Врата войны - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас

Каролина закусила губу. Голова ее поникла.

— Я не хочу быть тебе обузой, Паг, — прошептала она. От жалости к ней, от мучительного желания сжать ее в объятиях у Пага помутилось в голове. Ему хотелось привлечь ее к себе, сказать ей, что все у них будет хорошо, но он понимал, что стоило ему дать волю своему порыву, и ситуация мгновенно вышла бы из-под его контроля.

Паг чувствовал, что еще мгновение, и он не в силах будет противиться обуревавшей его страсти. Он безуспешно пытался вспомнить хоть какой-либо из приемов сосредоточения, концентрации и переключения внимания, которым обучил его Кулган, но внезапно ясно увидел перед собой искаженное ненавистью лицо герцога Боуррика, а затем — виселицу и рядом с ней крайдийского палача в красном капюшоне с прорезями для глаз. Это видение мгновенно отрезвило его. Он почувствовал себя так, словно его окатили ледяной водой. Паг поежился и отер пот со лба.

— Каролина, я люблю вас… Даже очень. — Она вскинула на него свои ясные глаза. — Но по-своему, — поспешно добавил он. — И твердо знаю, что прежде всего должен решить, кто я, на что я гожусь, а потом уже думать обо всем остальном.

Принцесса прижалась спиной к холодной каменной стене каморки. Она склонила голову набок, обдумывая слова Пага. Он был рад происшедшей в ней перемене. Каролина, привыкшая капризно требовать всего, чего ни пожелает, теперь готова была признать его правоту. Она вникала в смысл сказанного им, заранее соглашаясь с его доводами.

— Я не могу поступить иначе, чтобы потом не корить себя или что еще хуже — вас за необдуманное решение, — мягко, проникновенно проговорил он. — Ведь и вы не пожелали бы этого, Каролина?

Помолчав, она прошептала:

— Нет. Я не хочу, чтобы ты по моей вине ошибся в своем выборе, Паг. Ты сам должен принять решение. — Она вздохнула. — И сам отвечать за него.

Напряжение, владевшее обоими, внезапно рассеялось без следа.

Каролина поежилась от холода и обхватила себя за плечи.

— Я понимаю тебя, Паг, — с вымученной улыбкой проговорила она. — Наверное, я полюбила тебя именно за то, что ты правдив и прямодушен со всеми, даже со мной. Другие только и умеют что льстить да угодничать. — Она вздохнула. — Ты стараешься быть честным прежде всего по отношению к самому себе.

— И к вам, Каролина! — воскликнул Паг, видя, что глаза ее подернулись слезами. — А это так нелегко! Пожалуйста, поверьте мне! Ведь мне гораздо легче было бы солгать вам!

Каролина смахнула слезинки, катившиеся по ее щекам, и негромко засмеялась:

— Бедняжка Паг! Я вконец смутила и расстроила тебя!

Паг виновато улыбнулся и кивнул. Он был счастлив, что Каролина чутко уловила его настроение, что она больше не пыталась подчинить его волю своей. Он не мог бы рассчитывать на более благоприятный итог этого объяснения. И все же где-то в самых потаенных глубинах его души гнездились сожаление и грусть.

— Нам не о чем горевать, Каролина, — прошептал он. — Вовсе не о чем! -Кончиками пальцев он нежно провел по ее лицу. — У нас ведь еще много времени впереди. Нам не грозит разлука!

Каролина покачала головой:

— Ты скоро уедешь из Крайди вместе с моим отцом!

— Но ведь я вернусь и останусь здесь на долгие-долгие годы, если не навсегда! — Он коснулся губами ее щеки и с деланной беззаботностью проговорил: — Я смогу официально вступить в права владения своими землями только через три года. Но возможно, что ваш отец даже и тогда не согласится расстаться с вами. — Он криво улыбнулся. — Как знать, быть может, и ваше отношение ко мне переменится настолько, что вы тогда и слышать обо мне не захотите!

Каролина обняла его и прижалась щекой к его плечу:

— Никогда! Слышишь, Паг? Я никогда не стану любить никого на свете, кроме тебя! — Тело Пага напряглось. Щекочущий холодок пробежал по его коже. Аромат, исходивший от волос Каролины, кружил ему голову. — Я не могу выразить словами, как я люблю тебя, Паг! — шептала Каролина. — Ты — единственный, кто сумел понять меня. Ты такой умный и добрый, Паг! И такой отважный!

Он слегка отстранился от нее и, взяв ее ладонью за подбородок, нежно поцеловал в губы. Каролина прижалась к нему всем своим гибким телом и страстно ответила на его поцелуй. Паг чувствовал, как неистово бьется ее сердце, он ощущал жар ее тела и слышал ее прерывистое дыхание. Лишь страх неизбежной расплаты помог ему и на сей раз воспротивиться порыву страсти, захлестнувшему их обоих. Он осторожно разжал руки принцессы, сомкнутые на его шее, и отстранился от нее.

— Вам пора возвращаться к себе, Каролина!

Слегка склонив голову набок, она смотрела на него с мольбой. Ее влажные розовые губы были полураскрыты, на щеках выступил румянец. Никогда еще принцесса не казалась Пагу такой божественно прекрасной, такой желанной.

— Уходите! Сейчас же! — хрипло пробормотал он.

Они медленно, с усилием отстранились друг от друга и поднялись с ложа. Каждый остро ощущал присутствие другого. Паг взял обеими руками узкую ладонь принцессы и прижался к ней губами. Подняв с пола ее плащ, он помог ей завернуться в него, приоткрыл дверь и осторожно выглянул на лестницу. Не обнаружив там никого, он широко распахнул дверь и отступил в сторону. Каролина бесшумно скользнула на лестничную площадку, оглянулась и прошептала:

— Я знаю, ты порой считаешь меня пустой и вздорной гордячкой, капризной, избалованной девчонкой. Я и в самом деле временами бываю именно такой! Но я так люблю тебя, Паг!

Он не успел ответить ей. Принцесса бесшумно сбежала вниз по лестнице и исчезла во тьме коридора. Паг затворил дверь и погасил лампу. Он лег на свою жесткую постель и подложил руку под голову. Глядя перед собой невидящим взором, он вспоминал лицо Каролины, ее глаза, с любовью обращенные к нему. В комнате все еще витал аромат ее волос и кожи. Теперь, когда она ушла, он мог не противиться вожделению, и ощущения, которые он пережил в ее объятиях, нахлынули на него с прежней силой. Паг со сдавленным стоном прикрыл глаза тыльной стороной руки и прошептал:

— Завтра я стану ненавидеть и презирать себя!

Кто-то настойчиво колотил в дверь. Первой мыслью проснувшегося Пага было, что это герцог, узнав о ночном визите Каролины, прислал за ним дюжину стражников. «Он прикажет повесить меня!» — пронеслось у него в голове. Паг бросил тоскливый взгляд в окно. Но во дворе еще царила непроглядная мгла. Стук повторился. Паг бросился к двери и открыл ее, ожидая худшего. Однако вместо стражников с каменными лицами он увидел за своим порогом всего лишь пожилого низкорослого слугу в ливрее, который почтительно поклонился ему и негромко проговорил:

— Простите, что разбудил вас, сквайр, но мастер Кулган желает, чтобы вы тотчас же поднялись к нему, — и для пущей убедительности он указал костлявым пальцем в потолок. — Тотчас же. Без промедления. — Паг кивнул. Слуга откланялся и удалился.

Лишь закрыв дверь и привалившись к ней спиной, Паг окончательно поверил в то, что ему не грозит больше смертельная опасность. Он никогда еще не чувствовал себя так скверно. Все тело его, покрытое синяками и ушибами после вчерашней схватки с Роландом, при малейшем движении пронизывала мучительная боль, в голове шумело, к горлу подкатывала тошнота. Вспомнив, где и как он провел остаток дня, вечер и часть ночи, Паг дал себя клятву никогда больше даже не пригубливать зля.

Он с трудом дотащился до маленького столика у окна, плеснул себе в лицо воды из умывальной чаши, пригладил влажными ладонями волосы и смахнул пыль с камзола и панталон. В голове у него немного прояснилось, и он побрел наверх, к Кулгану.

Чародей критически осматривал груду своих носильных вещей и книг, высившуюся посреди комнаты.

На табурете возле постели сидел отец Тулли. Покачивая головой, он наблюдал, как Кулган вынул из шкафа несколько свитков и водрузил их поверх остального.

— В своем ли ты уме, мастер Кулган? — проворчал Тулли. — Неужто ты и впрямь рассчитываешь взять с собой эту гору тряпок и книг? Ведь их не утащит и пара сильных мулов! И неужели ты надеешься, что тебе позволят взять все это на корабль?