Гарри Поттер (сборник 7 книг) (ЛП) - Роулинг Джоан Кэтлин

Если не считать Филча, никто из обслуживающего персонала даже не пытался помочь директору. А спустя неделю после того, как Фред и Джордж покинули школу, Гарри своими глазами видел, как профессор МакГонагалл прошла мимо Пивза, старательно отвинчивающего хрустальную люстру, и мог бы поклясться, что она, почти не разжимая губ, шепнула полтергейсту: «Не в ту сторону крутишь!»

В довершение всего, Монтегю до сих пор не оправился от заключения в туалете. У него по-прежнему путались мысли, и как-то утром, во вторник, его родители были замечены на парадной аллее: они шагали к замку с крайне рассерженным видом.

- Может, нам вмешаться? - обеспокоенно сказала Гермиона, прижавшись щекой к оконному стеклу в классе заклинаний, чтобы посмотреть, как мистер и миссис Монтегю входят внутрь. - Объяснить, что с ним произошло? Вдруг это поможет мадам Помфри его вылечить?

- Да ладно, и так очухается, - равнодушно отозвался Рон.

- В любом случае для Амбридж это лишние хлопоты, - удовлетворенно сказал Гарри.

Они с Роном одновременно постучали палочками по чашкам, которые им велели заколдовать. У чашки Гарри вылезли четыре очень коротенькие ножки - они не могли достать до стола и бессмысленно корчились в воздухе. Чашка Рона с огромным трудом оторвалась от столешницы, опираясь на выросшие у нее длинные и тонкие ножки - несколько секунд они удерживали ее наверху, дрожа от натуги, потом подломились, и чашка упала, расколовшись надвое.

- Репаро, - быстро сказала Гермиона, взмахнув палочкой, и чашка Рона вновь стала целой. - Все это замечательно, но что, если Монтегю повредился в уме навсегда?

- Да кому какое дело? - раздраженно сказал Рон, глядя, как его чашка снова пытается подняться, качаясь как пьяная: коленки у нее отчаянно тряслись. - Нечего было вычитать очки у Гриффиндора! Если тебе некого жалеть, Гермиона, пожалей лучше меня!

- Тебя? - спросила она, ловя свою чашку, которая весело поскакала прочь по столу на четырех крепких ножках, расписанных под китайский фарфор, и вновь ставя ее перед собой. - Почему это я должна тебя жалеть?

- Когда следующее мамино письмо пройдет проверку, у меня будут крупные неприятности, - горько сказал Рон, помогая своей чашке устоять на трепещущих ножках. - Не удивлюсь, если она опять пришлет мне громовещатель.

- Но…

- Вот увидишь, побег Фреда и Джорджа поставят в вину мне, - мрачно пояснил Рон. - Она скажет, что я должен был их остановить. Вцепиться в их метлы и не дать им улететь, или уж я не знаю что… Точно тебе говорю, виноват буду я.

- Ну, если она и вправду так скажет, это будет ужасно несправедливо, потому что ты ничего не мог поделать! Но я уверена, что она ничего такого не скажет: ведь если у них и впрямь есть помещение в Косом переулке, значит, они все это спланировали уже давным-давно.

- Кстати, вот еще вопрос: как они заполучили это помещение? - сказал Рон, так сильно стукнув палочкой по чашке, что та снова упала и теперь лежала перед ним, бессильно подрагивая. - Это же не так просто, верно? Чтобы арендовать место в Косом переулке, нужна куча галеонов. Она захочет узнать, во что они ввязались, чтобы раздобыть такие деньжищи.

- Это и мне приходило в голову, - сказала Гермиона, пуская свою чашку вскачь вокруг чашки Гарри, по-прежнему шевелящей в воздухе короткими толстыми ножками. - Я тоже думала: вдруг Наземникус уговорил их взяться за торговлю краденым или еще за что-нибудь похлеще…

- Ничего подобного, - обронил Гарри.

- А ты откуда знаешь? - хором спросили Рон с Гермионой.

- Оттуда… - Гарри помедлил, но потом решил, что пришло время открыть секрет. Раз Фреда с Джорджем начали подозревать в чем-то неблаговидном, молчать уже попросту нельзя. - Они получили золото от меня. В прошлом июне я отдал им свой выигрыш в Турнире Трех Волшебников.

Его друзья ошеломленно молчали. Потом чашка Гермионы скакнула через край стола и, грохнувшись на пол, разлетелась на мелкие кусочки.

- Не может быть! - воскликнула Гермиона.

- Может! - вызывающе сказал Гарри. - И я об этом не жалею! Мне эти деньги были ни к чему, а у них будет отличный магазин со всякими волшебными штучками.

- Но это же здорово! - восхищенно сказал Рон. - Значит, виноват ты один, и мама не сможет ни в чем меня обвинить! Ты не против, если я ей скажу?

- Конечно, лучше сказать, - хмуро ответил Гарри, - особенно если она думает, что они торгуют ворованными котлами.

Гермиона больше ничего не говорила до самого конца урока, но Гарри не сомневался, что терпения ей хватит ненадолго. И действительно, на перемене, когда они вышли из замка погреться в жиденьких лучах майского солнца, она устремила на Гарри пронзительный взгляд и открыла рот, чтобы сделать ему очередное внушение.

Гарри не дал ей заговорить.

- Не надо меня воспитывать - что сделано, то сделано, - твердо сказал он. - Фред с Джорджем получили деньги и, судя по всему, уже потратили немалую их часть, так что обратно я их забрать не могу, да и не хочу. Поэтому не сотрясай зря воздух, Гермиона.

- Я и не собиралась ничего говорить насчет Фреда с Джорджем! - уязвленно сказала она.

Рон недоверчиво хмыкнул, и Гермиона наградила его уничтожающим взглядом, полным презрения.

- Да, не собиралась, представь себе! - сердито сказала она. - Я всего лишь хотела спросить у Гарри, когда он думает снова пойти к Снеггу и договориться с ним о продолжении уроков окклюменции!

У Гарри похолодело внутри. День-другой тому назад, после того как была исчерпана тема эффектного отбытия Фреда и Джорджа (что заняло, пожалуй, не один час), Рону с Гермионой захотелось узнать новости о Сириусе. Поскольку Гарри скрыл от них истинную цель своей беседы с Сириусом, ему трудно было придумать, что им сказать; в конце концов он ограничился честным сообщением о том, что Сириус велел ему возобновить уроки окклюменции. С тех пор он не раз успел пожалеть об этом: Гермиона отказывалась считать вопрос закрытым и то и дело возвращалась к нему, когда Гарри меньше всего этого ожидал.

- И нечего врать мне, что ты перестал видеть кошмары, - продолжала Гермиона. - Рон сказал, что прошлой ночью ты бормотал во сне!

Гарри метнул на Рона свирепый взгляд. Его товарищ, надо отдать ему должное, выглядел пристыженным.

- Ты бормотал совсем немножко, - извиняющимся тоном промямлил он. - Я разобрал только что-то вроде: «Ну же, еще чуть-чуть!..»

- Мне приснилось, как вы играете в квиддич, - грубо солгал Гарри. - Я кричал тебе, чтобы ты дотянулся до квоффла.

Уши у Рона покраснели, и Гарри почувствовал мстительное удовольствие. Конечно, ему снилось совсем не то. Прошлой ночью он снова путешествовал по Отделу тайн: миновал круглую комнату, затем комнату, полную тиканья и танцующих бликов, после чего опять очутился в гигантском зале со стеллажами, на которых лежали пыльные стеклянные шарики.

Он понесся прямо к ряду номер девяносто семь, повернул налево и помчался вдоль стеллажей… Наверное, именно тогда он и произнес «еще чуть-чуть», потому что чувствовал, как его сознательное «я» стремится разорвать оковы сна… Но, не успев добраться до конца ряда, обнаружил, что снова лежит на своей кровати, упершись взглядом в полог.

- Но ты хотя бы пытаешься защитить свое сознание? - требовательно спросила Гермиона, сверля Гарри взглядом. - Ты применяешь окклюменцию?

- Конечно, - ответил Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал оскорбленно, однако избегая смотреть Гермионе в глаза. В действительности же ему не терпелось узнать, какое сокровище спрятано в комнате со стеклянными шариками, и поэтому он хотел, чтобы запретные сны продолжались.

Главная трудность на этом пути заключалась в том, что из-за усиленной подготовки к СОВ, до которых осталось уже меньше месяца, его голова к моменту отбоя бывала так напичкана информацией, что он подолгу лежал без сна, а когда наконец засыпал, его перегруженный мозг осаждали навязчивые картины, имеющие отношение только к экзаменам. Кроме того, он подозревал, что, стоит ему очутиться в коридоре перед черной дверью, как часть его сознания - та самая, что нередко говорит голосом Гермионы, - начинает терзаться чувством вины и ищет возможность разбудить его прежде, чем он достигнет цели своего путешествия.