Пекарь-некромант 3 (СИ) - Федин Андрей

На Нижний рынок я явился налегке — лишь с грузом монет. Пекарь, что продал мне своё предприятие на площади Дождей, поделился тонкостями закупок продуктов в Норвиче. Он сделал это в порыве благодарности за мою щедрость: уж очень радовался выгодной сделке. Я не побрезговал воспользоваться советами коллеги. Но предварительно всё же ознакомился с предложениями продавцов. Признал, что столичный пекарь меня не обманул — товар в указанных им торговых точках действительно оказался лучшим в соотношении цена-качество. Благодаря подсказкам коллеги мне не пришлось рыскать по торговым рядам до вечера.

На площадь Дождей я вернулся в дребезжащем стареньком экипаже (почти без денег в кошельке, но с толстой пачкой купчих в новенькой сумке). Следом за мной туда приехал караван из трёх телег, гружённых посудой и разной мелочёвкой из списка мастера Потуса — то были лишь первые пташки из ожидаемой сегодня серии поставок. Дверь я открыл сам, на пороге встретил юную продавщицу. Та кратко отчиталась: никто не приходил. Широко открытыми глазами смотрела на согнувшихся под тяжестью моих покупок наёмных грузчиков, что стройной вереницей устремились в дом — несли мои приобретения к подвалу.

Передал девчонке купчие, кратко проинструктировал, что делать с моими покупками (и теми, что уже доставили, и теми, что привезут позже): велел всё спускать в подвал, сваливать там горой. Шиша не спорила со мной, кивала. Не забывала при этом провожать грузчиков серьёзным взглядом. Почему посуду и кухонные приспособления несут не к печам, она не спрашивала: на эту тему у нас с ней уже состоялся разговор. Я давно поставил её в известность, что печи первого этажа для выпечки хлеба использовать не буду. А на возникшие у девчонки по этому поводу вопросы ответил исчерпывающе: «Потому что так надо».

Я не рассказывал Шише, чем занимался в подвале. Разве что намекнул: там буду выпекать хлеб. Не уточнил, правда, что собирался делать это чужими руками. Посоветовал девчонке меньше уделять внимания процессу выпечки хлеба — больше думать о продажах. Клифам тоже посоветовал не совать в подвал носы, не спускаться в него, какие бы звуки или запахи оттуда не доносились. Волкодавы лишь пофыркали в ответ. Что меня в них восхищало — они всегда чувствовали, какие запреты не стоило игнорировать. Так вышло и с подвалом: после моих слов о нём, его дверь для клифов превратилась в глухую стену.

Нанятые на рынке грузчики завершили работу — за дело принялись подопечные мастера Потуса. Десяток молчаливых разнорабочих выстроился у выхода из Седьмой лаборатории ещё до моего возвращения с рынка. Нежить дожидалась отмашки для начала работы. Я просигналил заведующему производством сразу же, как только Шиша отчиталась в завершении разгрузки первой партии сегодняшних покупок. Запер подвал — распорядился никого не пускать туда без моего разрешения. Велел призрачному старику поначалу складировать груз в Центральной галерее: времени до появления телег с мукой оставалось немного.

Поглощал вместе с Шишей и клифами обеденную кашу, слушал жалобы и ворчание старого пекаря. Узнал, что тазы и вёдра купил неправильные, скалки тонкие и короткие, сита со слишком маленькими или очень большими ячейками. Критика лилась в мою голову нескончаемым потоком. Но сквозь неё я слышал в словах мастера Потуса радостные нотки. Голос старика звенел от счастья при упоминании каждого купленного мной предмета — пекарь словно радовался возвращению старых друзей. А всё его недовольство было сродни тому, как родители встречали после долгого расставания детей — те им казались то худыми, то уставшими, то голодными.

Муку привезли, едва мы покончили с кашей. Велел Шише бросить грязную посуду, отправил её принимать груз. Вооружившись накладной-купчей, девчонка (с выражением строгой училки на лице) поспешила к телегам пересчитывать мешки. Посоветовал ей не спешить: хотел дать подопечным призрачного старика завершить очистку подвала. Но мастер Потус отчитался, что его бригада справилась с задачей вовремя. Глаза юной продавщицы расширились от удивления, когда она увидела в подвале лишь пустые стеллажи. Но девочка не полезла ко мне с расспросами — деловито указала грузчикам, куда складывать мешки с мукой.

Над перечнем необходимых продуктов мы со старым пекарем думали с момента покупки дома на площади Дождей — как только я представил квадратуру будущего магазина. Выходило, что смогу запустить в производство весь составленный в Персиле и дополненный по пути в Норвич ассортимент товара. Потому едва ли не каждую свободную минуту обсуждал с мастером Потусом ингредиенты для каждого рецепта. Прикидывали нужные объёмы продуктов. Учитывали и свойства чудо-складов логова Мясника, где каждый продукт мог оставаться свежим не день-два, даже не декаду — тысячелетиями.

Сегодня я спустил на рынке астрономическую по меркам простого пекаря сумму. И по возвращению домой чувствовал себя едва ли не ограбленным. Но это чувство стало притупляться, когда к площади Дождей потянулись вереницы телег с продуктами. При виде десяти телег с мукой моя продавщица удивлённо вытаращила глаза. Я и сам поразился купленному количеству мешков: столько если и поместятся в подвале, то заполнят его едва ли не до самого потолка — и мыши пробежать не останется места. А ведь привезут не только муку. Одних только бочонков с мёдом я прикупил два десятка: поддался уговорам призрака.

Тут же родил план, как не позволить подвалу заполниться: после разгрузки каждой телеги заставлял грузчиков устраивать трёхминутный перекур. Если те отказывались отдыхать — начинал придирки и пересчёт товара; заявлял, что привезённые мешки выглядели маленькими, пшеничная мука недостаточно белой — трепал грузчикам нервы. Вскоре мужики сообразили: со мной лучше не спорить. Стали придерживаться в работе нужного мне распорядка. За то время, что они отдыхали, подручные мастера Потуса переносили мешки в Седьмую лабораторию. И уже оттуда спокойно перетаскивали муку в Центральную галерею, когда наёмные грузчики возобновляли работу.

День выдался суетливым. Пусть я и не занимался погрузкой-разгрузкой, но вымотался так, что к вечеру едва переставлял ноги. Шиша перестала относиться к происходившим в подвале странностям с удивлением. Она воспринимала исчезновение мешков, бочек и корзин спокойно. Девчонка словно считала: так и должно было происходить. Деловито сообщила, что не обнаружила в сегодняшних поставках недостачу. Что меня удивило. Объяснил себе честность столичных продавцов тем, что они попросту забыли меня обмануть; или ошалели от моей щедрости и моих потребностей в их товаре: кому-то из торговцев я сделал выручку на декаду вперёд.

Порадовал себя и своих подопечный сытным ужином в трактире. С печальным вздохом отклонил намёк-предложение пышногрудой разносчицы (отметил, что работа плохо сказывалась на моей личной жизни). Ещё в зале трактира получил сообщение от мастера Потуса о том, что его пекари-ученики поставили бродить закваску для хлеба. Старикан выдал мне эту новость с такой радостью, будто хвастался рождением первенца. Я поздравил его. Но не напомнил своему заведующему производством о том, что магия делала его закваску необязательным ингредиентом: пусть старый потешится.

«Закваска — это хорошо, но пора подумать и о кулинарной магии», — напомнил я сам себе.

Но вопросы магии отложил на завтра: сегодня ночью решил выспаться.

Перед сном не удержался — проинспектировал пекарню в логове Мясника.

Подвал я увидел примерно в том же состоянии, что и вчера — лишь пустые стеллажи у стен, да грязный пол (позабыл сказать Шише, чтобы протёрла его). Несколько кучек просыпавшейся муки — вот и всё, что напоминало в подвале о сегодняшней приёмке грузов. Те же следы я обнаружил в Седьмой лаборатории и в Центральной галерее. Десяток грузчиков успешно справился со своей задачей: доставленные на двадцати двух телегах товары словно растворились в недрах огромного подземелья. Впрочем, белые мучные отпечатки босых ног на полу (обуть работников я пока не удосужился) чётко указывали, в каком направлении унесли мои покупки. По ним я и зашагал, словно по следу из хлебных крошек.