Адреналин. Флирт. Ветер (СИ) - Ka Карина

— Однако вскоре я пожалела о своём поступке. Адель не хотела убивать. Но по законам стаи она обязана это делать! Или же сёстры подвергнут её жестокому наказанию: изобьют камнями до полусмерти! Один раз Адель не сдержалась и во время охоты заплакала… Мы, сирены, умираем только в одном случае: если запоем в полнолуние. Но наши слёзы обладают очень странным свойством. То, чего они коснутся, мгновенно обращается в камень. Даже если речь идёт о нашем собственном лице. Вот так Адель умерла. Она просто-напросто повторила судьбу первой сирены и окаменела. Её уже не вернуть, но я всё равно не могу с этим смириться… Ведь это я виновата! Я уничтожила собственную сестру, хотя любила её больше всех! — Мурена закрыла лицо ладонями. Наступила тишина — такая напряжённая, что Милена почти видела эту невидимую стену молчания. — Как только ты появилась в городе ведьм, я невольно задумалась: а может Бог не забыл обо мне? Дал второй шанс, чтобы я всё исправила? Не допустила предыдущей ошибки? И когда я увидела, как ты барахтаешься в воде, я вспомнила, как топила Адель… — Милена убрала руки с лица сирены и поджала губы. В глазах Мурены таилось столько боли и грусти, что ей самой захотелось плакать.

— Понимаешь, Ми, я знала, что Аккина хочет занять моё место. Я сразу догадалась, что нападение на тебя — лишь провокация… Но не смогла заставить себя смотреть, как ты тонешь… Как отчаянно борешься за жизнь, но тщетно… Коршун смерти подкрался слишком близко, — Мурена замолчала и подставила лицо холодным пальцам дождя. Милена отвернулась. Капли весело звенели по камню. Небо пронзило копьё молнии. Хрипло каркнул гром. Милена решила сменить тему, хотя в голове толпилось ещё целое стадо вопросов. Разговор с сиреной подкинул ей много пищи для размышлений. Получается, что Мурена сама убила сестру и тем самым обрекла её на проклятье? Милена представила, что бы случилось, если бы сирена не спасла её. Страх холодной струйкой влился в кровь.

— А кто такие эти старейшины? Почему их все боятся? — Милена обняла себя за плечи — её начало знобить. Нет, сегодня определённо не её день! Было только ранее утро, а мозг уже плясал с белым флагом, признавая поражение. Голова упорно отказывалась работать. Хотелось лечь где-нибудь под деревом и в тишине хорошенько всё обдумать. А ведь ей ещё надо приберечь сил для перепалки с Кристианом!

— Это три сестры. Три самых древних сирены: Гунн, Фригга и Ундина. Они являются создателями наших законов. Первыми сиренами, которые перестали бездумно убивать и охотиться. Но Древние уже устали — они ищут покоя, — Мурена увидела в глазах Милены немой вопрос и неохотно пояснила. — Прожив много лет, сирены перестают получать удовольствие от жизни. Всё приедается… Нам не дано любить или чувствовать, переживать взлеты и падения… И ничто уже не приносит радости — даже азарт охоты..

Тогда они могут заплакать, чтобы окаменеть или запеть в полночь. Это добровольная смерть. Все сирены рано или поздно принимают такое решение. Мы называем это «уйти на покой», — она смахнула крупную каплю дождя, которая стекала по щеке как слеза. — А трёх сестёр боятся потому, что они прославились на весь мир своей жестокостью. Древние уже давно перестали чувствовать. Им чужды страх и сострадание. Какое бы место они не посетили, везде проливается кровь… Реки крови… Поэтому сирены хоть и ссорятся между собой, но открыто не конфликтуют. Боятся привлечь внимание совета. Однако Аккина перешла дозволенную грань, — Мурена встала. Дождь усилился, пригибая травинки к земле и разнося терпкий запах подземелья. Милена поёжилась. От стен пещеры и так веяло прохладой, а ливень принёс ещё больше сырости. Волосы мгновенно завились, превращаясь из аккуратного каре в непослушные кудряшки.

— А как ты стала сиреной? — протараторила Милена, видя, что женщина уже распахнула крылья, готовясь взлететь.

— А это, Милена Каролл, иная история. Я уже научилась не вспоминать ту — другую жизнь. Нельзя думать о прошлом, о развеянном пепле. Ибо каждый раз, когда ты будешь думать об этом, пепел будет лететь в твою сторону, — бросила сирена и, шумно хлопнув крыльями, вспорхнула. Милена же посидела так ещё с минуту. Затем поднялась и направилась к себе в «норку». Перерыв закончился. Её ждал второй раунд с Кристианом.

На следующее утро погода лишь ухудшилась. Стена дождя стала такой толстой, что нельзя было различить пейзаж. Капли буквально втоптали траву в землю, и холм превратился в болото. Милена плотнее укуталась в одеяло и лениво потянулась. В голове всплыл вчерашний разговор с Воганом. Они больше не ссорились — спокойствие Кристиана словно на время передалось ей. «Ко мне не раз приходила мысль стать сильнее. А этого можно добиться лишь двумя способами — стать ведьмаком с пустыря или продать душу Дьяволу. Поскольку второй вариант является пока лишь теорией, я выбрал первый. Когда я узнал, что Александр перешёл на сторону Уильяма, во мне что-то перевернулось… Сначала я психовал, ненавидел брата, а затем задумался. Вороны обладают большей силой, чем обычные ведьмаки. Ведь если мы привыкли черпать энергию из природы и управлять лишь одной стихией, то они получают фейры, обращаясь ко тьме. Тёмные чары — самые мощные. Смерть, разруха, голод, хаос… Всё это ведьмаки с пустыря используют как источник своего могущества. Специальный обряд позволит мне обрести то, чего я так долго жаждал. Силы. Но я ещё не решил, стоит ли это того… Пойми, Ми, если я стану Вороном, то смогу больше не бояться за тебя! Потому что всегда буду рядом и смогу защитить!» — проговорил Кристиан. Если сначала в Милене ещё тлели искорки гнева, то после этой тирады они быстро потухли. Воган ещё не принял решение, и это самое главное. А она не допустит, чтобы блондин обратился в Ворона!

— Эй, Милена, привет! — Милена подпрыгнула от неожиданности, услышав рядом незнакомый голос. Она подняла глаза на неожиданного посетителя и шумно выдохнула. Она ожидала увидеть в комнате кого угодно — даже кота Гарфилда, сошедшего с экрана телевизора, но только не новенькую ведьму.

— Ирла, что ты здесь делаешь? — растерянно пролепетала Милена. Она в панике огляделась. Кристиан, как назло, уже проснулся и улетел, так что она осталась c ведьмой наедине. Зная бурный нрав новенькой, Милена торопливо вскочила с постели и выставила руку для колдовства.

— Стой! Я пришла с миром! Я недавно проследила, где ты живёшь и специально дождалась, пока твой блондинистый мачо покинет «норку»! Остынь! Я просто хочу поговорить! — протараторила Ирла. Милена опустила ладонь и недоверчиво прищурилась. Эта особа вызывала в ней противоречивые чувства. С одной стороны Милене нравилась неординарность ведьмы, но с другой — отталкивало её поведение. Ирла никогда не улыбалась, всегда держалась в стороне, часто грубила и применяла магию по пустякам. Если бы Милена не была знакома с новенькой лично, то сказала бы, что она колдунья. Из всех членов Ордена Посвящения только стиги обладали таким замкнутым и вздорным характером. Да на её фоне даже Кристиан смотрелся как дружелюбный милашка, а миссис Шейп — как добрая крёстная фея!

— Ну, и о чём ты хотела поболтать? С тобой разговор короткий, а у меня рука только зажила! — проворчала Милена и легла обратно на кровать. Она прикрыла веки, но не сомневалась, что Ирла наблюдает за ней. Так следят за диким зверем и боятся отвести взгляд, чтобы он не застал их врасплох.

— Я хотела извиниться за то, что… кхм… ошпарила твою руку кипятком… — промямлила водяная ведьма. И хотя слова были едва различимы, для Милены они прозвучали оглушительно громко. Она резко распахнула глаза и ошарашенно уставилась на новенькую. Может, её снимают в передаче розыгрышей и сейчас из-за шкафа выпрыгнет оператор с букетом цветов? Но время шло, а ничего не происходило.

— Я знаю, что повела себя ужасно, но… — Ирла не успела закончить мысль.

— Послушай, дорогуша, неужели ты думаешь, что стоит тебе скромно потупить глазки, как я пущу слезу от умиления и сразу всё забуду? — поинтересовалась Милена. Ведьма начала оправдываться, но в этот момент в комнату влетел Кристиан. Увидев новенькую, он закатил глаза к потолку. По-видимому, ливень снаружи не утих. По лицу блондина стекали капли дождя. Волосы потемнели и плотно облепили голову, точно он уложил их гелем. Мокрая одежда облизывала тело как вторая кожа.