Знак четырех (СИ) - Носова Алёна

Сантар лежал, скрытый высокой лесной травой. Услышав шаги, он сел и сказал недовольно:

- Уходи.

- Вместе с тобой, - сказала Сая, раздвигая густые заросли. - Мне все равно не найти дороги назад.

- Сюда же ты как-то пришла!

- Ноги сами привели, - вздохнула Сая. - Не могу позволить тебе страдать в одиночестве.

- Ненавижу жалость, - угрожающим тоном сказал Сантар.

- Но мне больше нечем тебе помочь!

В полумраке удивленно блеснули глаза Сантара.

- Я знаю, о чем ты думаешь, - Сая сглотнула комок в горле. - Твой отец погиб, а друг прикован к кровати... Ты винишь во всем себя!

Сантар молчал. Его лицо было плохо видно, но Сая ощущала на себе тяжелый взгляд исподлобья.

- Я чувствую то же самое,- продолжала она, надеясь разговорить его. - Из-за меня погиб близкий человек...

- Лихо тебя побери! - взорвался Сантар. - Что ты можешь знать? Отец понимал, что идет на смерть, но все равно меня спас! А Лим? Ты знаешь, какой он? Да он минуты на месте не сидел! У него была одна мечта - вырваться отсюда... Но теперь ему уже никогда не покинуть Убежище! Его отец вернется только через месяц. Какого ему будет, а?.. Зато я - я все еще живой! А зачем мне такая жизнь? - Сантар рывком вскочил на ноги. - Почему ты не оставишь меня в покое? Убирайся! Нравиться помогать несчастным? Думаешь, поблагодарю тебя? Что... Что ты делаешь? - закончил он удивленным тоном.

По щекам Сайарадил градом текли слезы.

- Можешь сдерживаться, если тебе стыдно, - сказала она, размазывая слезы по щекам. - Я буду плакать за нас обоих. Пусть мои слезы принесут тебе облегчение!

Если бы сейчас рядом с Сантаром стоял Ягван, он бы, без сомнения, закричал: 'Опомнись! Это же маг! Не верь ей!' Но старейшины рядом не было, и Сантар смотрел только на Сайарадил. Тяжесть, сдавливающая его грудь, вдруг начала потихоньку отступать.

- Слезы - это слабость, - повторил он то, что так часто слышал от отца.

- Даже если так, о нашей слабости узнают только деревья. Больше здесь никого нет, - всхлипнула Сая.

Сантар сам не заметил, как увлажнились его глаза. Он яростно вытер их, но слезы навернулись опять.

- Лихо раздери, - пробормотал он и вдруг усмехнулся.

Видя это, Сая тоже засмеялась сквозь слезы и протянула ему руку.

- Скоро совсем стемнеет. Давай возвращаться? - предложила она.

Сантар, впервые в жизни плачущий и смеющийся одновременно, взял ее за руку.

Глава 15

Трижды за ночь дежурные жрецы совершали обход по Храму, оставляя верхние покои напоследок: здесь следовало передвигаться тихо, чтобы не побеспокоить сон наставников и Верховного жреца.

Но этой ночью привычный порядок был нарушен. Около входа на верхний этаж стояла светлая фигура. Жрецы спешно поклонились: перед ними стоял сам наставник Арамил. Он был мрачен, под глазами залегли тени.

- Созывайте Совет, - отрывисто приказал он. - Верховный отходит к праотцам!

Жрецы схватились за горло; кто-то пал ниц, кто-то - метнулся к лестнице. Арамил прикинул: пока они объяснят все послушникам, пока те добудятся наставников и оденут их... Времени было достаточно.

Предчувствие не обмануло Арамила: полночь еще не наступила, как он ощутил мощный всплеск, похожий на чей-то безмолвный крик боли. В коридорах царила тишина - никто, кроме наставника-телепата, не почувствовал беды. Поднявшись по лестнице к покоям Верховного жреца, Арамил нашел дежурного послушника спящим. То-то ему будет наказание!

Никто не узнает правды.

Изнутри донеслись хрипы. Наставник тихонько отворил дверь и замер - на него напала странная робость.

Верховный был в постели. Его тело сотрясалось в конвульсиях, на лбу вздулись вены. Поборов отвращение, Арамил подошел ближе. В глазах Верховного вспыхнула надежда - всего на миг, но тут же погасла. На взмокшем лице отразилась обреченность. Губы зашевелились, но сил сказать что-либо у Верховного уже не было.

- Я все слышу, - заверил его Арамил, касаясь своего виска.

Верховного мучала боль, и мысли его путались, но одно слово было куда сильнее боли.

'Предатель!!!'

Арамил усмехнулся, потом улыбнулся, а затем, уже не сдерживаясь, расхохотался в голос. Хохоча, он медленно опускался, пока не очутился наконец на полу в ворохе белого одеяния.

- Ты сам доверился мне, - простонал он сквозь смех.

'Я создал тебя, - мысли Верховного стали яснее, что говорило лишь о близости конца. - Дал тебе возможность стать тем, кто ты есть!'

- Я сам себя создал, - фыркнул Арамил, утираясь рукавом плаща. - Все ждал, ждал и смотрел, как другие, глупые, бесталанные восходят по лестнице вверх! Теперь выше меня только небо... Я возвысился надо всеми!

'И точно так же падешь' - Верховного скрутило судорогой; ног он уже не чувствовал.

Арамил встал и, склонившись над кроватью, посмотрел на умирающего в упор. Что за жуткая боль терзала его!.. Невыносимая, режущая, боль накатывала волнами, отнимая само желание жить.

Где-то на лестнице несколькими пролетами ниже застучали шаги. Наконец-то они проснулись!

- Не такой уж я и монстр, - заверил Арамил, заворачивая рукава. - Вы были так добры ко мне! А я всегда плачу по счетам.

Прохладные пальцы коснулись пылающих висков умирающего, забирая мучительную боль.

Когда в покои вбежали остальные члены Совета, возвышающийся над кроватью Арамил объявил скорбным голосом:

- Верховный жрец скончался... Как могли вы не услышать его прощальный зов?!

Увидев на кровати бездыханную фигуру, наставники переглянулись; во взглядах их отразилась злость, затем бессилие и обреченность. Один за другим они опустились на колени, уткнувшись лбами в пол.

- Приветствуем тебя, Верховный! - нестройно прозвучали разобщенные голоса.

- Я ценю оказанное мне доверие и смиренно принимаю ваш выбор, братья мои, - сказал бывший наставник и улыбнулся.

Было слышно, как за дверью жрецы, пытавшиеся добудится спящего послушника, попадали ниц.

Наставники разогнули спины, но ни один из них не встал с колен.

- Нам нужно выбрать замену вам из числа достойных... Верховный, - запнувшись, прибавил Еримил.

- Есть подходящий кандидат на имя Арамила, - усмехнулся Верховный жрец.

Наставники склонили головы.

Ночная темнота еще покрывала спящий город, когда из Храма спешно выехали гонцы - флаги над Эндросом должны были приспустить до рассвета.

***

- Сколько еще мне тут сидеть?!

Сантар спокойно продолжил колоть орехи: щелк! - скорлупа летела в одну корзину, а маленький орешек - в другую; щелк! - другой орешек отправлялся в рот; щелк! - еще один оказывался в миске. Его съест Сайарадил - потом, когда успокоится.

К вспышкам гнева мага из Большого города Сантар привык через два дня. На поверку ее холодность оказалась маской, за которой скрывался темперамент похлеще, чем у старейшины Фарата. Оставалось только дивиться такому удивительному самообладанию. Для всех изгоев маг из Большого города была спокойной, чуть высокомерной Сайарадил Вэй с вечно застывшим равнодушием на лице - для Сантара же она была Саей, которая, скрываясь от изгоев за стеной березовой рощи, сходила с ума от безделья. Странно было видеть ее все ту же, но строго беседующую со старейшинами; в такие моменты казалось, что в ней живет две сущности. Сбитый с толку Сантар не мог отделать от мысли, что все это его забавляет.

На севере время мерялось лунами; полная луна уже дважды миновала небосвод, но старейшины по-прежнему считали, что ей правильней сидеть взаперти.

- Они бояться Общего схода изгоев, - качал головой Сантар. - Если сход проголосует против их решения оставить тебя, это подорвет их авторитет! Здесь много северян, и они будут против тебя так же, как Бьён. Но назаров не меньше, а они во главе с Ли-Секом проголосуют за. Вандов немного, но они будут за тебя - так же как чернокожие ребята Ротр-Дея будут против. Южане разделились, как Фарат и Райзаб. У Варвадара нет общины... Старейшины не могут предугадать решение большинства, поэтому всеми силами попытаются избежать созыва схода.