что сами к... хм… размножению непригодны. А как приходит срок, топят в озере, а потом уж приветствуют новых сестер, по ту сторону жизни, так сказать.

— И никто не возражает? Не пытается сбежать?

— А ты вспомни Аврука Первого Тарийского и его личную гвардию.

— Не могу, — я развела руками. — Мне лет двадцать от силы, куда мне до Аврука. А ты что, живешь с тех времен, да? — я подняла голову.

— Как же ты все буквально воспринимаешь. Вспомни — это значит, историю вспомни.

— Не сильна я в науках.

— Не прибедняйся, твоей бабке — если не врешь, и тебя действительно деревенская знахарка растила — в ноги кланяться надо. У тебя и речь правильная, и осанка прямая, смотришь прямо, глаза долу не опускаешь, не лебезишь, травы пользуешь…

— Я передам ей твое восхищение. Что с Авруком? Помер?

— Конечно, помер. Все помирают. Его гвардия, говорят, она была настолько предана королю, что солдаты по приказу могли себе глаза вырвать, али горло перечеркнуть, — от слов Вита я поморщилась.— И все это с улыбкой и светом праведности в глазах.

— Я рада, что родилась позже.

— Я тоже. Но все это я тебе рассказал не для общего развития, а в ответ на вопрос. Если богинки «правильно» воспитывали свое молодое поколение…

— В озеро они тоже шли с улыбкой, не желая себе другой судьбы, — закончила я за него. — Снова мы вернулись к воспитанию.

— Конечно, от него все зло, — хохотнул вириец.

— А ведь болотник не Риона предупреждал о богинках?

— Меня. Чернокнижников они боятся больше.

— Что ты сделал потом? Почему я почувствовала… — я замолчала, не получалось ни описать ощущения, ни даже понять их.

— Слил излишки силы, — его улыбку не было видно в темноте, но я точно знала, что она изогнула его разбитые губы, и знала, что ему от этого больно.

— Очень толково, — я тряхнула головой.

Вириец тяжко вздохнул.

— Что ты знаешь о магии?

— Почти ничего, — я пожала плечами. — Слухи, домыслы, бабушкины сказки.

— Смотри, — Вит откинул солому и в пятне света, падающего сквозь окно, нарисовал пальцем в пыли сосуд, вроде крынки. — Это природный резерв, который есть у каждого мага. Способность к колдовству зависит от толщины и высоты. Вместительность резерва — это уровень силы мага. Чем больше резерв, тем сильнее заклинания. Разброс от двух до двух сотен кьятов. Ты считать-то умеешь?

— Да, — я состроила скорбную физиономию.

— Бабке поклон, — он действительно склонился в темноте. — Тогда представь, этот сосуд наполнен до краев, а сила все прибывает и прибывает. От переизбытка энергии, резерв разорвет. И хана твоей магии на веки вечные.

— Это чуть не случилось со мной? Или с тобой?

— С тобой. Ты хватанула чужого. Нежити не столько была нужна ты, сколько сила. А в тебе ее было столько… — он рассмеялся, в темноте его зубы казались белыми. — Твой кувшин переполнен, как крынка со сливками, за которой охотится кот. Ты знаешь, что…?