Одиночка - Пак Анастасия Владимировна

– Как узнал?

– Слышал вчера, на площади. – Скрывать что-либо было ни к чему.

– Да, это так, – он немного расслабился. – Но Старшего это огорчило гораздо меньше, чем должно было бы. Я уже сказал, слишком его успокоила твоя поимка. Это не к добру, но… моего мнения никто не спрашивал, а сам я знаю, когда лучше промолчать.

– Скажи, то, что произошло вчера, как-то связано… с тем днем, когда появился учитель? – Я не надеялся, что наемник будет со мной откровенничать, но отмалчиваться он на удивление не стал.

– Мне неспокойно оттого, что ты жив, – откровенно заявил Хенигас. – Твое существование начало тревожить меня давно, с тех пор, как тебе удалось сбежать от меня и моих людей. И потом… твои возросшие способности, шит привратников – да, мне сказал об этом Веланд, – весьма своеобразная сеть, убившая моих воинов, появление Сеедира, наконец. Его я, кстати, связываю с тобой, хотя Единые придерживаются другого мнения. Не я твой тюремщик, радуйся. Будь ты моим пленником – я непременно допустил бы какую-нибудь смертельную для тебя оплошность.

Он помолчал и продолжил:

– Твоя новая догадка – очередная странность, подтверждающая кое-какие мои соображения на твой счет. Все верно, в тот день погиб первый хранитель – совершенно случайно, мои ребята решили опробовать чары Веланда и чуть-чуть не подрассчитали. Хорошо, что его напарник на мгновение отлучился, так что к его возвращению нам уже удалось заставить тело привратника исчезнуть. По этому поводу и состоялся совет. Пропажа одного из братьев – невиданное доселе дело.

– Вы знали, где должна была состояться их встреча, и явились туда, – дрогнувшим голосом продолжил я за него. – Их было очень много, но вы все же справились. Только один и смог сбежать. Но как, Хенигас? Привратники неуязвимы.

Наемник пожал плечами.

– Веланд нашел средство. На то он и Старший. Я не маг, всего объяснить не могу, но древность и неуязвимость хранителей Врат сыграла с ними плохую шутку. Против древних всегда найдется нечто еще более древнее, и тогда вся их неуязвимость не поможет. Это и произошло.

– Теперь они все знают и не придут, как бы Веланд не надеялся, – горячо зашептал я. – Столько жизней, он должен быть доволен. Все для Единых, хотя непонятно, чем ему помешали привратники. Ладно, маги-одиночки, но они …

– Они сделали много неверных шагов, – резко заметил Хенигас. – И ты – только один из них. Кто их просил совать нос в дела магов? Они никогда не скрывали, что симпатизируют именно одиночкам. Да, не пускали их в другие миры, всем своим видом выражая полное смирение с действиями Веланда, и в это же самое время за его спиной делали обратное. Очень осторожно, знаешь ли, не для всех. Исключение составляли немногие одиночки, но Сеедир был в их числе, и Темил, за которым мы гонялись до последнего. Вот так-то, маг. А ты еще спрашиваешь, чем они насолили Единым. Чего только стоит одно твое преображение. Ничего, ты за миры не беспокойся. Скоро придут новые привратники, которые будут не в пример осмотрительнее своих предшественников. Жаль, ты, маг, этого уже не увидишь. Ишь ты, зову тебя магом, хотя сам в этом не уверен. В тебе стало подозрительно много от хранителей Врат.

– С кем поведешься… – Я, забывшись, пожал плечами и тут же скривился от острой боли. – Значит, обо мне забыли?

Наемник насмешливо улыбнулся:

– Веланд – да, но есть еще парочка твоих старых знакомых – Тайра, например. Арий тоже порядочный садист. Видел я, как он нескольких одиночек пытал – поверь, это было на редкость отвратное зрелище даже для меня. А уж они наверняка приведут с собой группу поддержки. Так что весело тебе здесь будет, Арлин. Еще не один раз пожалеешь, что сбежал от меня в Атионе. – Он поднялся. – Славно поговорили, маг. Я бы еще задержался, но по твоей милости дел у меня теперь по горло. Новую команду сколотить надо, а для этого придется прочесать ни один мир. А если не повезет, так и вовсе все двадцать с лишним. Так что счастливо оставаться.

Дверь тяжело бухнула за его спиной. И на этот раз помимо мрачных лиц тюремщиков я успел уловить синеватые нити магии, проползшие по дорогому темному дереву. Вот уж чего не ожидал… Ну и пусть, зато приятно осознавать, что тебя считают достаточно сильным, чтобы не полагаться на одни лишь запоры. Я откинул голову назад и вновь принялся за самолечение, привыкнув и уже даже не замечая тягучей боли медленно срастающихся костей. К середине дня к своему удивлению я уже мог вполне сносно шевелить руками и ногами. Да еще тюремщики принесли мне пожрать, правда, при этом большую часть похлебки ядовито-зеленого цвета выплеснули на меня и доселе чистый пол. На надменных лицах маги умело изобразили показное сожаление. Кстати, есть принесенную отраву я не стал бы, даже если б подыхал с голоду. Тем более, что в миске ее осталось на донышке, а все остальное мне, очевидно, предоставили слизывать с пола. Я с отвращением отпихнул от себя миску ногой, прикидывая, какой части похлебки хватит, чтобы отправить меня к прочим одиночкам. Пришел к выводу, что и одной капли, раз уж тюремщики были столь неосторожны. Так что как-нибудь обойдусь, мне ведь все равно сейчас лучше не шевелиться. Пусть я теперь не совсем калека, но все равно еще слишком близок к этому.

Свет, доставлявший мне одни неудобства, наконец ушел, и в камере стало чуть прохладней. Лечение у меня сразу же пошло быстрее, и на некоторое время я и думать забыл о Единых, а потом… Потом я убедился, насколько хорошо Хенигас успел узнать магов.

Выждав некоторое время, действительно явилась предсказанная им парочка. На этот раз дверь распахнулась гораздо быстрее, и тюремщик даже придержал ее одной рукой, а другую прижал к груди и склонился, пропуская высоких гостей. Я неохотно поднял глаза на чародейку, в свободной позе замершую прямо перед моим носом. Она нехорошо усмехнулась и внезапно резко наклонилась ко мне. Черная волнистая прядь свесилась ей на лицо, и она откинула ее назад изящным движением руки.

– Не хочешь ли прогуляться, Арлин? – промурлыкала Тайра с насмешливой любезностью. – Отказы не принимаются.

Я скользнул взглядом по ее роскошному переливающемуся одеянию. Высокий ворот и рукава украшены тонкой искрящейся вышивкой. На узкой юбке с высоким разрезом переплетаются странные узоры, будто нанесенные золотистой краской. Сама ткань тонкая, шелковистая, насыщенного красного цвета, от которого мне даже стало на миг дурно – до того он походил на цвет крови. Высокие сапоги довершали ее яркий наряд.