Забытая часовня (СИ) - Матвеенко Майя

— Не говорите ерунды! Мне не жалко, просто…

— Ну так чего типа не даёте?

— А вот что вы в контрольной написали? В пятом задании?

— А типа что? — озадачился Федя.

— Вот, приписано карандашом: «Вы не сказали, каким путём находить пункты пересечения координат, поэтому я буду находить так, как хочу». Это что, нормально?

— Ну так ведь типа правда же… Ну, я больше не буду! Дайте десять рублей!

— Ой, всё, на, возьми и садись на место! — сдалась Терезка.

Воодушевлённые успехом, парни всю следующую перемену патрулировали коридоры и собирали «пожертвования». Учителя и ученики веселились и по десять рублей давали. Даже директор дал.

Такой торжественной процессией — невысокие Андрей с Игнатом впереди, вопя во всё горло, прыгая и размахивая руками, Юра, постукивающий по бокам коробки, как по барабану, в середине, и Коля с Федей в конце — они ввалились в кабинет русского.

— Да-а-айте десять рублей! Всего десять! Де-есять рублей кто может дать? — проорал Игнат в затылок Кутасу (учитель от неожиданности подпрыгнул, в прыжке развернулся, но споткнулся и плюхнулся на стул, выставив перед собой журнал с видом человека, готового защищать свою жизнь любой ценой).

— Тьфу ты, Кочан, сядь на место!

— Только когда дадите десять рублей! — с непоколебимой твёрдостью ответил Игнат.

Кутас, лишь бы от него отстали, пожертвовал в копилку положенную сумму.

— Сегодня у нас тема «Слова, имеющие особую эмоциональную окраску». Например, «зелёная трава». Это словосочетание не имеет никакой эмоциональной окраски. А вот «изумрудная трава» — имеет. То есть трава не просто там какая-то зелёная, а аж изумрудная, очень красивая, необычная. Ясно?

— Пасмурно, — буркнул кто-то с задней парты.

— Упражнение № 405. Здесь написаны словосочетания, а вы должны определить, имеют они эмоциональную окраску, или нет. Горлач Максим, начинай! — Сергею Владимировичу очень хотелось, чтобы хоть первое словосочетание сделали правильно.

— Так, значит… — Максим углубился в книгу. — Воздушное одеяние — имеет.

— Правильно, — Кутас перевёл дух. Начало ему понравилось. Может, вызывать только отличников? — Литвинов Юра!

— Э-э… — Юра запихал в рот последнюю сливу, вытер под партой руки о пиджак и схватился за книжку. — Деревянная кровать — не имеет.

— Прохор Коля! — Кутас был доволен.

— Серебристая паутинка — имеет.

— Матвеенская Вера!

— М-м-м? — Вера и её подруги по-прежнему играли в молчанку, сидя треугольником и мрачно глядя друг другу в глаза — силу воли тренировали, хотя любопытство и нетерпение от желания рассказать свои достижения их просто душили. — А-а… Э… Чего там… Новая игрушка — не имеет.

Кутас вздохнул и мысленно перекрестился:

— Кочан Игнат!

— Железная кастрюля — имеет!

— Ну почему???!!! — простонал классный руководитель.

— Потому что так по закономерности выходит, — охотно объяснил Игнат. — Максимово словосочетание эту самую окраску имело, Юрино — нет, Колино — имело, Верино — нет, значит, моё тоже должно иметь! А что, разве я неправильно сказал?

— Нет!!!

— Но почему?! Ведь как это звучит — КАСТРЮЛЯ! — Кочан воодушевлённо взмахнул рукой, сбив с сидящей на соседнем ряду Зеленко Машки очки.

— Кочан!!! — возмутилась девочка.

— Чего тебе, Зелёнка?

— Так, Игнат, иди-ка ты где-нибудь попрыгай, успокойся, — устало сказал Кутас.

Парень послушно вылез из-за парты и, по-заячьи сложив руки, начал прыгать вокруг учителя. После этого запрыгнул на парту, сплясал несколько элементов народного танца, выкрикивая «Э-эй-эх!»; прыгая и размахивая руками описал ещё пару кругов по классу, а потом вернулся к своему месту и как прилежный ученик сложил руки на столе.

И тут у Кутаса лопнуло терпение:

— Всё! Мне это надоело! Ты и Шуйский — марш за шкаф! — Сергей Владимирович ткнул пальцем в стоящую на некотором отдалении от стены книжную полку, за которую обычно складывали спортивную форму, ненужные больше в этот день книги, старые стенгазеты, подарки к праздникам и различный мусор. — И чтоб на моих уроках сидели только там! Учить-то вы и так ничего не учите, а так может хоть остальным мешать не будете.

Игнат с Андреем переглянулись, ухмыльнулись, подхватили свои стулья и отбыли в указанном направлении.

Кутас продолжил урок, но лучше стало: из-за шкафа то и дело доносились выкрики типа: «Восемь!», «Валет!», «Куда карты из отбоя таскать?!», «Шулер недоделанный!», «А я тебе козырным тузом!» и другие.

— Так, 7 «А», я хочу сделать объявление! — заявил Кутас. — Эй, там, за шкафом, вы тоже послушайте! — Из-за шкафа медленно вылетел самолётик и спланировал на парту к Маргарите. Девочка отдала безделушку классному.

Кутас хотел было его выкинуть, но оценив профессионализм, с которым самолёт был сделан, спрятал себе в шуфлятку.

— Так вот, что я там хотел сказать?.. А, да. Как вы знаете, наша гимназия борется за звание лучшей если не в Минске, то в районе. По внешнему виду она ещё ни разу не проигрывала: Мороз Ольга Игоревна лично это контролирует, — с парт послышалось согласное хмыканье. — На олимпиаду бороться с Макаронкиным от нашей школы идёт Максим, так что тут мы тоже имеем все шансы на победу… — раздались аплодисменты в сторону отличника, и Максим склонил голову и поднял руку в знак признательности за моральную поддержку. — Но оценивают не только оформление и наличие вундеркиндов.

Кутас сделал театральную паузу.

— На этот раз оценивают ещё и общую успеваемость учеников. Поэтому в этом году все классы будут сдавать экзамен по шести предметам.

Класс взорвался возмущёнными воплями в знак протеста, а из-за шкафа вылезла швабра, к которой был прикреплен плакат «СКАЖИ ЭКЗАМЕНАМ «НЕТ!»

— И нечего на меня так смотреть! Это не я придумал, — предупредил Кутас.

*

— Мне Оля одну интересную вещь сказала, — сообщила Вера подругам, когда они поднимались к кабинету истории на урок Барисовой. Девочки уже немного свыклись с тем, что до большой перемены они друг другу ничего не скажут, сумели обуздать своё любопытство и снова начали разговаривать.

— Ну и? — вяло поинтересовалась Люба. Надя как обычно молчала.

— У нас биологица на больничный ушла, будет замена. Пока ещё неизвестно кто, — Вера, вздохнув, поставила портфель на пол рядом с дверью кабинета и устало прислонилась к стенке. Что-то первый день четверти тяжело даётся.

Она смотрела, как КиШ раскручивают физрука Кису на очередные десять рублей, и сердце сжималось от сладкого чувства предвкушения и горького — сожаления. Они смогут расшифровать Книгу! Вдруг там и в самом деле будет что-то… фантастическое?.. А если нет? Вдруг это окажется, как сказала Люба, какой-нибудь учебник истории?

Кстати, об истории…

— Матвеенская! — необъятная Тамара Ивановна вплыла в коридор и зазвенела ключами. — Мне не нравится, как ты стала работать! Ленишься! Думаешь неизвестно о чём! Небось одни хлопцы на уме! Историю учить надо!!! И ты, Калоша Наталья, тоже деградируешь! Рыба гниёт с головы, а класс — со старосты! Заходите! — кивнула она классу.

Вера быстренько юркнула в класс и села на последнюю парту. К ней подсела Надя, настороженно поглядывая, как грозная учительница читает Игнату лекцию о том, как полезно носить шерстяные носки летом и ложиться спать в восемь вечера. А ещё лучше в шесть.

— Конечно, Тамара Ивановна! — согласно кивал Кочан. — Я всегда надеваю летом не меньше трёх пар носков и не выхожу из дома без валенок, тулупа и шапки-ушанки! А спать вообще в четыре ложусь (правда, утра, но Игнат не стал это уточнять)!

Начался урок стандартно (то есть с обращённого к Исрафиловой повеления Тамары Ивановны выкинуть жвачку в мусорку). Барисова пространственно излагала материал о культуре латиноамериканских народов в восемнадцатом веке. Люба тихо посапывала, положив голову на сложенные на парте руки и накрывшись учебником. Почему-то по математике. Аня, расположив на коленях зеркальце, аккуратно красила губы. Максим скучал — он знал всё это ещё в пятом классе, а Марго внимательно слушала, сидя прямо перед Барисовой, пока сидящая рядом Машка читала под партой какую-то книгу. Она, как и Вера, любила фэнтези. Федя пачкал парту корректором.